С тех пор на ретро-party я ходил, а на все остальные — нет. Если была в моей teenage-юности первая мальчишеская любовь, то это была любовь к визгливой музыке 1950-х.
Уже через два месяца я был в полном порядке. У меня имелся галстук, на котором с изнанки читалось: «Фабрика им. Володарского. 1956 год». Имелись брюки, как у Шурика в «Кавказской пленнице»: короткие ровно настолько, что над носком торчала нога. Имелась рубаха с огромным воротом, а главное, у меня были остроносые ботинки… настоящие остроносые ботинки… чудом выжившие с самых что ни на есть ретро-времен ботинки со шнурками на трех дырочках сбоку… о таких ботинках мечтал каждый твистер в городе, но были они только у меня… их нос был острее, чем стрела Амура… отличные ботинки.
Два вечера подряд я собственными руками вырезал для своих чудо-ботинок каблук. Потом всунул ногу внутрь. Каждым пальцем ноги я изнутри целовал свои ботинки. Два раза, сбившись в банды, твистеры из враждебных кланов порывались снять с меня ботинки. Скорее уж я согласился бы на ампутацию ног! Когда, обутый в эти ботинки, я выходил танцевать твист, прочих модников сдувало с танцпола… мне не было равных во всех девяти мирах.
В этих ботинках я был неотразим. Единственная проблема состояла в том, что пойти в ботинках было, в общем-то, некуда.
Ретро-вечеринки устраивались в «Вене» всего несколько раз. Потом нерентабельное мероприятие прикрыли. Купить себе пластинку «Stray Cats» и танцевать твист на дому… до того как это станет возможным, нужно было подождать еще десятилетие.
Что оставалось? Оставалось ходить на концерты.
Во всем СССР мне была известна лишь одна банда, официально игравшая ту музыку, которую слушал я… и слушали парни, мечтавшие украсть мои ботинки. За небольшую плату кассету этой группы мне дали переписать приятели.
Музыка была отличная, а у анонимной вокалистки был пронзительный голос. Позже я узнал, что вокалистка — это Жанна Агузарова, а группа называется «Браво».
Был, конечно, еще Рок-клуб… но вся эта кухонная самодеятельность в тельняшках прошла мимо меня… она не была мне интересна. А вот «Браво» было интересно… еще как было!
В сентябре 1986-го группа приезжала в Ленинград. Это стало главным событием той осени.
5
Гастроли «Браво» в Ленинграде продолжались не день и не два — они продолжались десять дней. Причем в субботу и воскресенье музыканты давали аж два концерта: в пять и восемь часов.
Попасть на концерты в те годы было несложно. Бабушки-билетерши кроме проверки входных билетов обязаны были распространять билеты лотерейные. Разумеется, никто их не покупал.
Билет на концерт стоил от трех до десяти рублей. Лотерейный билет — тридцать копеек. Так что секрет прохода на концерт был прост: нужно было купить у старушек три билета на рубль и, пройдя в зал, занять любое свободное место.
Гастроли «Браво» не были сольными. Вместе с ними выступали еще несколько групп. Каждого нового исполнителя объявлял конферансье. Пожилой мужчина в футболке и блестящем пиджаке поверх футболки рассказывал анекдоты и взмахивал рукой: «Встречайте!»
Сперва волосатый певец, похожий на английского бомжа, пел грустные блюзы про скрипача, который повесил на спинку стула свой сюртук. Слушать их мне было скучно. Я занял лучшее место рядом со сценой и ждал Агузарову так, как может ждать девушку с таким голосом 15-летний подросток, рожденный танцевать твист.
Вторым номером программы была группа «Рондо». Знаете, наверное: их солист Александр Иванов до сих пор мелькает на MTV. После каждой песни публика аплодировала. Иногда на сцену забирались девушки и дарили музыкантам цветы.
А потом откуда-то сбоку вышел… а может, выполз… как-то странно появился низенький «бравовский» гитарист… он всем телом пригибался к инструменту, и первое, что я увидел, — его гитара… на ней были прорези, как на скрипке… узенькие, сбоку… волосы зашевелились у меня на предплечьях… а зал уже орал… и я прозевал момент, когда они появились: толпа незнакомых мне твистеров… они выкатились прямо на пустое футбольное поле… один был в косухе, которые прежде я видел только на мутных черно-белых фото импортных рокеров… они уже вертелись как волчки… их ботинки мелькали в воздухе… отличные ботинки, не хуже моих… и милиционеры ничего не могли сделать, потому что вслед за твистерами на поле начали выходить и обычные люди… даже пожилые женщины… а гитарист извлекал из своей скрипичной гитары такие звуки, что милиционеры теряли фуражки, и Жанна… Господи! какая она носатая… некрасивая… но зато какой голос!… Жанна уже сметала своим голосом передние ряды… и целый стадион танцевал… и я тоже вертел в воздухе своими ботинками… все сорок минут подряд.
Ленинградские гастроли «Браво» 1986 года стали первым официальным концертом в СССР, на котором публике было позволено выходить на поле и танцевать. Власти просто смирились: нельзя же арестовать сразу семь тысяч человек.
Слухи о том, что творится в «Юбилейном», ползли по городу. На следующий день все повторилось. Спустя еще день во Дворец спорта пришли футбольные фанаты, мутные типы с заводских окраин, волосатые автостопщики и множество просто красивых девушек.
Перемены всегда начинаются с рок-н-ролла… с того, что человек встает с кресла, с которого нельзя вставать, и, улыбаясь, идет на цепь милиционеров… люди на поле танцевали, дарили друг другу деньги и, возможно, пробовали делать секс… все понимали — это и есть шаги истории… это и есть грохот ее кованых сапог… даже такие бессмысленные животные, как офицеры милиции, понимали это и приплясывали в такт агузаровским твистам.
Как каждая победившая революция, толпа из «Юбилейного» не знала, куда девать свалившуюся свободу. Нужно было поднимать над Дворцом спорта черный флаг и отплывать всем вместе по серой воде Малой Невки, а люди просто расходились по домам.
Разумеется, я не пропустил ни одного концерта. Посетил все до единого. Где-то к четвертому дню я уже знал, когда пора, и первым выпрыгивал на поле… а уже за мной выпрыгивали все остальные. «Рондовский» Иванов со сцены показывал на меня пальцем. Девушки подходили ко мне после концерта и просили, чтобы я записал их телефон.
Когда все заканчивалось, я огибал «Юбилейный» и смотрел, как боги садятся в красный «Икарус». От Дворца спорта автобус шел прямо на небеса. На меня усталые боги не смотрели. Повезло мне только один раз: в выходные, когда два концерта шли почти без перерыва, музыканты «Браво» двинулись в блинную перекусить, а я пошел с ними.
В блинной были вцементированные в пол столы с мраморными крышками. Боги заказали кофе с молоком и невкусные оладьи со сгущенкой. Люди в очереди понятия не имели, чье сияние заливает чумазую блинную.
Все пятнадцать минут, пока музыканты перекусывали, я молчал, а потом попробовал им сказать… открыл рот, но понял, что ВСЕ сказать не смогу… начал говорить, что скоро они уедут… но ведь так не должно быть!, это не должно кончаться… ТАКОЕ не кончается… силы тьмы не должны победить… после этого у меня окончательно сел голос.
Кто-то из музыкантов, дожевывая оладушку, пожал плечами:
— В чем проблема? Из Питера мы едем в Волгоград. Приезжай, поотжигаем.
Спустя три дня музыканты уехали. В «Юбилейный» ходить было незачем. Каждый день с утра я чистил гуталином ботинки и думал, где взять денег на билет до Волгограда.
6
Билет стоил 9 рублей 80 копеек. Туда и обратно — 19. 60. В крайнем случае, можно было купить билет только в один конец, а дальше что-нибудь придумать. Но даже на один конец все равно не было денег.
Я попробовал занять у родителей… потом попробовал занять у приятелей… потом решил попрошайничать на улицах… спустя неделю в активе имелся ровно 1 рубль 40 копеек.
Чтобы выяснить, как ходят поезда и вообще есть ли билеты, я сходил в кассы на Московском вокзале. Осенило меня на обратном пути, в тот момент, когда я протискивался через вокзальную толпу и коленками бился о чужие чемоданы. Носильщики помогают с транспортировкой багажа прибывающим пассажирам, но кто позаботится об отъезжающих?
Заняв позицию у метро «Площадь Восстания», я ждал, пока с эскалатора сойдет тетенька с одышкой и вся обвешанная тюками. Вслед за тетенькой я шел метров десять… до первого тетенькиного привала… после чего улыбался и объявлял таксу: пятьдесят копеек отсюда и до самого вагона. Тетеньки решали, что я ангел.
Цены были демпинговые. Если бы я был разоблачен носильщиками-профессионалами, то в лучшем случае мне бы сломали нос… впрочем, все обошлось. Через неделю я был готов к выезду.
За время таскания чужих чемоданов я сошелся с тусовщиком с Московского вокзала. Представляясь, тот внимательно глядел вам в глаза, а потом произносил: «Пингвин».
Я пытался рассказать Пингвину про «Браво»… про то, что видел, как будущее растет сквозь подошвы моих ботинок… по-моему, парень не понял. Однако сказал, что хотел бы поехать со мной. Деньги у него были, а еще он принес из дому половинку копченой курицы.
