Элвис жил до эпохи Нортона. Кот был поклонником группы «Ар-и-эм» и Тома Петти. Но я решил, что немного истории рок-музыки ему не помешает. К сожалению, мы столкнулись с откровенным нарушением поправки к Конституции о кошачьих правах — прямым проявлением котизма: нас завернули от двери, заявив, что вход с кошками запрещен. Это нам показало, насколько мы оба оторвались от действительности. Нортон обедал в лучших ресторанах мира, его принимали в соборах и музеях Европы, и нас поразило, что его не пускают в общественное место, особенно такое, где выставлено больше замшевых и бархатных накидок, чем в любом другом помещении к востоку от Музея Либерэйса. Немного поспорив, мы смирились с судьбой и повернули обратно — туда, где стояла раскаленная стена жара, которую некоторые люди называют Мемфисом.
Желая поднять настроение моему коту, чьи чувства были явно уязвлены, отец Дженис Марв повез нас в «Коркиз» — самое замечательное место в мире, где подают барбекю. Жаль только, что там в отличие от не таких солидных и менее коммерческих заведений Мемфиса не поджаривают свиную колбасу. В «Коркиз» нас не могла достать тень менеджера Элвиса, известного как Полковник Том Паркер, и Нортон сидел на стуле, пережевывая восхитительные кусочки свинины и утешаясь удивленными причитаниями официантки, которая с сильным южным выговором то и дело повторяла:
— Ах, никогда не видела, чтобы кот ел барбекю.
За две недели мы изрядно покружили по стране. К этому времени я уже был, как обычно, во всеоружии.
Издатели нанимают авторам «эскорты» для сопровождения в каждом городе. «Эскорты» не только следят, чтобы мы прибывали вовремя и куда следует, они также знают сотрудников редакций газет, радиостанций и телеканалов. Им известны расписания и порядки, поэтому они могут облегчить всем жизнь. И благодаря им жизнь Нортона была намного спокойнее. Мы покидали Бостон (или какой-нибудь другой город, в котором находились) и совершали перелет в Дейтон (или другое место, куда нам надлежало прибыть). Когда нас везли в аэропорт, «эскорт» клал на заднее сиденье машины готовый к употреблению кошачий туалет, чтобы Нортон… мог пользоваться им до последней минуты перед посадкой на борт. По прибытии нас встречали у входа в аэропорт — узнать меня не представляло труда: я единственный из пассажиров выходил с котом на плече. Новый «эскорт» сопровождал нас из аэропорта, и в машине тоже имелся кошачий туалет, чтобы Нортону не пришлось ждать ни минуты. Я оставлял дома несколько совсем не лишних рубашек, чтобы втиснуть в багаж складные кошачьи туалеты и пяти- или десятифунтовый пакет с наполнителем, и вынимал, как только мы вселялись в гостиничный номер. Пусть мой приятель был отличным путешественником, но переезды — непростое дело для кошек, и я как мог старался облегчить Нортону жизнь во время этого тяжкого испытания. Я прекрасно сознавал, какую он мне оказывает любезность, и поклялся, что буду допускать его до работы лишь в тех случаях, когда он будет устроен с такими же удобствами, как дома. Перелеты ему давались немного легче, чем другим кошкам, поскольку, когда мы оказывались в самолете, бортпроводница уже получала по связи нужную информацию. Его часто узнавали и обеспечивали ВИП-обслуживанием. В то время как других животных задвигали в контейнерах под сиденья, Нортону большую часть времени разрешали сидеть у меня на коленях или рядом на сиденье, если оно оказывалось свободным. Обычно давали поесть, возились, ласкали. Но взамен приходилось выслушивать горестные и нескончаемые жалобы стюардесс, как они скучают по своим ненаглядным кискам. Однако игра стоила свеч, и я знал, что Нортон ценит мой стоицизм.
Поскольку мы жили в Нью-Йорке, прославить Нортона, пока мы находились в городе, было несложно. Самый легкий его выход на публику состоялся в телешоу «Отдел домашних любимцев», который транслировали по кабельной сети. Запись прошла прекрасно, к этому времени Нортон превратился в бывалого телепрофи и, казалось, точно знал, когда надо слушать, когда замереть, а когда какой-нибудь прелестной выходкой затмить меня. Единственная странность содержалась в памятке, которую мне прислали до того, как мы приехали на студию. Журналист передал факс, в котором говорилось, куда явиться, к какому времени, как долго будет продолжаться запись и кого спросить на месте. А в самом низу значилось: «Принимающие — Стив Уолкер и пес Джек».
Когда мы появились на студии, к нам подошел Стив и объявил, что будет брать интервью. Вместе с ним подскочил довольно крупный пес. Он обнюхал Нортона, а когда включили камеру и мы предстали перед широкой публикой, сел вместе с нами. Признаюсь, я так и ждал, что Джек спросит Нортона, получает ли тот удовольствие, наблюдая за собачьей беготней в парке на Вашингтон-сквер. Но четвероногие молчали, предоставляя говорить людям.
В тот период мне приходило много программок общественных мероприятий. И почти в каждой внизу стояли слова: «Ваш „эскорт“ такая-то. Она будет встречать ваш рейс. У нее в машине будет для вас пятифунтовый пакет наполнителя для кошачьего туалета». Не надо нам роскошного лимузина и угощения шампанским «Дом Периньон», но вот кошачий туалет — именно то, что требовалось.
В Милуоки указания рекламщика соответствовали тому, как нас принимали. Нас пригласили принять участие в радиошоу с ведущей Мэрилин Ми. В бумаге содержалась приписка: «Это НЕИМОВЕРНАЯ фанатка Нортона и захочет сделать в студии множество фотографий. Она сама попросила, чтобы ей поручили взять интервью у Нортона Гитерса».
Так я жил в тени своего кота. Не сомневайтесь — все чистая правда.
В Милуоки по случаю раздачи автографов на книгах был организован конкурс «Кто больше похож на Нортона». К счастью для всех, он проходил заочно, а не вживую при нас. Владельцы котов сдали фотографии, а мы с Нортоном выбирали победителя. Самый похожий на Нортона счастливчик получил подарочный сертификат в книжный магазин и банку кошачьих консервов.
Каждый раз под занавес, когда были уже подписаны все книги и я заканчивал разглагольствовать, наступал черед вопросов и ответов. В общем, я представлял, о чем меня спросят. Всегда находился человек, которому хотелось подробнее узнать, как обстоят дела с кошачьим туалетом. Интересовались основными данными кота: сколько ему лет, сколько он весит и тому подобным. Кто-нибудь обязательно упрекал меня за то, что я позволил Нортону самостоятельно исследовать парижские крыши и тем самым подверг его жизнь опасности. И уж точно один из присутствующих вставал, рассказывал длиннейшую историю о собственном коте, после чего опускался на стул, не задав ни единого вопроса. А еще…
Что ж, от чудаков никто не застрахован.
В Сиэтле мне задали совсем необычный вопрос — речь зашла о длине рукава Нортона. Мне пришлось признаться, что это то немногое, чего я не знаю о своем коте. Но судя по всему, женщине удалось снять мерку на глаз, потому что спустя несколько недель я получил по почте связанное вручную пальто. Очень-очень маленькое. Размера XXXS.
В Бока-Ратоне женщина спросила, знаю ли я дату и время рождения Нортона. Я знал (если не с точностью до минуты, то достаточно близко к истине), но, прежде чем ответить, спросил, зачем ей понадобились такие сведения. В конце концов она призналась, что хочет составить гороскоп Нортона и послать ему в качестве подарка. Как можно мягче я объяснил ей, что Нортон не верит в астрологию и мысль о гороскопе придется оставить. Я бы не возражал, если бы она предложила погадать на картах Таро, но решил не заводить об этом разговор.
В Сан-Франциско Общество защиты животных учредило ежегодный «Приз Нортона», который присуждался за преданное служение делу улучшения жизни братьев наших меньших. Мне до сих пор не вполне ясно, кому собирались вручать этот приз — людям или животным, — но мы решили не интересоваться и скромно, с благодарностью приняли от Общества награду, которую получил единственный присутствующий на церемонии вислоухий шотландец.
Нортон был очень известен в Огайо, и в этом штате мы посетили несколько городов: Дейтон, Колумбус, Цинциннати. Желая отметить приезд Нортона в Цинциннати, сотрудники книжного магазина пригласили его в замечательный паб в центре города. В Колумбусе очень много хороших книжных магазинов, и сопровождающая возила нас из одного в другой, чтобы клерки и продавцы могли познакомиться со знаменитым котом. Мы шли к оставленной на стоянке машине нашей сопровождающей, когда свернувшегося в наплечной сумке Нортона заметили две старушки. Одна из них бросилась к нему… ладно, преувеличиваю — посеменила в его сторону. Погладила его по голове и спросила, не шотландской ли он вислоухой породы. Я ответил утвердительно. Старушка пришла в большое волнение и повернулась к подруге:
— Помнишь, я рассказывала тебе о книге. Этот кот такой же породы, как и тот, который ездил в Париж. — Она снова обратилась ко мне: — Он точно, как тот, который ездил в Париж.
