— Куклам и деньги ни к чему, — добавил капитан.
Затем он решительным взглядом, будто на дуэли, пытаясь найти уязвимое место, посмотрел на шеф–повара. Обычно после этого следует смертельный выстрел. Шеф–повар понимал, что если не дать сиюминутный отпор можно всё проиграть. Поэтому он противопоставил насилию холодный взгляд, помногу раз проверенного расчёта. Бодание взглядами закончилась тем, что капитан отвернулся на запад. И первым увидел, как, утюжа папоротники, на поляну въехал чёрный «Кадиллак».
— Капитан, это она! — крикнул шеф–повар.
— Включай марш! — делая движения навстречу, приказал капитан.
Шеф–повар достал пульт от старенькой магнитолы «Филипс» и нажал «пуск». Заиграла музыка известного квартета, переделанная на злобу дня в полувоенный марш. Как мы помним, музыканты на поляне уже стояли в позах полувоенного марша, поэтому от такого совпадения выиграли все и марш зазвучал более убедительно.
Со стороны водителя открылась дверь и из «Кадиллака» свесилась стройная ножка, изящно дополненная туфлей на шпильке. Глубокий разрез вечернего платья цвета морской волны в часы полного штиля демонстрировал лёгкость движений, от которых так страдает мужской глаз. Поэтому вместо того чтобы отдать честь, капитан протянул руку. Ему ответили тем же. Прикоснувшись к женской руке, капитан ощутил холод, говорящий лишь о том, что перед нами официальное лицо из стана противника.
«Её голыми руками не возьмешь», — подумал капитан и банально добавил:
— Добро пожаловать.
Дама вышла из машины, улыбнулась как–то по–голливудски и, окинув взглядом окружающих, сказала:
— Меня зовут Лаура и у меня очень мало времени. Где она?
— Кто? — спросил капитан, поразившись скорее не вопросу, а чистоте выговора.
— Ракета.
— А–а–а, ракета. Она у нас идёт третьим пунктом. На первое, запланирован банкет, затем прогулка на яхте, ну а потом…
— Нет, так дело не пойдёт. Вы наверно забыли, что я ваш противник, — Лаура мило улыбнулась и опять как–то по–голливудски. — У вас есть замечательная пословица: сделал дело и иди, гуляй.
— Сделал дело, гуляй смело, — делая ударение на слове «гуляй», поправил капитан.
— Да, да верно, — согласилась Лаура. — Гуляй смело, но только потом.
— Но у нас уже всё готово: стол накрыт, гости ждут, квартет играет, речь написана… — начиная раздражаться, капитан бросил просящий взгляд шеф–повару, требуя его немедленно подойти, и после небольшой паузы добавил:
— За ракетой дело не станет, уничтожим в два приёма.
Лаура хотела что–то возразить, но шеф–повар, незаметно подкравшись сзади, её опередил.
— Разрешите представиться, я шеф–повар. Отвечаю, так сказать, за культурный отдых и так далее… — и не давая Лауре опомниться. — Вы очаровательны, а без охраны вообще платонически великолепны. За это нужно выпить. Пожалуйста, к столу.
— Капитан! — Лаура повысила голос. — Или вы уничтожите ракету, как вы сказали, в два приёма, или я созываю пресс–конференцию.
— Хорошо, — сказал капитан. — Пойдемте!
Лаура и капитан пошли к ракете, а шеф–повар вернулся к столу. Открыв саквояж, он в обратном порядке уложил нетронутую роскошь. Затем перед тем как уйти к себе в «люкс», смачно плюнул в след уходящим и, не найдя нужных слов, крепко выругался.
Проходя мимо танка, в люке которого будто поплавок качалась голова матроса, капитан показал пальцами нужную команду. Матрос моментально исчез внутри башни, словно кто–то дёрнул его за ноги.
При виде танка Лаура хотела выразить недовольство, но увидев, что пушка крепко–накрепко завязана морским узлом, снова улыбнулась, — заученной наизусть голливудской улыбкой.
Дама и капитан подошли к ракете. Следом, держа в руках миниагрегат для автогенной резки, подскочил матрос.
Ракета по–прежнему торчала на поляне, правда, уже с небольшим креном на запад.
Лаура легонько стукнула её по коричневато–зелёному корпусу. Внутри послушалась пустота.
— Бутафория! — заявила Лаура.
— Что вы! — косясь на резиновых кукол, парировал капитан. — Только вчера ракета снята с боевого дежурства.
— Хорошо, — сказала Лаура. — Пусть режет.
— Режь под корень!! — приказал капитан.
Матрос никак не мог включить миниагрегат, у него банально дрожали руки.
— Ну что ты дрожишь как осиновый лист?! Надо же, как разволновался. — Капитан почти потерял терпения. — Дама ведь ждёт…
Из сопла ракеты вдруг повалил дым. Много дыма. Всё заволокло дымом.
— Капитан, что это?! — взвизгнула Лаура.
«А–а–а, хрен его знает!» — хотел сказать капитан, но он был недурно воспитан, поэтому крикнул:
— Бежим в укрытие!
Капитан, прихватив Лауру за пикантное место, так как находился в агрессивной среде, сломя голову припустился к танку, где он, собственно, и надумал укрыться. От такой фамильярности дама, естественно, возмутилась, но две пощечины отпущенные капитану пролетали мимо, потому что в дыму предметы кажутся дальше, чем на самом деле. Третья пощёчина случайно легла капитану на затылок, превратившись тем самым в обычный подзатыльник. Капитан от досады по–мальчишески взвизгнул. Лаура успокоилась, и больше не сопротивлялась.
Тем временем матрос, поменяв миниагрегат на огнетушитель, вылез из танка, чтобы мчаться обратно к ракете. Бег командира нежданно–негаданно пересёк подчинённый.
— Куда ты?!! — отскакивая в сторону, но удерживая при себе Лауру, закричал капитан.
— Огонь!! Ракета горит! — завопил матрос.
— Дурень, старт её нормальное состояние!
— Что?! Что?! — закричала уже Лаура.
Земля под ногами заходила ходуном.
— Молчать!! — приказал капитан. — Мигом все в танк!
Лауру затолкали первой. Матрос нырнул солдатиком последнего года службы. Капитан, как и подобает командиру, изящно скользнул рыбкой.
Люк герметично закрылся.
— Осторожно, капитан! — прикрывая деликатесы салфеткой, возмутился шеф–повар. — Здесь вам не кают–компания, а гораздо лучше. Ну что вы стоите? Задание мы выполнили. Ракету ликвидировали, хотя немного извращённым способом. Но её нет, а это самое главное. Присаживайтесь. — Шеф–повар протянул Лауре руку. — Я как раз приготовил меню на четверых.
Лаура и матрос компактно расселись.
Словно камень из–за пазухи, капитан достал секретный пакет.
— Я должен произнести речь, — разрывая пакет, сказал капитан. — Уважаемые дамы и господа…
— Капитан, ваша речь это неуважение ко мне, — поднимая бокал, перебила его Лаура. — Я здесь единственная дама, поэтому не потерплю к себе казённого отношения.
— Я предлагаю выпить за Лауру, — немного волнуясь, произнёс матрос. — Секс–бомба в сравнение с вами, капсюля.
— Браво юноша! — воскликнул шеф–повар.
— Присоединяюсь, — присаживаясь к импровизированному столу, добавил капитан.
Бакалы дружно чокнулись; коньяк качнулся и исчез из одного сосуда в другой…
…В глубину прозрачного утра выплыло драгоценное солнце. Макушки вековых сосен шитые золотом с ювелирной точностью передавали красоту здешних мест. Поэтому можно смело утверждать, что красота спасла мир. Ракета самоликвидировалась.
В назначенный час, держа в клювах младенцев, которые сегодня как никогда дружелюбно улыбались, прилетели аисты. На поляне за столом птицы–несуны увидели пьющих людей.
«По любому случаю эти странные люди устраивают банкет» — возмутились аисты.
Махнув крылом, аисты собирались улететь. Как вдруг из лесной чащобы показался грибник. Затем, на расстоянии ружейного выстрела, появился второй грибник, как два сапога пара схожий с первым. Потом они, словно по команде, достали из кошёлок автоматы и, передёрнув затвор, прицелились в застолицу.
За ненадобностью резиновых кукол, естественно, списали в расход.
Дураков не поливают: они растут сами.
Т. Фуллер
Тополиный пух, похожий больше на козлиный пух, чем на снег (снега здесь никто никогда не видел), лежал на крышах маленьких домов, где одинаково жили разные люди, лежал на пешеходной улице, где каждый пешеход знал друг друга в лицо (машины сюда редко заглядывали). Лежал на старых фонарях, которые всегда горели, потому что дни стояли бесцветные.
Когда тополь отцветал, пух на время исчезал, но затем появлялся вновь, наводя на мысль, что кто–то из жителей держит козла. Потому что пух был действительно козлиный.
Здешний закон решительно запрещал держать дома козлов из–за их глупого блеянья.
«Бе–е–е», — действительно, что может быть глупее.
Поэтому раз в неделю сюда с проверкой наведывался контролёр, чтобы вычислить козла и наложить штраф. Кстати, у контролёра рыло было тоже в пуху. Не найдя козла, контролёр, естественно (для него), брал штраф с других потенциальных нарушителей. Первый кого он окучивал, словно куст черной рябины, был лысый парикмахер № 1 (второй парикмахер проявится чуть позже). Чтобы быстрее отвязаться от контролёра, парикмахер загодя готовил взятку.
