А парень-то, главное, был некрасивый, на наркомана похожий. Зато девчонка его, наоборот, – красивая и ухоженная. И так часто бывает – парень-наркоман и девушка, полная его противоположность. Ну что девушки в таких придурках находят?
Для меня это очень больной вопрос, лучше его не трогать, а то снова расстроюсь. У меня никого нет. Да и не было никогда. А ведь мне уже восемнадцать лет – восемнадцать! – а я и целовался-то пару раз всего, не говоря уже про какие-то интимные отношения! Вся надежда только на это лето. И все-таки со мной что-то не так. Одно время я даже подумывал о том, чтобы пойти на психологические курсы, где учат уверенности в себе, потому что именно этого мне и не хватает, но так и не пошел.
Ну отчего все так происходит? Я ведь и не Квазимодо даже, а вполне нормальный парень. У меня и имя необычное – Енисей. Правда, почему родители назвали меня таким именем, они до сих пор толком объяснить не могут. Назвали, и все. Хотя мое имя долго не хотели регистрировать, уговаривали поменять на Дениса. Но мама настояла на своем, и Денис теперь – только уменьшительное имя.
Но вообще-то это имя мне нравится. Возможно, я даже единственный Енисей на всем свете, не считая, конечно, реки. Была, правда, одна сказка про русского богатыря Енисея, которого любила красавица Ангара, но у меня с ним мало общего.
А самое интересное заключается в том, что здесь, в Одессе, я впервые общаюсь с людьми совершенно не моего круга. Илья, Кирилл, Глеб и все остальные совсем не похожи ни на меня, ни на моих тихих московских друзей, и скорее всего, именно поэтому меня к ним и тянет. Или, может быть, все одесситы такие?
Я заметил, что здесь, как и в Москве, тоже довольно часто вспыхивают скандалы и перепалки в автобусах и троллейбусах, но они какие-то веселые, не то что у нас. Позавчера мы с Андреем и Ильей ехали в маршрутном такси, и на одной из остановок в него влезла пожилая и сварливая женщина.
– Почему это у вас ступеньки такие высокие? – сказала она сразу же – Мне трудно подниматься!
– Не ко мне претензии, – ответил водитель. – Я маршрутки не строю. Напишите в Германию – что же вы, мол, буржуины, лишнюю ступеньку пожалели?
Женщина раздраженно тряхнула головой и воскликнула:
– При чем тут буржуины? У них там все на своих машинах ездят, только нам, дуракам, старье всякое сплавляют.
Илья, сидевший возле нее, засмеялся. Женщина сердито сказала ему:
– Ничего смешного! Будет тебе шестьдесят лет, посмотрим, как ты будешь в автобусы подниматься!
Андрей встрепетнулся и, пародируя речь Михаила Пуговкина из фильма «Операция Ы», воскликнул:
– Нельзя быть такой злой. В то время как космические корабли бороздят просторы Вселенной, а американские бомбы падают на мирных жителей Югославии, вы озабочены такими мелочными вещами!
Я не понял, шутил Андрей или нет.
– Мне-то что до Югославии? – бросила женщина.
– Вот поэтому-то для вас и ступеньки высокие сделали, – наставительно сказал Андрей.
Люди в маршрутке засмеялись, а сварливая женщина, досадливо крякнув, больше не сказала ни слова.
В тот день я впервые попал домой к Кириллу и, честно говоря, был поражен. В его комнате на стенах повсюду висели медали и почетные грамоты. Заметив мое изумление, Кирилл бросил мимоходом:
– Бокс. Занимался раньше.
Андрей скорчил гримасу.
– Не скромничай. Ты же чуть не стал чемпионом Украины среди юниоров…
– А почему же бросил? – спросил я и увидел, что Кирилл и Андрей обменялись беспокойными взглядами.
– Да так, – после небольшой паузы произнес Андрей. – Ему было тяжело собирать свои выбитые зубы сломанными руками. Да, Мара?
Кирилл, засмеявшись, замахнулся на Андрея толстенной книгой. По-моему, они что-то скрывают, но мне, по большому счету, нет до этого никакого дела. Я вообще мало интересуюсь чужими делами – мне со своими-то разобраться!
Каждый день я вижу на улицах сотни красивых девушек, и почти наверняка многие из них одиноки. Но перебороть свою робость и познакомиться с кем-нибудь я, наверное, так никогда и не смогу. А ведь вполне возможно, что они тоже очень хотят познакомиться и тоже стесняются. Я так часто думаю об этом, что моя голова буквально пухнет от таких мыслей. Боже, как я хочу целовать чьи-нибудь теплые и соленые губы!
Как жаль, что меня никто не понимает. Недавно я сказал Леше, что он зря плохо отзывается о девушках, рассматривая их только как объект для секса, а получил в ответ пренебрежительную отповедь, с которой согласились и все остальные. Я ничего не понимаю – по их рассказам выходит, что все девчонки вокруг поголовно шлюхи. И ведь действительно, их знакомые ведут себя очень вызывающе. Меня печалит это до такой степени, что иногда я чуть ли не плачу. Неужели и в самом деле все хорошие девушки вымерли, как динозавры?
Удобно усевшись возле телефона, я стал раздумывать, кому бы позвонить, но телефон вдруг зазвонил сам. Слышно было отвратительно, но я понял, что это Максим Глайзер, и удивился – он мне раньше никогда не звонил.
– Слушай, Шольц! – заорал он. – У тебя хата свободная?
– А что такое?
– Я с двумя подругами познакомился, нужна квартира, устроишь?
Хмыкнув, я почесал в затылке.
– Девушки…
– Да-да, девушки. Не пожалеешь.
– А еще кто будет?
– Никого не будет! – выкрикнул Максим. – Только мы вчетвером. Тет-а-тет, понимаешь?
– У меня нельзя, – непонятно почему соврал я. Скорее всего, просто испугался.
– Почему? – разочарованно спросил Максим.
– Сейчас моя тетя вернется. Позвони еще кому-нибудь.
В трубке раздался непонятный стук, словно Максим в отчаянии колотил ею об стенку.
– Да всем уже звонил, – наконец сказал он. – Никого нет. Хотя… Послушай, ты помнишь, где Бельмуд живет?
– Примерно помню.
– Второй подъезд, пятый этаж, квартира слева, как выходишь из лифта. Подойди к нему сейчас, объясни ситуацию. Пусть приготовится. Сходишь?
– Схожу, – не смея ему отказать, произнес я. – Он точно дома?
– Наверняка.
– И когда ты придешь?
Максим без паузы выпалил:
– Через час. Ты уже начинай выдвигаться.
– Хорошо. Покупать ничего не надо?
– Возьму сам. Все, выходи.
Я нашел Лешу довольно быстро. Он и в самом деле был дома, правда, не в лучшем расположении духа.
– Проходи, – мрачно сказал он, увидев меня.
Я вошел в его спальню и, присев на разобранную постель, повторил слова Максима. Леша помрачнел просто до невозможности.
– Вот же придурок! – плюнул он. – Никогда заранее не предупреждает!
Я развел руками.
Макс пришел уже через полчаса. Он стоял посередине, держа одну девушку за плечи, а другую обнимая за талию.
– Привет, – сказал Леша, окидывая их цепким взглядом.
Девушки выглядели неплохо, хотя были явно старше нас.
– Влада, – улыбнулась одна из них.
– Вита, – улыбнулась вторая.
– Приятно, – буркнул Леша, одергивая свой халат, в который он зачем-то облачился незадолго до их прихода. – Алексей.
Они прошли на кухню, а я остался в прихожей. Меня, разумеется, никто девушкам не представлял.
– Шольц! – все же крикнул мне Максим через минуту. – Чего ты в коридоре застрял? Поезда ждешь?
Я зашел в кухню. На столе уже стояли две бутылки коньяка.
– Садись, – кивнул мне Леша, и я сел на краешек стула, чувствуя себя ужасно.
– Ну, как говорится, за знакомство! – усмехнулся Максим. – Бельмудский, наливай.
Вот оно что! Оказывается, фамилия Леши – Бельмудский. А я-то гадал, как возникло такое неблагозвучное прозвище.
– Я не буду, – сказал я, и никто, к моему удивлению, не стал меня уговаривать.
Вскоре оказалось, что девушки тоже не хотят пить. С грехом пополам одолев первую рюмку, они упорно отказывались поддаваться двойному натиску Макса и Леши.
– Даже не знаю, – наконец сказал Максим. – Наверняка даже члены общества трезвости уже согласились бы выпить, а вы – в никакую.
– В никакую, – улыбнувшись, подтвердила Вита.
Леша пустым взглядом обвел кухню и заметил карты, лежащие на холодильнике.
– Во, – оживился он, – давайте в карты поиграем.
– Хорошо.
– На желание, – твердо сказал Леша, тасуя карты.
Вита проиграла первой. Максим удовлетворенно откинулся на стуле и снисходительно бросил:
– Выпей сто грамм коньяка.
Вита засмеялась:
– Нет. Загадывай что-нибудь другое.
Максим с тоской взглянул на Лешу.
– Поцелуй тогда этого славного парня, – насмешливо сказал он, имея в виду меня.
Я жутко покраснел и пихнул его под столом ногой.
– Не надо меня целовать!
– Хорошо-хорошо, – буркнул Леша. – Сиди спокойно.
– Еще пару рюмок – и к нам придет дядя! – ухмыльнулся Глайзер, толкая его локтем.
Девушки вопросительно посмотрели на Максима.
– Вы кого-то ждете?
– Нет, – замотал Макс головой, – Это такое выражение. «Дядя пришел» – это состояние полной невменяемости. Когда выпиваешь полбутылки водки, пару бутылок пива, полируешь все это коньячком, тогда и дядя приходит.
