Нет ничего прочного и надежного.
Раньше ты совершенно об этом не задумывалась, но теперь ты заморачиваешься из-за ритма собственного дыхания и спотыкающегося пульса. Раньше твое сердце целыми днями стучало и стучало, и ты не обращала на это внимания. Ты почти не слышала его ударов. Теперь только это ты и слышишь. Ты не можешь его остановить, ты не в состоянии им управлять. Его нельзя даже заставить стучать равномерно, как у обычных людей. Стук раздается так громко, что невыносимо находиться в комнате, где его слышно, а выхода у тебя нет. Ты не контролируешь собственную жизнь!
Внутри твоего черепа все ободрано, остались голые стенки, и всю мебель перевернули и расколотили на кусочки. Там почти пусто. Ты смотришь в зеркало на свое голое тело, огромное, розовое и омерзительное, и думаешь: «Вот этим я могу распоряжаться».
Когда и ты, и все вокруг уже собой не владеют[6], у тебя все-таки есть выход. Ты думаешь о своем теле: «По крайней мере вот это принадлежит мне».
Это твой секрет. Твой секрет, который ты лелеешь, потому что наткнулась на что-то, всецело принадлежащее тебе. Потрудись побольше, и через некоторое время получишь как раз то, чего хотела.
Ты гений, ты скульптор, ты доводишь до совершенства то единственное, что тебе дано изменить.
Из-за этого ты начинаешь лгать, но лгать красиво и очаровательно. Во всех остальных делах ты небрежна и беззаботна, но вот этой частью себя распоряжаешься только ты. Ты вся захвачена своим делом. Дисциплиной. Какая ты сильная, как дотошно ты стремишься к своей особой, секретной цели. Это трудно, но через какое-то время твое тело слушается тебя, как дрессированный гепард, выполняющий твои требования. Оно изменяется, стремясь соответствовать твоему эталону, ведь ты встаешь до рассвета и выходишь на пробежку, потому что изменения уже происходят, а ты хочешь, чтобы они происходили побыстрее. Ты ощущаешь огромную силу, и что же здесь самое лучшее?
Ты держишь это в секрете. Ты делаешь все это так, чтобы никто ничего не заподозрил. Ты пользуешься этим, чтобы свести счеты с теми, кого ненавидишь. Ну и что, если мама и папа выйдут из себя, когда узнают. А кто сказал, что им надо об этом знать? Ты можешь быть с ними в одной комнате, а они никогда и не догадаются, но для того чтобы это получалось постоянно, изо дня в день, тебе нужно быть начеку. Бегай на рассвете и поздно вечером, когда вся семья спит, это поможет оставаться в хорошей форме. Скрой себя одеждой. Когда рядом родители, надевай несколько вещей, одну на другую, чтобы они ничего не заметили, и улыбайся им так, как будто никаких секретов у тебя нет. Не открывай тайны никому, даже своему новому парню. Пусть они все думают, что ты, как и все в наше время, поддерживаешь форму, а на самом-то деле ты приводишь в порядок свое огромное, обрюзгшее, омерзительное тело. Тебе нужно подчинить его своей власти! Если у тебя получится, то ты сможешь и все остальное. Два года голодания, тренировок, чтобы сжечь то, что ты все же съедаешь, и ты превращаешься в отлично отрегулированную машину. Еще годик, и к семнадцати ты будешь питаться одной водой и воздухом!
Ты кайфуешь, думая об этой перспективе, но… не теряй бдительности.
Следи за тем, что говоришь во время еды, тщательно выбирай одежду, думай о том, как ведешь себя за столом, иначе они узнают. Будь особенно осторожна за ужином, когда все собираются вместе. Если они нахмурятся, глядя на твою полную тарелку, то передвигай еду с места на место. Когда мама недовольно прищуривается, пока ты разрезаешь отбивную на маленькие кусочки и прячешь их под листьями салата, отвлеки их, чтобы они не догадались.
— Извини, я по пути домой съела гамбургер и выпила коктейль.
— Это же мое любимое! Обещаю, я все съем, только попозже.
— Сиди спокойно, мама, я уберу со стола.
Твоя младшая сестра смотрит, как ты соскребаешь с тарелки еду в ведро с отходами и спрашивает: «Ты не…?», и ты отвечаешь: «Ничего подобного, Бетц. Только не я. Нет-нет».
Если им покажется, что происходит что-то особенное, и они начнут задавать вопросы, то скажи, что у кого-то был день рождения и он принес на ланч шоколадный торт, или соври, что по дороге домой из школы съела «Биг-Мак» или выпила лишний «Фраппучино»; ну а если они останутся за столом и будут тебя заставлять? Съешь ровно столько, чтобы их успокоить, шумно все проглоти, вытри губы: «Ням-ням!», ну а потом — ты же знаешь, как поступать. То, что ты делаешь с собственным телом, ты держишь в тайне. А после ужина ты выходишь из дома и, как анаконда, обвиваешься вокруг своего славного парня Дэйва, и то, что вы с ним вместе делаете, тоже секрет.
Некоторое время все происходит как раз так, как тебе бы хотелось.
Конечно, тебе нужна новая, просторная одежда, которая скроет от посторонних глаз изменения твоего тела. Для этого годятся большие свитера и комбинезоны, широкие штаны, как у художников, — никто не должен видеть, что происходит, а если появятся вопросы, скажешь маме, что у тебя такой стиль. Каждый вечер ты изучаешь свое отражение в зеркале, наблюдаешь за своим телом. «Жир», — думаешь ты. Какая ты громадная, неприлично жирная. Жирная, жирная, жирная, и это омерзительно, и в какой-то момент ты думаешь: «Так больше продолжаться не может, я так больше жить не могу! Что мне делать?» А общество всегда смотрит на это строго, выковывая фигуры таких подростков, как ты, Энни Аберкромби, создавая безупречные формы.
Слушайте, ведь все подружки Энни хотят быть идеальными, правда! А кому не хотелось бы в этом непростом, таящем в себе столько опасностей мире быть самим совершенством? Катастрофы одна за другой, похищения людей, ужасные болезни — проблем хватает.
Давайте ставить перед собой цели, которых (как нам кажется) мы в состоянии достичь.
Девочки вроде Энни Аберкромби вырастают стройными и хорошенькими, а все небольшие недостатки подправит хирург. Конечно, если у них нет лишнего веса, — но в этом случае они могут отправиться на базу клиники «Слендерелла»[7], где работают группы поддержки, а в качестве вознаграждения за успехи, помимо прочего, дают бикини с блестками и бриллиантовые сережки для пупка. А если ничего не помогает, есть еще ПС. В наши дни все так просто! Истина часто оказывается некрасивой, но красота без сомнений истинна, и вполне можно сделать все население страны прекрасным, для этого только нужно взяться за них, пока они еще совсем молодые.
К несчастью, тело бедняжки Энни стремится к эталону, который не соответствует принятым в стране нормам. Через два года упорного труда она наконец достигла своей цели. Довольно долго ей удавалось прятать свою тайну под просторными свитерами, которые она носила даже в жаркую погоду, под непробиваемым слоем многочисленных ярких одежек с начесом, но когда девочка вроде Энни Аберкромби наконец добивается своего, она становится позором для своей семьи, и скрывать это более невозможно.
В конце концов твое состояние уже нельзя не заметить.
В конце концов они все узнают.
Вы хотите знать, как это происходит?
Случайно. Если, конечно, ты не становишься с каждым днем все неосторожней, как те маньяки-убийцы, которые как будто нарочно делают все, чтобы попасться. Однажды утром ты возвращаешься с пробежки поздно, когда родители уже встали. Папа сидит на кухне, и на этот раз он видит тебя в маечке на бретельках и в шортах. Ты торопливо проносишься мимо него, но успеваешь заметить, как он искоса смотрит на тебя оценивающим взглядом. Он выбрасывает руку в твою сторону: «Эй, минуточку!»
Ты кричишь через плечо: «Потом», — а когда спускаешься в огромном свитере, который считаешь своим старым преданным другом, он не осмеливается ничего спросить, а только косо смотрит на тебя.
В тот же вечер мама застает тебя на кухне, когда ты сгребаешь в раковину содержимое своей тарелки.
— Ты сыта?
Ты врешь:
— Я вот-вот лопну. Прости, но по пути из школы я съела еще один «Биг-Мак» и «Мак-Фларри».
Она пожимает плечами и тихо уходит, но по придирчивым взглядам, которые она искоса на тебя бросает, ясно, что она стала за тобой приглядывать. От этого тебе становится еще интереснее: ты знаешь, что они за тобой следят. Рано или поздно ты забудешь запереть дверь в ванную. Неужели ты втайне гордишься собой и надеешься, что кто-нибудь оценит твои успехи, или стыдишься, потому что получилось еще не совсем то, к чему ты стремилась? Господи, ты так стараешься и все равно толстеешь. Ты выглядишь такой жирной! Мама видит тебя, когда ты выходишь из душа, и разевает рот. Ты хочешь пробежать мимо, но она хватает тебя за локоть и резко останавливает.
— О боже, Энни. Это не то, о чем я подумала? — и не твоя вина, что она так выпучила глаза.
Привет, мама. Сильно потрясена? С этим можно справиться. Не бойся. Разыграй из себя дурочку.
— Что, мама? О чем именно ты подумала?
