Увидев идущего по пляжу Хусейна, Мехмет вскочил и помахал рукой. Погруженный в свои мечты, тот пару раз забывал про младшего брата и уходил домой один. Ничего страшного в этом не было, но в три года Мехмет еще плохо ориентировался и мог заблудиться. В деревне, где когда-то родились его родители, ребенок не потерялся бы, но в Фамагусте было иначе.
Мама часто говорила Мехмету, что он маленькое чудо. Хусейн же называл братишку маленькой занозой, что было больше похоже на правду. Именно так он себя чувствовал с двумя старшими братьями.
– Пошли, Мехмет, пора домой, – позвал старший брат, потрепав его за ухо.
Зажав мяч под мышкой и взяв малыша за руку, Хусейн направился к дороге. Оказавшись на шоссе, он принялся стучать мячом об асфальт. Ритмичные повторяющиеся движения завораживали. Иногда Хусейну удавалось пройти весь путь до дома – пятнадцать минут, – не теряя мяча.
Они были так увлечены, что не слышали, как их окликнули.
– Хусейн! Мехмет! – Их мать вышла из служебного входа отеля «Восход» в ста ярдах от них и теперь пыталась догнать сыновей. – Привет, мальчики!
Эмин Ёзкан подхватила Мехмета и сжала в объятиях.
Тот терпеть не мог, когда его брали на руки на улице, и отчаянно вырывался. Ведь он был уже большим!
Эмин чмокнула сынишку в щеку и опустила на землю.
– Мам?..
На расстоянии нескольких ярдов стоял рекламный щит: радостно улыбающийся мальчик с полным стаканом шипучего лимонада. Мехмет смотрел на мальчика каждый день и не терял надежды.
Эмин знала, о чем он попросит.
– Зачем пить напиток из бутылки, если есть свежий? Не вижу смысла.
Как только они придут домой, Мехмету дадут стакан белесой жидкости без пузырьков, сдобренной большим количеством сахара, но тем не менее такой кислой, что у него сведет скулы. Когда-нибудь, после игры в поло, где он будет звездой, он подойдет к киоску и купит себе бутылку. Откроет ее, раздастся громкое шипение, и, пузырясь, пойдет пена.
«Когда-нибудь, – думал Мехмет. – Я сделаю это когда-нибудь».
Каждый из братьев лелеял свою мечту.
Ровно в 18:15, не обращая внимания на то, что творится вокруг, Саввас Папакоста автоматически взглянул на часы.
Пора было отправляться в другой его отель. Они с женой устраивали вечеринку с коктейлями и легкими закусками в «Парадиз-бич».
Перед выходом Афродити привела себя в порядок в дамской комнате почти готового к открытию отеля. Оглядев мраморные стены и мыльницы из резного камня, она с гордостью отметила, что полотенца с монограммой уже развешаны. Афродити тронула губы помадой кораллового цвета, гармонирующей с выбранными для сегодняшнего выхода украшениями, и расчесала длинные густые волосы. Она знала, что Саввас ждет ее в машине у входа.
Когда она шла по фойе, некоторые работники поднимали голову и приветственно кивали ей. Афродити улыбалась в ответ. Больше сотни человек будут трудиться до полуночи, чтобы успеть закончить все вовремя.
Отели были расположены у самого пляжа, чтобы гости могли выйти прямо к кромке прибоя. Когда Саввас с Афродити ехали по проспекту Кеннеди, в просвете между зданиями виднелось море.
– Чудесный вечер, – сказала Афродити.
– Просто великолепный, – кивнул Саввас. – А завтрашний будет еще лучше.
– Думаешь, все будет закончено вовремя?
– Не сомневаюсь. Все знают, что необходимо сделать.
– Цветы доставят в восемь.
– Дорогая, ты слишком много работала.
– Немного устала, – призналась Афродити.
– А выглядишь прекрасно. – Он погладил ее по колену, прежде чем переключить скорость. – Это главное.
Они остановились у «Парадиз-бич».
Пятиэтажный отель выглядел скромно по сравнению с их новым заведением и, пожалуй, тоже немного устало. Гости входили в «Парадиз-бич» через парковку по короткой, вымощенной булыжником дорожке. По обе стороны от главного входа стояли пальмы. Внутри тоже были пальмы, но искусственные. Пять лет назад, когда их поставили, это было ново и необычно, но с тех пор мода изменилась.
– Калиспера[5], Джанни, – приветствовал Саввас мужчину за стойкой администратора. – Все идет хорошо?
– Много работы, кириос[6] Папакоста, очень много работы.
Такой ответ пришелся Саввасу по душе. Несмотря на то что Папакоста был поглощен «Восходом», ему хотелось, чтобы «Парадиз-бич» был полон довольных постояльцев. Он давно пришел к заключению, что регулярные вечеринки для гостей отеля способствуют сохранению их верности, но сегодняшнее мероприятие было особенным.
Утром под дверь каждого номера просунули приглашение на тисненой бумаге.
Г-н и г-жа Папакоста
имеют честь пригласить Вас на коктейли
в патио «Парадиза»
в 18:30
Когда Саввас с Афродити вошли в патио, чтобы поприветствовать гостей, там уже собралось несколько десятков человек. Все смотрели на море. Не поддаться очарованию этого вида было невозможно. В нежном свете раннего вечера небо окрасилось розовым. Солнце еще пригревало, и гибкие тела мальчиков, игравших в волейбол на пляже, приобрели четкие очертания. Не было ничего удивительного, что Афродита, богиня любви, могла родиться именно на этом острове. Здесь влюблялись в саму жизнь.
Будто танцуя, супружеская чета Папакоста перемещалась по патио, интересуясь у гостей, как те провели день. Им рассказывали о замечательном купании, восхитительно прозрачной воде или увлекательной экскурсии в средневековый город. Это все супругам Папакоста говорили уже много раз, но они вежливо ахали в ответ, словно слышали впервые.
В углу зала молодой пианист-француз легко пробегал бледными пальцами по клавишам, плавно переходя от одной популярной джазовой мелодии к другой. Как и в других заведениях, звуки музыки терялись в гуле разговоров и позвякивании льда. Каждый вечер пианист перемещался из одного отеля в другой, задерживаясь в каждом на час. В пять утра он закрывал крышку «Стейнвея» в «Савойе», последнем из баров, где он выступал. Потом отсыпался весь день и в 18:15 вновь появлялся в «Парадиз-бич».
Саввас был ниже ростом и коренастее, чем большинство гостей из Северной Европы, но его костюм был скроен лучше, чем у кого-либо в зале. Наряды его жены тоже всегда были более модными и элегантными, чем у отдыхающих в отеле женщин. Как бы хорошо дамы из Лондона, Парижа или даже США ни были одеты, у них не было ее шика. Хотя Афродити и была на десять лет моложе Джекки О, она была приверженкой ее стиля. Афродити всегда нравилось, как одевалась знаменитая американка, в особенности после того, как та вышла замуж за Аристотеля Онассиса. Журналы пестрели фотографиями Жаклин. В течение нескольких лет Афродити внимательно следила за всем, что касалось ее кумира: с тех дней, как та обновила Белый дом и угощала высокопоставленных иностранцев коктейлями, и до недавнего времени, когда она переехала на острова совсем неподалеку от Кипра. Более всего в стиле Джекки ей импонировал безупречный крой и женственность.
Облик Афродити был безукоризнен, но неотразимой ее делали украшения. Большинство женщин покупали колье или браслет под платье, Афродити же заказывала наряды под украшения. Обычно драгоценности были в традиционном для Кипра стиле, но иногда и более современными. Когда люди встречали Афродити, им сразу приходило на ум сходство с Джеки Онассис, и иногда они задавались вопросом, чьи подарки были лучше: те, что дарил Аристотель своей жене, или те, что Саввас дарил своей.
Несколько официантов обносили гостей коктейлями. За барной стойкой стоял молодой человек в темном костюме – он отвечал за вечер. Маркос Георгиу начинал мойщиком посуды, но вскоре уже обслуживал гостей за столиками, а потом стал смешивать коктейли. Он был обворожителен с клиентами, честолюбив и вовремя угадал, что Саввас ищет человека на роль своей «правой руки». Не прошло и нескольких лет, как Георгиу стал незаменимым, верным помощником хозяина отеля.
Маркос был человеком, с которым одинокие мужчины пили виски по ночам: он запоминал их любимые марки и наливал, не спрашивая. Что еще важнее, он никогда не забывал имен клиенток и какие напитки те предпочитают. Подавая джин с тоником, он в качестве комплимента выжимал сок лимона, вместо того чтобы класть в бокал ломтик.
Белоснежная улыбка Маркоса одинаково покоряла и мужчин, и женщин, а перед обаянием искрящихся зеленых глаз не мог устоять никто.
Маркос всегда внимательно следил за выражением лица босса, и сейчас ему хватило незаметного кивка. Георгиу вышел из-за стойки, пробрался между гостями и шепнул что-то на ухо пианисту.
Молодой музыкант плавно закончил мелодию, палочка для перемешивания коктейлей громко звякнула о стекло, и гул голосов стих.
