– Ага, – донеслось из телефона. – Опоздала всего на пару минут, но все равно чувствовала себя ужасно глупо… Слушай, мы с Кортни сейчас пойдем в столовку, давай я тебе перезвоню? Или увидимся завтра на обеде? Можем теперь в полдень встречаться у Селлек-Холла. Ты знаешь, где это?
– Найду, – ответила Кэт.
– Здорово. Тогда до завтра.
– Здорово, – повторила Кэт, нажала «завершить» и положила мобильник в карман.
Ливай вытянулся на кровати Рейган.
– Не валяйся без дела, – сказала она, бросив в него скомканным покрывалом, и обратилась к Кэт: – Привет.
– Привет, – отозвалась та и с минуту постояла на месте, ожидая продолжения разговора, но, видимо, Рейган это не интересовало – она проверяла коробки, будто что-то искала.
– Как прошел твой первый день? – спросил Ливай.
Кэт не сразу поняла, что он обратился к ней.
– Нормально, – ответила она.
– Ты ведь первокурсница? – уточнил он, застилая кровать Рейган.
«Не собирается же он остаться здесь на ночь, – подумала Кэт. – Очень плохая идея. Очень и очень».
Ливай все еще смотрел на нее и улыбался. Она кивнула.
– А ты сразу нашла нужную аудиторию?
– Ага…
– Познакомилась с ребятами?
«Да уж, – подумала она, – с вами!»
– Не намеренно, – сказала Кэт, заметив, как при этом фыркнула Рейган.
– Где наволочки? – спросил Ливай, заглянув на шкаф.
– В коробках, – ответила Рейган.
Ливай взялся разбирать их, выкладывая вещи на стол Рейган, словно знал, где что должно стоять. Он забавно мотал головой, будто та еле держалась на шее, и был похож на экшен-фигурку с растянутыми резинками, скрепляющими разные части тела. Казался он немного эксцентричным. Как, впрочем, и Рейган.
«Люди обычно находят себе пару под стать, – подумала Кэт. – Одного поля ягодки».
– Так какая у тебя специальность? – поинтересовался у нее Ливай.
– Английский, – ответила Кэт и после затянувшейся паузы добавила: – А у тебя?
Казалось, парень был невероятно рад услышать этот вопрос. Или хоть какой-то вопрос.
– Пастбищное хозяйство, – гордо произнес он.
Кэт понятия не имела, что это значит, но от уточнения воздержалась.
– Только не начинай разглагольствовать об этом! – взмолилась Рейган. – До конца года это будет нашим правилом. Никаких разговоров о пастбищном хозяйстве в моей комнате.
– Это и комната Кэтер, – сказал Ливай.
– Кэт, – поправила его Рейган.
– Ну а когда тебя здесь не будет? – спросил Ливай у подруги. – Можем мы болтать о пастбищном хозяйстве, когда тебя нет в комнате?
– Когда меня нет в комнате… – протянула девушка, – тогда ты, скорее всего, будешь сидеть в коридоре.
Кэт улыбнулась, глядя в затылок Рейган. Но почувствовала на себе взгляд Ливая, и ее улыбка померкла.
* * *Казалось, что сидевшие в аудитории студенты всю неделю ждали именно этого момента. Так ждут начала концерта или полуночной кинопремьеры.
Через несколько минут в помещение вошла профессор Пайпер, и Кэт сразу же отметила, что та оказалась миниатюрнее, чем на фотографиях с обложек своих книг.
Глупая, конечно, мысль. В конце концов, там были портретные снимки, но профессор Пайпер притягивала на них взгляд – высокие скулы, огромные водянисто-голубые глаза и роскошная копна длинных темно-русых волос.
В действительности волосы преподавательницы оказались не менее роскошными, но тронутыми сединой и слегка взъерошенными. Из-за небольшого роста ей даже пришлось слегка подпрыгнуть, чтобы присесть на край стола, – такой она была маленькой.
– Итак, – произнесла профессор вместо обычного приветствия. – Добро пожаловать на курс литературного мастерства. Некоторых из вас я уже знаю… – Она улыбнулась кому-то из ребят, но явно не Кэт.
В аудитории, очевидно, Кэт была единственной первокурсницей. Ей только недавно открылось, что выделяет первокурсников из толпы. Слишком новый рюкзак. У девушек – макияж. У парней – футболки фирмы «Хот топик» с шутливыми надписями.
У Кэт же были все признаки: от новых красных кедов «Ванс» до темно-лиловых очков, купленных в «Таргет». Старшекурсники носили очки в широкой черной оправе фирмы «Рей-Бан». Преподаватели тоже. Возможно, в очках от «Рей-Бан» Кэт смогла бы заказать джин-тоник без предъявления документов.
– Что ж, – сказала профессор Пайпер, – я рада видеть здесь всех вас.
Говорила она дружелюбно, с некоторым придыханием – «слегка мурлыкала», сказали бы о ней, но без крайностей. Ее голос был довольно тихим, поэтому все в аудитории сидели неподвижно, чтобы поймать каждое слово.
– Мы должны многое успеть в этом семестре, – объявила профессор, – так что не будем терять ни минуты. Перейдем сразу к делу. – Она слегка наклонилась вперед, придерживаясь за край столешницы. – Вы готовы к погружению?..
Большинство ребят кивнули. Кэт уткнулась в тетрадь.
– …Хорошо. Тогда начнем с вопроса, на который, по сути, нет ответа… Зачем мы пишем художественные произведения?
Один старшекурсник решил, что вопрос адресован ему.
– Для самовыражения, – предположил он.
– Конечно, – сказала профессор Пайпер. – Поэтому вы и пишете? – (Парень кивнул.) – Хорошо… Какие еще есть причины?
– Нам нравится, как звучат наши голоса, – сказала девушка с прической почти как у Рен, даже еще круче.
Студентка выглядела как Миа Фэрроу из триллера «Ребенок Розмари» (только в очках «Рей-Бан»).
– Да! – засмеялась профессор Пайпер.
«Смеется она, как фея», – подумала Кэт.
– Именно поэтому я пишу, это уж точно, – заверила профессор, – поэтому и преподаю!
Смех прокатился по всей аудитории.
– Еще какие причины?
«Зачем я пишу?» – Кэт пыталась найти глубокомысленный ответ, хотя и знала, что в любом случае голоса не подаст.
– Чтобы исследовать новые миры, – сказал какой-то студент.
– Чтобы исследовать старые, – добавил другой.
Профессор Пайпер все кивала.
«Чтобы перенестись в другое место», – подумала Кэт.
– Итак… – промурлыкала преподавательница. – Может, чтобы разобраться в себе?
– Чтобы освободить себя, – сказала студентка.
«Чтобы освободиться от себя».
– Чтобы показать другим, что творится у тебя в голове, – выдал парень в узких красных джинсах.
– Если те, конечно, захотят об этом узнать, – добавила профессор Пайпер.
Все снова рассмеялись.
– Чтобы заставить людей смеяться.
– Чтобы привлечь внимание.
– Просто это все, что мы умеем.
– Говорите за себя, – махнула рукой профессор. – Я еще играю на пианино. Но продолжайте, мне нравится. Очень нравится.
– Чтобы заглушить голоса в голове, – сказал парень, сидевший впереди Кэт.
У него были короткие темные волосы, которые на затылке сходились клином.
«Чтобы заглушить себя, – подумала она. – Чтобы заглушить себя и прекратить свое существование».
– Чтобы оставить после себя след в истории, – сказала Миа Фэрроу. – Чтобы создать что-то, способное нас пережить.
Парень, сидевший перед Кэт, снова подал голос:
– Бесполое размножение.
Кэт представила себя за ноутбуком. Она изо всех сил пыталась выразить то невероятное ощущение, когда все получалось, складывалось воедино, когда слова приходили сами и она даже не успевала уловить их суть – они вырывались из ее груди, как рифма, ритм, как… прыжок через скакалку, точно! И нужно прыгнуть до того, как скакалка коснется щиколоток.
– Чтобы делиться с другими истинами жизни, – сказала еще одна девушка. (Еще одни очки «Рей-Бан».)
Кэт покачала головой.
– Зачем мы пишем? – вновь спросила профессор Пайпер.
Кэт уткнулась взглядом в тетрадь.
«Чтобы исчезнуть».
* * *Он был так сосредоточен, да к тому же раздражен, что даже не заметил, как за его стол села рыжеволосая девочка. С косичками и в старомодных очках с заостренными уголками, которые бы идеально подошли к костюму ведьмочки для бала-маскарада.
– Так ты совсем себя замучаешь, – сказала она.
– Просто хочу все сделать правильно, – хмуро проворчал Саймон, снова постучав волшебной палочкой по монете в два пенса.
Ничего не произошло.
– Смотри, – сказала девочка, решительно взмахнув рукой над монеткой.
Вместо палочки у нее было кольцо с огромным фиолетовым камнем, замотанное толстой ниткой, чтобы не соскакивало с пальца.
– Лети домой! – произнесла она заклинание.
Монетка задрожала, у нее вдруг отросли шесть ножек и тельце, и она шустро побежала прочь. Девочка аккуратно смахнула ее в стеклянную банку.
– Как ты это сделала? – спросил Саймон.
Девчонка была первогодкой, как и он. Ее выдавал зеленый значок на свитере.
– Ты не должен создавать магию, – сказала она, робко улыбаясь. – Ты и есть магия.
Саймон уставился на двухпенсовую божью коровку.
– Я Пенелопа Банс, – представилась девочка, протягивая руку.
– А я Саймон Сноу, – ответил он, пожимая ладонь.
