Михаил рассмеялся. — Посидеть бы. Да где посидишь? Сейчас и пива то не найти.
Геннадий сказал серьёзно: — Не дури, Петя.
После резцов занялись деревом. В хозяйственных магазинах выбрали липовые и осиновые разделочные доски и приступили к коронному номеру программы. Творческий ручеёк в своём новом русле нашептал Петру идею придать липе вид ценных пород. Дома, на газовой плите, они пропитывали образцы разными маслами, определяли время выдержки, подбирали цвета — от нежного палевого до густого коричневого. Образцы полировали на срезе и допытывались у домашних:
— Нравится? Так лучше? А так?
Свою первую композицию они подсмотрели на выставке, собрали понравившиеся им элементы чужих работ в одном рисунке. Тут уж первую скрипку играл Павлик — рисовал он явно лучше отца. На поле доски рельефно выступали три колокола — большой и два поменьше по бокам. От колоколов в теле доски утопали полукруглые жёлоба, а в них висели ложки с ручками в виде плетёных канатов и черпаками в стиле колокольных языков. Из книг, подобранных Серафимой Ильинишной, они узнали о «золотой пропорции» и следовали ей по дороге от рисунка к чертежу. Тогда же всех нас заинтриговало связанное с ней мистическое число «фи»[19], но удовлетворили мы своё любопытство лишь спустя много лет, когда застряли в мировой паутине и остались там навсегда.
На подготовку ушла зима. Весной, когда на заводе заправили свежим вапором ванну для отпуска валков, Пётр опустил в неё две липовые доски. Вскоре выяснилось, что большая часть стамесок не нужна, появились любимые резцы и ручки, которые они приспосабливали под свои ладони.
Я продолжал тиражировать прутки с каналами. Зинуля наводила порядок на ремонтных заводах «Сельхозтехники» — писала инструкции по термообработке, подбирала стали, наилучшим образом подходящие для условий эксплуатации той или иной детали, в сомнительных случаях советовалась с Петром, и он отвечал ей, не отрываясь от деревяшки. После колоколов у них с Павликом начался новый «бзик» — большерогий олень, он же мегалоцерос. Пётр разыскал рисунки художника-анималиста К.Флерова, увеличил их из книг, перенёс на доски, и тут произошло первое из цепи событий, вернувших его в прежнее русло.
В прутках с внутренними каналами специалисты разглядели возможность нетривиальной развязки различных технических узелков. Менялись марки стали, число и расположение каналов, а однажды, мы изготовили небольшую партию прутков из нержавеющей стали с шестью каналами для жидкостей и газов. Так оно и шло по накатанной дорожке, пока про нас не вспомнил заказчик хитрой сварочной проволоки. На этот раз, минуя субординацию и секретность, они пожаловали сами и сразу заявили: — Подпишем любые бумаги. Мы знакомы с вашими работами по свёрлам, но у нас особый случай. — Они переглянулись. Старший кивнул. — Нам надо проделать глубокие отверстия в сплаве, который не поддаётся механической обработке. Единственная возможность — электроэрозия. До определённой глубины способ работает, потом возникают трудности с удалением продуктов эрозии, медный электрод теряет форму и все усилия идут насмарку. Мы пришли к выводу, что выручить нас может только электрод со спиральными каналами.
Пётр указал на меня. — Вот главный специалист по каналам. Что скажешь?
Я пожал плечами. — Наша технология здесь не подойдёт. Это совершенно новая работа.
— Сколько метров вам надо? — спросил Пётр.
— Совсем немного. Для начала с десяток метровых электродов вполне хватило бы.
— Даже если мы сообразим, как вам помочь, в этом году у нас уже не примут заявку на материалы.
— За этим дело не станет. Доставим самолётом.
— Хорошо. Мы подумаем. Встретимся завтра и решим как быть. Вы устроились?
— Не беспокойтесь. О нас позаботятся.
— О них позаботятся, — сказал я, когда гости ушли, — доставим самолётом…, конфет бы хороших привезли Машке на день рождения.
— Намекни. Доставят тем же самолётом.
— Да ладно. Это я так, со злости. Ну и что ты им завтра скажешь?
— Садись. Успокойся. Задачка эта проще пареной репы. Ещё когда мы только искали подходы к пруткам с каналами, я придумывал альтернативные варианты, отбрасывал их один за другим и записывал, на всякий случай, а электроды — это как раз тот случай. Помнишь шлицевые валы? Сейчас нас интересуют не шлицы, а пазы между ними. Изготовим прутки с двумя, тремя или четырьмя пазами, не думаю, что им надо больше, закрутим, вставим в трубу и всё вместе протянем через фильеру. Труба обожмёт пруток и образует каналы. Всё можно сделать, не выходя из лаборатории. Потом, понятно, выправить, продуть и намекнуть про конфеты.
Про конфеты намекать я не стал, а сами они не догадались.
Доску с первым оленем Пётр повесил над столом в кабинете. Пропитанная вапором, атласная на ощупь древесина сыто лоснилась на боках и рогах красавца. Зинуля гладила оленя, как котёнка. — Я тоже хочу такого, Петя, ну пожалуйста. — Она повесила доску на видном месте и всем, кто приходил к нам, доверительно сообщала: — Пётр Иванович вырезал. Здорово! Правда? — Последний, третий, олень предназначался в Варшаву, как бы в благодарность за перевод. Ещё две доски, сработанные Павликом, красовались над таниной и машиной кроватями. Больше оленей не предвиделось. На смену им пришли другие заботы.
Пётр ещё возился с последней доской, как вновь пожаловали гости.
— Мы не знаем всех ваших возможностей… Вы нас здорово выручили, и мы подумали…, словом, теперь нам нужны квадратные электроды. Неожиданно для меня Пётр сразу согласился. — Хорошо. Сделаем вам квадратные электроды, только канал будет один. Согласны?
Гости переглянулись. — Вы что же, можете изготовить электрод любой формы?
— Насчёт любой не задумывался, а любой выпуклой, пожалуйста.
— Полукруг, шестигранник?
— Вот изготовим квадратный, проверите его в работе и пожалуйста, можете заказывать.
— Как рассчитываться будем?
— Это уже ваша забота. Борзыми не берём.
Посмеялись, поболтали о том, о сём, и гости уехали. Я остался и выжидательно смотрел на Петра. Он открыл сейф, достал толстую тетрадь.
— Смотри. Не думал, что пригодится. Берём квадратный пруток, закрепляем с одного конца ленту нужной толщины, плотно обматываем пруток этой лентой с каким-то шагом и закрепляем ленту на другом конце прутка. Обмотанный пруток вставляем в квадратную трубу и далее всё, как в прошлый раз.
— Трубы подходящей не найти.
Пётр рассмеялся. — Доставят самолётом. А нет, так прокатаем из круглой. Давай, сочиняй договор, а я займусь размерами.
Когда я позвонил и сообщил, что электроды готовы, на другом конце провода произошла заминка, трубка перешла из рук в руки, и я услышал:
— Там у вас со снабжением не густо, может прислать чего-нибудь? Не стесняйтесь. Мы у вас в долгу.
Я попробовал отшутиться: — Грузите апельсины бочками[20].
— Вас понял.
В назначенный день я отвёз в аэропорт ящик с электродами, а взамен получил посылку с конфетами, апельсинами, сервелатом и бутылкой хорошего коньяка.
— Надо бы расплатиться, — сказал я Петру.
— Уже расплатились. Они получают награды, а ты только моральное удовлетворение. Отдай коробку женщинам, пусть разделят в лаборатории, и не грызи себя.
Делить не стали. Устроили междусобойчик.
Сколько себя помню, апрель отец проводил в гараже, и к майским праздникам сменявшие друг друга «Москвичи» были готовы открыть сезон. На четыреста третьей модели он остановился и старел уже вместе с ней. В гараж и на рыбалку отца сопровождал мой брат, когда же пришло время сменить отца за рулём, рядом оказался я.
Быт гаражных кооперативов — интересное социальное явление, рождённое системой. В стандартном гараже четыре на шесть метров под полом выкапывали яму почти таких же размеров, опускали кессон для защиты от грунтовых вод, бетонировали и использовали для самых разных целей: хранили овощи, припрятывали спиртное, устраивали любовное гнёздышко. С приходом весны начинали готовить технику к сезону. Некоторые разбирали машину полностью, до винтика. Машины любили и лелеяли подчас больше собственных детей.
Я провозился несколько вечеров, смирил гордыню и попросил Петра помочь. Он охотно согласился, пришёл с Павлом и начал раздевать нашу старушку, по ходу объясняя её устройство и свои действия.
Осенью овдовевшая соседка по гаражу решила избавиться от него и бесхозного уже пару лет москвичонка, такого же, как наш.
— Надо купить, — сказала Ирина, — хотя бы ради Павлуши, но обещайте, что мы по-прежнему будем ходить пешком.
— Будем бежать за машиной, — успокоила её Таня.
До снега отец и сын провели ревизию, зимой добывали запчасти, а следующей весной мы уже втроём обслуживали две машины, и часто за нашими спинами неслышной тенью возникала Маша с термосом и шарманчиками.
