Сергей Гавань - Смарагдовый трон (роман)

 К Сиверту, который оставался скрытным и нелюдимым в первую неделю, Джаффар нашёл подход не сразу. Гирем случайно обернулся и успел увидеть, как хронист закончил что-то тихо ему говорить и хлопнул его по плечу. В последующие дни Сиверт стал постепенно приходить в себя, хотя смотреть ему в глаза Гирем всё равно не решался.

 Сложнее всего Джаффару приходилось с Рензамом. Не то, чтобы отец явно выказывал неуважение к своему спутнику. Нет, он порой отвечал на его вопросы или задавал свои. Однако в одном только выражении лица Рензама сквозило холодное недоверие. Его хронист явно сторонился.

 Гирем наблюдал за отношениями, царящими внутри их отряда, но вмешиваться смысла не видел. Что он может сказать отцу насчёт их нового товарища? В сущности, ничего. Хронист предъявил доказательства связи с самими Кархарием и Саламахом Инги, помог в поимке ведьмы. Что ещё можно от него требовать?

 И всё же за отцом, Сивертом и Джаффаром Гирем присматривал с особым вниманием. Инстинкт самосохранения и осторожность укоренились в нём с младенчества.

Ещё в детстве, когда он, Хрестофер и Алан гуляли у реки, в которой плескались деревенские дети, дядя предложил им присоединиться на мелководье. На это Гирем, ешё пятилетний мальчик, с подозрительностью спросил у него: "Ты что - хочешь меня утопить?"

 И не полез в реку. Хрестофер, который был ещё младше него, хоть и рассмеялся над этими словами, но в реку тоже не полез, встав за его спиной.

 Было ли это трусостью или паранойей? Гирем предпочитал считать это благоразумием и осмотрительностью. И, глядя, как вляпываются в неприятности друзья детства, порой лишаясь и жизни из-за своей безрассудности и легкомыслия, он лишь упрочивался в своей вере.

 Cамый большой урок он извлёк из того, что всего два года назад случилось с Хрестофером.

 Младший брат, глупец, отправился исследовать грозные, подавляющие своими размерами Джихалаи, чьи отвесные склоны состоят из серо-стального льда и каменной породы, чьи глубокие ущелья не имеют дна, и чьи многочисленные пещеры полнятся страшными хрипящими, клацающими и цыкающими звуками.

 Там Хрестофер попал под лавину. Отец, вне себя от гнева и может быть даже страха, искал его целую неделю, призвав на помощь даже жителей Бъялви, живущих в исполинской тени Джихалаев. Когда брата нашли, он сидел в выкопанной в снегу норе, весь синий, но живой.

 Его спасли. По крайней мере, большую его часть. Одна рука перестала слушаться, по странной случайности пострадавшая от окоченения сильнее другой.

 Отец с тех пор совсем отдалился от него, что задело болезненно относившегося к отцовскому безразличию младшего сына. Гирем подозревал, что именно этот случай заставил Хрестофера уехать в столицу и добиться расположения самого Кархария Велантиса.

 И вот теперь он тоже едет в Льдину, оставляя позади ужас прошлого. Интересно, был ли брат в том же смятении, покидая родной дом?

 Гирем машинально обхватил ладонью руку, на котором помимо отцовского ожога имелся свежий, оставленный выгоревшими волосами покойной Элли.

 - Почти приехали, - заметил Джаффар, кивая на деревушку, к которой вела просёлочная дорога, ответвляющаяся от тракта.

 Они подъехали к деревянному указателю, стоящему у развилки. На прямоугольной доске чем-то острым было вырезано "Геляпия".

 Гирем согласно кивнул. Отец приказал ждать их в этом селении.

 Они тронули коней.

 - Думаешь, это серьёзно? - неожиданно спросил Джаффар. - То дело, на которое отправился сэр Рензам.

 Гирем пожал плечами.

 - Мы не давали поводов для слежки. Трону не в чем нас упрекнуть - мы ежегодно отправляем в казну не чуть ли не четверть своих доходов. Церковь... говорят, что она погрязла во внутренних склоках и подозрениях в ереси. Какое им дело до пятерых путников, которые к тому же пытаются затеряться среди торговых караванов и других путешественников?

 Джаффар саркастично усмехнулся.

 - Тут ты брат заблуждаешься. Какое-нибудь дело к трём Преломляющим, идущим вместе через всё королевство, найдётся едва ли не у всех.

 - Что же, узнаем, когда вернётся отец, - дипломатично завершил разговор Гирем.

 В Геляпии, селении на сорок с лишним дворов, имелся и свой трактир, носящий название "Храбрый лис". Проехав к нему главной дорогой, Гирем заметил нескольких солдатов, правда, без доспехов, лишь в кожаных стёганках и мечами в ножнах, прогуливающихся по круглой площади в центре селения. Солдаты проводили их долгими взглядами, но потом опять вернулись к своей беседе.

 - Я заведу коней, а ты поговори с хозяином, - торопливо сказал Джаффар, спрыгнув с Тепралана и взяв по уздцы его и Гарапаса.

 - Хорошо, - согласился Гирем, сняв с коня походный мешок и закрутив в плащ Преломитель.

 "Храбрый лис" выглядел весьма солидно. В чистых стенах, ровном крыльце чувствовался достаток его хозяина.

 Переступив порог, Гирем огляделся. В просторном зале было светло и шумно. Стоял гул голосов, звенела посуда, раздавался стук кружек и скрежет скамей. В помещение забился разношерстый люд. Здесь были и просто одетые крестьяне, пришедшие отдохнуть после работы в поле, и оставшиеся на ночлег торговцы. За одним из длинных столов веселились солдаты местного лорда.

 А вот по углам сидели в основном одиночки или парочки, которые не хотели привлекать к себе внимание. Гирему почему-то сразу бросился в глаза один из таких посетителей - длинноволосый, с курчавой чёрной бородкой. Чем-то он напоминал Джаффара. Услышав стук входных дверей, человек устремил взгляд на Гирема, который сразу проследовал к стойке.

 Разговор с хозяином, крепким плечистым мужчиной лет за пятьдесят, вышел коротким. По манере говорить скупыми и чётким фразами в нём угадывался человек военной закалки. Заплатив за комнату с пятью кроватями одной золотой и пятью серебряными монетами и заказав крепкий обед на двоих, Гирем получил железный ключ и сел за одиноким столиком у стены, остановив взгляд на входной двери.

 Когда в зал вошёл Джаффар, чьи тёмные глаза быстро забегали по людям и обстановке, он махнул ему рукой.

 - За конюшню отвечает милая девушка, - сообщил хронист, украдкой озираясь по сторонам. - Говорит, что вчера вечером мимо проходил большой отряд солдат и клириков.

 - Обнаружили Одержимого? - встрепенулся Гирем.

 - Может быть.

 К ним подошёл разносчик с подносом, уставленным горшками с горячей едой.

 Джаффар приятно улыбнулся и принял поднос из его рук. Гирем протянул разносчику три серебряных.

 Молча они начали поглощать еду. Картошка с мясом и чесноком дымилась и таяла во рту, а после каши из ярко-красных бобов катрейла Гирем с приятной болью в животе откинулся на спинку стула.

 - Видишь того человека, который сидит за столиком в углу? - тихо спросил он.

 - Да.

 - Он пялился на меня, пока я шёл к стойке.

 - Не думаю, что это тоже часть слежки. Может быть, в его глазах ты выглядишь не менее странно, чем он в твоих, - Джаффар взглядом показал на свёрнутый у ножки стола плащ, из которого выглядывал кристалл-фокусатор жезла.

 С тихой руганью Гирем наклонился и одной рукой запихнул Преломитель глубже в складки ткани.

 - Похоже, вся конспирация летит к чертям, - процедил он сквозь зубы.

 - Она и так полетела, если я правильно понимаю нрав сэра Рензама.

 - Да уж, дипломатия это не про него. Вот дядя Алан другое дело. Он умелый политик и мастер вести переговоры, - Гирем невесело усмехнулся. - Говорят даже, что в нашем роду по традиции всегда рождаются двое братьев. Один всегда спокойный и рассудительный, полагающийся на логику. Другой всегда человек действия, резкий, грубый и жёсткий.

 - И что, этому есть доказательства?

 - Отец и дядя например. А до них - дед Эктар и его брат Галадир. А до них прадед Ризвор и его брат Каздин. Дальше не знаю. Всё сходится.

 - И какие роли играете вы с братом?

 - Я не настоящий Рект, - чуть более резко, чем хотелось, сказал Гирем. - На меня это не распространяется.

 - Понятно, - хронист отвёл взгляд в сторону. - Так что же твой дядя. Насколько я знаю, он даже работал вместе с королём Кнелликом и Кархарием Велантисом над Артарианской Проблемой? И не смотря на все его таланты, план по мирному предотвращению гражданской войны потерпел крах, не так ли?

 Гирем кивнул.

 - В отношении Артарии любой план по установлению мира потерпел бы крах. Все знают, что артарианец упрямее и принципиальнее стада баранов.

 - Остис не показался мне таким упрямым и принципиальным, - заметил Джаффар.

 - Остис неправильный артарианец, - отшутился Гирем. - Он никогда и не выказывал особой любви к своей родине. Как-то даже сказал, что был рад, когда конкрутов радикализм положил конец гражданской войне в Артарии. И самой Артари собственно.

 - А, лже-дипломатия. Мирное урегулирование на фоне поигрывания мускулами и подыгрывания обеим сторонам конфликта. Думаю, это был единственный вариант навести порядок. Да, артарианцы расселились по всей Изре, а Артария исчезла с карт мира, но проблема была устранена. Между прочим, я рад, что ты хоть немного, но разбираешься в истории. Перед нашим путешествием я опасался, что у нас найдётся немного общих тем для бесед.