Однажды, когда снег уже истаял, грязь почти высохла, но черемуха еще не цвела, голос у Белки стал совсем... м-мм... странным, и ее понесло неведомо куда, туда, где любовь.
Где живет любовь, Бэлла знала приблизительно, но разве это важно, когда уже темная ночь на дворе, спектакль в музыкальном театре сыгран, а себя совершенно некуда деть?..
Как закончился спектакль, как она попрощалась со всеми, как отпустила такси – все это Бэлла помнила.
Как она поскользнулась и упала, упала прямо в лужу, Бэлла не помнила. Потом она брела впотьмах, одна, а белый плащ ее высвечивался «негативом» в темноте ночи, сырой и холодной, только холода Бэлла не чувствовала совсем. Коленки почему-то саднило. При ближайшем рассмотрении, насколько позволял свет, сочившийся от уличных фонарей в мелкой мороси весеннего дождика, оказалось, что ажурные чулочки порваны, а коленки разбиты в кровь!
А виноват во всем Стас, лопни его контрабас!
Разглядывая несчастные коленки – очень ей себя жалко было! – Бэлла наклонилась, вместе с ней наклонилась и жестяная банка экзотической расцветки, что оказалась в ее руке. Откуда она взялась – бог весть, но это было уже не важно, потому что экзотическое пойло пролилось из открытой жестянки, добавив пару пятен на королевски-белый плащ и, в качестве дезинфицирующего средства, на раненые коленки. Белка скисла и заплакала: там, в драном ажуре, обнажалась ее изодранная душа.
Белка пела и плясала,
Словно заводна-я,
Все коленки ободрала,
Шла домой...
Домой! Домой... Где ее дом?.. Белка заплакала еще жальче.
Застывшую в позе белого, очень несчастного страуса, пытающегося спрятать голову... в тусклый асфальт, Бэллу нагнала большая машина.
Машин Белка не боялась: ей давно перестали сниться страшные сны, где большие машины гоняются за маленькой Верой по тесному дворику, а все двери закрыты.
– Садитесь, барышня! – сказали из машины тоном, не допускающим возражений.
– Спасибо, я пешком. У меня денег нет, – сообразила Бэлла.
Тачка большая, а в ней – один, два... У-уу...
– Садись, говорят тебе! До дому – в лучшем виде! Где живешь?
– Я... Я уже близко. Не надо мне... – робко мяукнула Белка, а крепкая мужская рука подхватила ее под локоть и мягко втолкнула в открытую дверцу.
Белка поперхнулась слезами и замерла. Говорила ей Люся: «Никогда не садись в машину с двумя мужиками!» А тут трое! И костюмы у них странные!.. Финкельштейн чего-то начудил... Шапочки «маки». Камуфляж. Дворники у них во дворе тоже носят камуфляж.
«Экзотика» выветривалась из головы Бэллы со скоростью, разрешенной дорожными знаками. Образ Стасечки полинял гораздо стремительнее. Стасик ее не спасет.
– Первый, первый! Я восьмой! Угол Парковой и Центральной. Транспортируем подгулявшую барышню – и на трассу, – сурово и страшно сказал кому-то восьмой.
Бэлла забыла про коленки.
– Этот, что ли, дом? – сказал он уже мягче. – Я же говорил – в лучшем виде!
– Так вот шастают по ночам в таком виде – а потом их грабят и насилуют! – добродушно пробурчал другой, тоже в камуфляже.
Белка оглянулась на него испуганно и заметила защитные каски где-то позади. Третий все время молчал, ухмыляясь в усы, а рука его лежала на стволе настоящей боевой винтовки, как жилистая рука Стаса на грифе контрабаса.
С этой минуты, впрочем, контрабас и Стас приобретали все более размытые очертания и ретроспективное значение в жизни Бэллы. Только именно в ту минуту Белке об этом никто не удосужился сообщить, поэтому, выкатившись из «газика» с решеткой, так благополучно оказавшись дома, она рыдала в голос над своей счастливой судьбой, а собака соседей сверху норовила подхватить ариозо.
Файл 40.docИ это еще не всё
«Салют! Как дела?» – Отправитель: ...Он не знает такого номера. Послано: ночь, когда орут все мартовские коты.
Еще бы. Бэлла тоже этот номер впервые видит. Снято с однодолларовой купюры, которую подарил ей... Ну тот, который... Ну, этот... Ой, не хочется поминать его имя в такой хорошей главе! А на валюте надпись: «На счастье». И уж как только Белка свое счастье ни пытала ...
Но кто старое помянет, тому эсэмэс-ки не читать.
«Поздновато уже для дел. А дела хреново. А ты кто?» – Отправитель: номер с купюры. Послано: неожиданно.
«Кто я?! Кто я?!!! Да как вы смеете?!! В этом городе все знают, кто я!!!» – «Ну вот что, – наверное, сказал тогда он. Потому что это точно был он, а не какая-нибудь она. – Ночь на дворе. Компьютер полетел. Жесткий диск накрылся. Работа горит. А тут малахольная какая-то. Поговорить, поди, не с кем, кроме кота. Но у кота пока нет телефона».
В том, что это она, а не какой-нибудь он, он был совершенно убежден.
«Хм...»,– сказал он и написал: «Я свой номер никому не даю. Предпочитаю общаться глаза в глаза. Ты кто?»
Белка ответила что-то. Что-то хулиганское. Она не помнит. А потом ей стало страшно за мистера Вашингтона. Потому что он пообещал отрезать что-то неприличное тому, кто дал его номер.
«Адьё, – сказала Бэлла. – Спать иду. Так и быть».
Он, наверное, такой же малахольный, как и она. И ему тоже не с кем поговорить. Потому что на следующее утро Белкин телефончик ожил от незнакомой мелодии. Белка испугалась.
«Ну, что замолчала? Телефонная трусиха! Я тебя найду! Ты кто?» – Отправитель: разгневан, но любопытен. Послано: день, когда становится интересно, а что это такое было ночью?
«Нет-нет, я вас больше не побеспокою! Просто мне совсем было плохо...» – Отправитель: хрен знает, что за номер! Послано: день, когда становится стыдно за то, что было ночью.
«Когда мне плохо, я слушаю Dead metal и ем бананы».
«Я вас больше не потревожу. Ешьте свои бананы».
Через три дня и три ночи они узнали друг о друге почти все. «Как тебя зовут?» – вдруг спросил он. Только она по-прежнему не слышала его голоса. «Я Белка». – Отправитель: Белка. – «Тогда я Лев», – Отправитель: врет, конечно. Но красиво! – «А ты правда Лев?» – «Прав ли? Не знаю. Но Лев – это точно».
Он, конечно, высокий, красивый и светловолосый. Как папа.
«Белка, я тебя знаю. Где я мог тебя видеть?»
«Ты придешь, когда появятся листья». – Отправитель: большой романтик. Послано: неделю спустя, когда мартовские коты разошлись по домам.
– Так долго?! – сказала Белка вслух и написала: «Так долго?!!!!!!!»
«Но ты, конечно, не утерпишь. Тогда приходи хоть завтра». – Отправитель: тот, кто остается невидимым. Послано: когда все уже спят, кроме них.
«Завтра? А сегодня ты кого-то ждешь?»
«Я никого не жду. Я жду тебя».
– Все, девочки! Мне домой пора, – сказала Бэллка и зябко повела плечами. Сирень цвела вместе с черемухой, все в природе перепуталось и смешалось, и было холодно. – Сейчас Лёва придет, – добавила она, и ей стало тепло.
– У меня «симка» еще одна есть... – задумчиво протянула Лора. Белка хитро прищурилась. А Люся посмотрела с непониманием. – А что? Куплю другой телефон. У Нануки друг один есть. Симпатичный. Будем переписываться.
У Люси вздрогнул ее единственный телефон: «Лю, еду домой. Чё-нить купить?»
– Как ты начинала?.. – простодушно спросила Лора, а Люся и Белка покатились со смеху.
– Боже! Как скучно я живу! – вздохнула Люся.
Yuppie – в США преуспевающий молодой человек, получивший хорошее образование. (Здесь и далее перевод с англ. автора.)
MBA – престижное бизнес-образование.
Ручной работы.
У меня все прекрасно.
Сестры.
Точно вовремя, система организации поставок.
Скорей, скорей!
Слишком.
Одну минуту! Только одну минуту!
Мой дорогой.
Может быть.
Лучше всех.
Плохой отель.
Чем занимаетесь?
Магазин беспошлинной торговли.
Ищете лодку? Хотите арендовать? Вы говорите по-английски?
Да, немного.
Помогите этой женщине!
Да, конечно.
Зад, спина.
Личное пространство.
Идем (те).
Корабль, очень большой корабль.
Муж.
Твой муж–счастливчик.
Мне весело с тобой!
Я не понимаю! Пожалуйста, медленнее!
Быть веселым.
