Элиза поспешно села за маленький столик. Ее глаза широко распахнулись, когда она увидела содержимое подноса: горячие булочки, щедро намазанные тающим маслом, белые горшочки, до краев наполненные всевозможными фруктовыми джемами, пара копченых селедок, горка взбитых яиц, жирная, блестящая сосиска. Сердце девочки запело.
— Вы такую страшную грозу привезли вчера вечером, — заметила Мэри, распахивая шторы. — Я едва добралась до дома, даже подумала было, что придется остаться здесь на ночь!
Элиза прожевала хлеб и спросила:
— Ты не живешь здесь?
Мэри засмеялась.
— Ни в коем случае, остальным, может, и все равно, но я бы не хотела здесь жить… — Она глянула на Элизу, розовый румянец залил ее щеки — То есть я живу в деревне. С мамой, папой, братьями и сестрой.
— У тебя есть брат? — Элиза подумала о Сэмми, и внутри ее разверзлась пустота.
— Ну да, конечно, целых три. Два старших и один младший, хотя Патрик, самый старший, больше не живет дома. Но все еще рыбачит на лодке вместе с папой. Он, Уилл и папа выходят в море каждый день, несмотря на погоду. Младшему, Роли, всего три, он сидит дома с мамой и крошкой Мэй. — Она взбила подушки на кресле у окна. — Мы, Мартины, всегда работали в море, мой прадедушка был одним из пиратов Тредженны.
— Из кого?
— Из пиратов Тредженны, — повторила Мэри, ее глаза недоверчиво расширились. — Вы что, о них не слышали?
Элиза покачала головой.
— Пираты Тредженны были самой ужасной бандой на свете. В свое время они правили морями, привозили виски и муку, когда народ на берегу не мог их иначе достать. Грабили только богатых, между прочим. Совсем как… как же его… только на море, а не в лесу. Тут есть цепочки тоннелей, вьются через холмы, один или два тянутся до самого моря.
— А где же море, Мэри? — спросила Элиза. — Оно рядом?
Мэри снова странно посмотрела на нее.
— Ну конечно, детка! Разве вы его не слышите?
Элиза замерла и прислушалась. Слышит ли она море?
— Слушайте, — сказала Мэри. — Вшшшш… вшшшш… вшшшш… Это и есть море. Дышит, как всегда. Неужели вы и вправду его не слышите?
— Слышу, — ответила Элиза. — Просто я не знала, что это море.
— Не знали, что это море? — усмехнулась Мэри. — А что же это, по-вашему?
— Я думала, это поезд.
— Поезд! — Мэри разразилась смехом. — Ну вы шутница! Станция отсюда очень далеко. Подумали, что море — это поезд. То-то я повеселю своих братьев!
Элиза вспомнила, как мать рассказывала о песке и серебристой гальке, о ветре, пропахшем солью.
— Мэри, можно, я схожу и посмотрю на море?
— Я думаю, можно. Только постарайтесь вернуться до того, как повариха прозвонит ко второму завтраку. Госпожа сегодня утром вышла с визитом, так что ничего не заметит. — Облачко набежало на веселое лицо горничной, когда она упомянула хозяйку. — Только не забудьте вернуться раньше ее, поняли? Она любит правила и порядок и не любит, когда ей перечат.
— Как мне туда попасть?
Мэри подозвала Элизу к окну.
— Идите сюда, детка, я вам покажу.
Воздух здесь был другим, и небо тоже. Оно казалось более ярким и далеким. Не то что серая крышка, которая низко нависла над Лондоном, вечно угрожая захлопнуться. Ветра высоко подняли это небо над водой, точно огромную белую простыню в день стирки. Оно летело по воздуху, вздымалось все выше и выше.
Элиза стояла на краю утеса и смотрела через бухточку на темно-синее море, то самое, по которому ходил ее отец, на пляж, который знала ее мать, когда была девочкой.
После ночной грозы бледный берег был усеян плавником. Изящные белые ветки, сучковатые и отполированные временем, торчали из гальки, точно рога огромного призрачного зверя.
Элиза почувствовала в воздухе соль, совсем как рассказывала мать. За пределами странного дома она внезапно ощутила легкость и свободу. Девочка глубоко вздохнула и начала спускаться по лестнице, перебирая ногами все быстрее и быстрее, отчаянно стремясь оказаться внизу.
Достигнув гальки, Элиза села на гладкий камень и развязала ботинки непослушными пальцами. Она закатала бриджи Сэмми выше колен и подошла к краю воды. Камни, равно гладкие и острые, были теплыми под ее ногами. Она мгновение постояла, глядя, как огромная синяя тяжесть набегает и отступает, набегает и отступает.
Затем, глубоко вдохнув соленого воздуха, Элиза прыгнула вперед, намочив пальцы ног, лодыжки и колени. Она бежала вдоль берега, смеялась, оттого что холодные пузырьки щекотали пальцы ног, подбирала чудесные ракушки и даже нашла принесенный морем обломок в форме звезды.
Бухта была маленькой, с крутым изгибом, и Элизе понадобилось не много времени, чтобы обежать ее. Когда она добралась до конца, то, что издали казалось простым темным пятном, обрело третье измерение. Огромная черная скала торчала из утеса и пронзала море. Она походила на мощные клубы злого черного дыма, который замер во времени, проклятый на вечную твердость, не принадлежащий ни земле, ни морю, ни воздуху.
Черная скала была скользкой, но Элиза увидела с краю уступ, его как раз хватило, чтоб встать. Она отыскивала зазубренные опоры для ног и карабкалась по краю скалы, не останавливаясь, пока не достигла самого верха. Девочка забралась так высоко, что всякий раз, когда смотрела вниз, ей казалось, будто в голове вскипают пузырьки. Дальше она поползла на четвереньках. Скала становилась все уже и уже, и вот девочка достигла самого пика. Она села на воздетый кулак скалы и рассмеялась, задыхаясь от усталости.
Все равно что сидеть на носу огромного корабля. Под ней — белая пена сердитых волн, перед ней — открытое море. Солнце рассыпало сотни искр, которые мерцали на поверхности воды, взмывали и улетали с ветерком до самого чистого, ничем не нарушенного горизонта. Она знала, что впереди — Франция. За Европой — Восток: Индия, Египет, Персия и другие экзотические места, отголоски которых она ловила на губах прибрежных обитателей Темзы. За ним — Дальний Восток, другой край земли. Элиза смотрела на широкий океан, на брызги солнечного света, думала о далеких и неведомых землях. Ее охватило чувство, которого она никогда не испытывала прежде. Теплота, проблески надежды, безмятежность…
Она наклонилась и прищурилась. Горизонт больше не был чист. Что-то появилось: большой черный корабль с надутыми парусами балансировал на грани, где небо встречалось с водой, словно готов был скользнуть за край света. Элиза моргнула, когда она снова открыла глаза — корабль исчез. Девочка предположила, что он пропал за горизонтом. Как быстро движутся корабли в открытом море, как сильны их широкие белые паруса! Элиза подумала, что на таком корабле мог бы ходить ее отец.
Она перевела взгляд на небо. Чайка кружилась над головой, кричала, почти неразличимая на фоне белого неба. Девочка следила за ее полетом, пока нечто наверху утеса не привлекло ее внимание: дом. Его почти не было видно из-за деревьев, но она могла различить крышу и забавное маленькое окошко на самом верху. Интересно, каково жить в таком месте, прямо на краю света? Не будет ли все время казаться, что вот-вот перевернешься и упадешь в океан?
Элиза вздрогнула, когда холодная вода брызнула ей в лицо. Она взглянула на бурлящее море. Надвигался прилив, вода быстро поднималась. Первый уступ, на который она когда-то шагнула, уже скрылся под водой.
Она поползла назад по гребню скалы и осторожно спустилась, держась глубокой стороны, чтобы цепляться пальцами за неровности.
Почти добравшись до воды, она замерла. С этого угла было видно, что скала не цельная. Словно кто-то выгрыз в ней огромную дыру.
Пещера! Элиза вспомнила рассказ Мэри о пиратах Тредженны, об их тоннелях. Она не сомневалась, что эта пещера — один из таких тоннелей. Разве Мэри не сказала, что пираты переправляли добычу через цепочку пещер за утесом?
Элиза, покачиваясь из стороны в сторону, обогнула передний край скалы и взобралась на плоский уступ. Она сделала пару шагов внутрь: там было темно и сыро.
— Эге-гей! — крикнула она.
Ее голос звенел веселым эхом, обегая все стены, прежде чем затихнуть.
Элиза почти ничего не могла различить, но дрожала от волнения. Ее собственная пещера. Она решила, что когда-нибудь наведается сюда с фонарем, чтобы посмотреть, что таится внутри…
Глухой стук, далекий, но приближающийся. Цок-цок, цок-пок, цок-цок…
Элиза сначала подумала, что он исходит из пещеры. Страх приковал ее к месту, она гадала, что за морское чудовище идет за ней.
Цок-цок, цок-цок, цок-цок… Теперь громче.
Девочка медленно попятилась и поползла обратно на скалу.
Затем, ободравшись о край утеса, она увидела пару блестящих черных лошадей, которые тащили карету. Нет никакого чудовища, просто Ньютон со своей каретой скачет по дороге вдоль утеса. Звук, отразившись от каменных стен пещеры, усилился.
