– Так не пойдет, Натан. Ты должен вернуться. Для твоей же безопасности. И нашей. Если те, другие, до тебя доберутся… Не хочу даже думать об этом. И тебе не советую. Это очень нехорошие люди.
– Хватит вилять. Кто они такие?
– Это не телефонный разговор. Ситуация очень нестабильна.
– Я вешаю трубку. Может, я еще позвоню, а может, и нет.
– Не надо…
Скраббс шмякнул трубку на рычаг. Натянул пониже на лоб рабочую бандану, нацепил темные очки и, оглядевшись по сторонам, побрел в метро.
Сидя в поезде, подавленный Скраббс размышлял над новой информацией, пытаясь понять, какая правительственная организация за ним охотится. Или это очередной блеф мистера Маджестик – уговорить его вернуться, чтобы заставить замолчать раз и навсегда? Если они говорят правду, тогда две засекреченные правительственные организации схлестнулись друг с другом, подобно нью-йоркским мафиозным кланам, а он, Скраббс, очутился меж двух огней… Боже, какой бред. Чем скорее он уберется из Вашингтона, тем лучше. Но они наверняка обшаривают все аэропорты, железнодорожные и автобусные вокзалы. А Брэдли едва ли предложит ему ключи от своей машины.
Сидевшая рядом с ним женщина читала газету. Скраббс уже забыл, когда в последний раз брал в руки газету. Он глянул на страницу и сразу увидел фото Баниона, стоявшего под прицелом микрофонов.
БАНИОН ОБВИНЯЕТ ПРАВИТЕЛЬСТВО В ПОПЫТКЕ ДИСКРЕДИТИРОВАТЬ ЕГО ШОУ
– Что вам угодно? – женщина недовольно покосилась на Скраббса.
– Простите.
И почему люди так напрягаются, когда ты читаешь, заглядывая им через плечо? Боятся, что украдешь у них типографскую краску?
Скраббс вышел из вагона на ближайшей станции и купил «Пост». Развернув газету, прочел:
Ведущий уфологического ток-шоу Джон О. Банион обвиняет американское правительство в том, что оно скомпрометировало его программу с помощью сверхсекретного военного спутника, который якобы заблокировал нормальный сигнал и заменил его кадрами из порнофильма. Банион утверждает, что этот маневр – не что иное, как попытка помешать ему провести марш протеста в Вашингтоне.
Статья заканчивалась ссылкой на представителя Пентагона, который, отказавшись как-либо прокомментировать существование спутника «Трастер-6», подчеркнул, что подобное оборудование не используют для трансляции порнофильмов.
Скраббс почесал в затылке. «Марш Человека двадцать первого века»? Обвинения в адрес правительства? Этот парень – словно пес, ухвативший кость: теперь ни за что не выпустит. Неужели он и вправду думает, что правительство его дискредитирует? Если бы он только знал… Они там, должно быть, в штаны напустили со страху, если пошли на то, чтобы заблокировать сигнал со спутника, заменив его на порнуху. Скраббс перечел параграф, где в очередной раз цитировались незабываемые фразочки из фильма типа: «Хьюстон, у нас тут эрекция!»
Интересно, кто это сделал? МД-12? Или другая организация, о которой упоминал мистер Маджестик?
А Банион молодец, что обратился в прессу, подумал Скраббс. Теперь они не смогут втихую от него избавиться. В статье говорилось, что на Пентагон обрушился «шквал» звонков от разъяренных приверженцев НЛО, протестующих против такого отношения к их кумиру. Это добром не кончится. Ситуация не предвещала ничего хорошего для Скраббса. В конечном счете все это произошло по его вине, и ТАМ об этом не забудут. Теперь они вряд ли пошлют его на работу в пустыню. И все-таки, несмотря на мрачные мысли, Скраббс не мог не порадоваться за Баниона. Давай, приятель! Задай жару этим ублюдкам!
– Где ты пропадал? – спросил у него Брэдли. – На кофе полагается десять минут. Тебя не было целый час.
– Надо было перекинуться парой слов с ребятами, которые пытались меня грохнуть.
– И?
Скраббс взял мастерок, окунул в ведерко с раствором, плеснул смесь на стену и принялся разравнивать.
– Они все еще надеются это сделать.
* * *
Президент Соединенных Штатов Америки щелчком выключил телевизор в Овальном кабинете. Никто из находившихся с ним рядом не произнес ни слова. Ситуация была, мягко говоря, неординарная. Беспрецедентная.
– Он что, пьет? – наконец, спросил президент.
Глава президентского штаба отвечал:
– По моим данным, нет.
– Он показался мне вполне трезвым, – вставил пресс-секретарь.
– Наверняка это какое-нибудь нервное расстройство, – сказал глава президентского штаба. – Параноидальный бред. Берт Галилей говорит, они пытались на него воздействовать, даже вызвали психиатра – так, на всякий случай, чтобы кое-куда его увезти, но ему удалось удрать. Этому парню можно даже посочувствовать.
– Я бы не стал заходить так далеко.
– Сколько телефонных звонков поступило в Пентагон от этих фанатиков? – осведомился президент.
– Тысячи.
– А в Белый дом?
– Тысячи.
– Сообщения по электронной почте?
– Сотни тысяч. Они верят ему.
– Ну и что? – возразил пресс-секретарь. – Они же все чокнутые. Они поверят во что угодно.
– А что там со спутником, о котором он болтает? – спросил президент. – Вы проверили?
– Я лично разговаривал с генералом Танклбанкером. «Трастер-6» – сверхсекретный объект. Он даже избегает произносить вслух это название.
– Ох уж эти солдафоны… – презрительно хмыкнул пресс-секретарь. Президент, сам бывший солдафон, метнул в его сторону испепеляющий взгляд.
Глава президентского штаба продолжал:
– Генерал сказал, что президенту не следует делать публичные заявления относительно «Трастера-6». Но он категорически отрицает, что они использовали его для трансляции порнофильмов. Он чуть не расхохотался, хотя чувство юмора не входит в список достоинств генерала.
– Значит, Банион – просто чокнутый? – спросил президент.
– Да, именно так.
– Это что, маниакально-депрессивный психоз?
– Я не врач. Но могу проконсультироваться у специалиста из клиники в Бетесде.[73]
– Нет, нет. Слава богу, он не участвует в дебатах. Вы только на минуточку представьте…
– Я рад, что мне удалось этому воспрепятствовать, – вставил пресс-секретарь.
– Я думал, его прокатила сама Лига голубых избирателей.
– Ну, я разговаривал с…
– Ладно, – прервал его глава президентского штаба, – теперь надо решить, как мы будем проводить запуск «Селесты».
– Фликери опубликовал разгромную статью, – сказал руководитель избирательной кампании и принялся читать по бумажке: «Колоссальные затраты… беспринципный оппортунизм… издевательство над американским ракетостроением… использование миллиардных средств налогоплательщиков во имя дешевых…»
– Я уже ознакомился с его комментариями по этому поводу, – сухо отрезал президент.
– Этот негодяй практически загнал нас в угол. Если мы не приедем на космодром, все подумают, что мы до смерти испугались. Ну а если мы там появимся, это будет выглядеть так, будто мы затеяли все ради выборов. Я ночами не сплю – жду, когда какой-нибудь анонимный источник из НАСА брякнет что-то вроде: «Мы нарочно перенесли дату запуска „Селесты“, чтобы подгадать к президентским выборам».
– Этого не произойдет, – успокоил его глава президентского штаба. Накануне утром у него уже состоялась конфиденциальная беседа с главным администратором НАСА. Смысл ее был предельно прост: если кто-нибудь из твоих ребят ляпнет газетчикам, что в Белом доме тебя попросили перенести запуск на более ранний срок, мигом вылетишь на улицу.
Президент задумчиво надул щеки.
– А может, лучше вовсе проигнорировать этот запуск? На носу последняя неделя избирательной кампании. Напряженные деньки для того, кто претендует на пост Президента Соединенных Штатов. Народ поймет.
– Я категорически не согласен, – сказал руководитель избирательной кампании. – Президент обязан присутствовать на мероприятии такого масштаба. Это «поворотный этап, знаменующий начало двадцать первого века». Вы сами его так назвали.
– Двадцать первый век! Как же мне это надоело! Двойка да три нуля. Тоже мне событие! Чего тут раздувать!
– Кое-кто не раз намекал вам, что не стоит раздувать это событие, – тактично вставил глава президентского штаба.
– Давайте перейдем к следующему вопросу, – президент говорил это всякий раз, когда глава штаба давал ему понять, что совещание начинает пробуксовывать.
Руководитель избирательной кампании сказал:
– Есть еще тактический момент. Наши источники утверждают, что если вы не поедете, это будет выглядеть как оскорбление штата Флорида.
– Ой, ради бога…
– Наш рейтинг во Флориде упал на семь пунктов. Вы хотите рискнуть голосами двадцати пяти выборщиков?
– Что если в этот день мне надо быть в другом месте?
