Приятно было сознавать, что народ признавал и любил Армию, как детище, взращённое своими руками для своей защиты. Он отдавал ей всё самое лучшее и в первую очередь свою любовь. При следовании походным строем по улицам Москвы, праздничные толпы горожан бросали букеты цветов под ноги моряков, приветствовали и добрыми взглядами их провожали.
- А женщины?! – «Кричали женщины ура! И в воздух чепчики бросали!».
И ещё, правда, тогда Антон этот вывод в то время сделать не мог. Но уже вплотную приближалось время, когда всё это прекрасное наследство будет потеряно. Сейчас же сплочённые уроками недавней войны, Советские Вооружённые силы представляли собой единый монолит здорового телом военного организма. «Помни войну!» было не только лозунгом. Армию и Флот не разъедали карьеризм, наушничество и подозрительность расплодившихся особых отделов. Не было столь решающего влияния партийных бонз. Партийный билет ещё не выполнял роль пропуска для движения по служебной лестнице. Командиры среднего и младшего офицерского звена ещё были в состоянии принимать самостоятельно командирские решения. Этот фактор давал возможность Армии, Флоту и Советскому военному искусству развиваться. Тем не менее, после смерти И.Сталина борьба за личную власть, не совсем понятная народу, началась вестись на самых высоких этажах власти. Народ свято доверял своим вождям. Вожди же, подобно божествам, имели неограниченную власть. Чувствуя свою неуязвимость, они не считали нужным что-либо прикарманивать для личного потребления. Все материальные блага страны были в их полном распоряжении. Народ же владел этими богатствами формально. Его возможности для личного потребления были строго ограничены рамками занимаемой ступеньки общественного положения. Разность благосостояния «верхов» и «низов» была незначительной и строго контролировалась верховной властью. Пока «верхи» выжидали, когда самый верховный ослабнет или станет не дееспособным.
С прибытием полка моряков в Тушино после парада, всех курсантов свободных от службы отпустили в последнее увольнение в Москву. Они попрощались со столицей и после праздничных дней пассажирским поездом отправились в Ленинград продолжать учёбу.
Ленинград. Жизнь продолжается и учёба так же. Постижение первых азов профессии подводника. Госэкзамены по общеобразовательным дисциплинам. Первая практика на надводных кораблях Балтийского Флота.
-В гостях хорошо, но дома лучше! – развалившись на классной конторке, утвердительно заявил Позолотин Лёня.
-И дым Отечества нам сладок и приятен! – благодушно улыбаясь, раскинув руки в воображаемом объятии то ли Отечества, то ли дыма от него, процитировал славно звучную строку знаменитого поэта Ефремов Володя.
Действительно, даже совсем не вдохновляющий сероводородный запах Обводного канала, теснимый лёгким свежим бризом со стороны Финского залива, не мог приглушить у курсантов чувство удовлетворения вновь обретённым городом. Они были в училище у себя дома и тихо радовались нехитрому казённому уюту его прочных стен.
- Вы только посмотрите, как самозабвенно, пуская слюни, спит Коля Суриков! – обратил внимание товарищей Слава Дмитров. – Так безмятежно и безопасно можно спать только под мышкой у мамки! Он единственный кто не заполнил карточки с перечнем родственников, которые мне поручено собрать и подать командиру роты. Скоро мы начнём занятия на режимных кафедрах, а там без допуска к работе с совершенно секретными документами ходу нет. Сейчас я его взбодрю!
- Встать! Смирно! Строевым шагом марш!
Повинуясь командам, Коля подпрыгнул, очумело захлопал глазами. Опережая сознание, выработанный автоматизм на тренировках участника недавно прошедшего парада, распрямил его тело, выбросил ногу вперёд, рука замерла в отмашке строевого шага!
Его товарищи поняли, что Николай вместе с конторкой сейчас двинет вперёд. Под общий хохот и команду «Стой!» он остановился. Со свойственной ему флегматичностью Коля спросил: - Куда идём?
- Уже пришли! – упокоил его Дмитров. – Ты не спи и, в конце концов, заполни карточку на допуск к работе с совершенно секретными документами и сдай её мне.
Извещая перерыв прозвенел звонок, и они все дружно двинулись на перекур. Разнообразия табачной отравы с красочными этикетками на пачках сигарет, гарантирующей курильщикам билет на скоростную дорогу в мир иной, в то время не было. Любителей сигаретной затяжки Минздрав, широко организованной акцией о вреде курения, не предупреждал. Прокопченный никотиновым зельем, небогатый курильщик пятидесятых годов смолил махорку. Городской житель пускал шапку дыма, извлечённую из папиросных «гвоздиков». Интеллигенция и зажиточная часть мужского населения курили «Казбек», а верхушка шпаны и появляющиеся женщины «лёгкого поведения» сосали папиросы «метр курим, два – бросаем!».
Тем не менее, курильщики того времени жили гораздо дольше. Воистину, в этом случае пословицу: «Меньше знаешь – лучше спишь!» целесообразно дополнить словами « и дольше живёшь». Поговаривали, что И.Сталин, кроме папирос «Герцеговина Флор», любил набивать свою знаменитую трубку и обыкновенной махоркой.
Курсанты курили всё подряд и, только отдельные начинающие, в том числе и Антон, изредка потягивали сигареты «Ароматные» и «Ментоловые».
Курильщик со стажем Саня Щепкин решительно бросил окурок сигареты в урну и, зайдя в класс заявил:
- Мужики, моряки мы или нет?! Если курить – то курить нужно трубки! Предлагаю купить трубки всем курсантам нашего взвода. Табак приобрести «Капитанский». Пора, чтобы от вас пахло не махрой, а табаком настоящим. Табаком, настоянном на эхе прибоя морских сражений и путешествий!
Сказано – сделано: трубки они купили, табак «Капитанский» так же проблемой не был. В личное время на протяжении всех лет обучения одноклассники Антона дружно вынимали свои трубки, чистили забитые никотином их фильтры и отверстия, продували и выстукивали. Приятный запах табака, неторопливое потягивание трубок как-то невидимо их сближали и помогали скрасить быт и жизнь в стенах военного заведения.
Подобно бурлящему, питательному весеннему соку, который, подымаясь по стволу дерева, приобретал новое содержание в виде его плодов и листьев, так и учёба в училище мировоззрение курсантов и их самих качественно изменяла, хотя плоды просвещения снимать было ещё рано.
С уходом с поста Министра Обороны страны маршала Г.К.Жукова, роль и значение строевой подготовки в учебном процессе и воспитании будущих морских офицеров как-то сразу потускнели. Ощутимое внимание стало уделяться спорту и непосредственному изучению специальности. Кроме обязательных часов физподготовки курсанты заинтересованно разбегались на внеклассные занятия в секциях бокса, тяжёлой атлетики, гимнастики и стрельбы. Антон неплохо бегал на длинные дистанции, показывал приличные результаты по стрельбе из винтовки, мог отлично управляться с вёслами в командной гребле на шлюпке.
Кроме того, он неплохо плавал и стал «тотальником» при мобилизации всех возможностей коллектива для участия в соревнованиях в случаях отсутствия специально подготовленных пловцов соответствующего стиля плавания.
Большинство курсантов обзавелись подружками. На самоподготовке, незаметно прикрыв глаза раскрытой книгой, они в мечтах улетали к ним на свидания. Молодецкая кровь бурлила в жилах здорового тела, все увольнения, так или иначе, были подчинены зову природы, направляющей желания и взоры парней в военной форме одежды на поиск своей женщины.
В крупном городе океан человеческих страстей принимал и поглощал сердца людей практически бесследно. Другое дело в училище, тут были все на виду и скрыться было негде.
Однокашники Антона заметили, что их товарищ большой фотолюбитель Иконник Владислав зачастил в библиотеку художественной литературы. Симпатичная юная библиотекарша Марина с толстой светлой косой, своим кротким незаметно заинтересованным взглядом пробегала по многочисленным лицам посетителей заведения и недоступно хлопала веером длинных ресниц, охлаждая пыл наиболее ретивых соискателей её благосклонности.
Поступили достоверные сведения о том, что здоровенный битюг – старшекурсник у неё получил «от ворот поворот» и толпа желающих посетить библиотеку росла на глазах!
Одновремённо, прямо на глазах своих товарищей, чахнул Владик. Он молча забивался в угол читального зала, открывал книгу на одной и той же странице и, не смея посмотреть в сторону Марины, чутко ловил шорох её лёгких приближающихся шагов.
Владик красавцем не был. Но его стройная, пропорционально развитая фигура, скромный взгляд доверчивых глаз, спокойный голос и произношение, с едва заметной, мягкой картавинкой, создавали впечатление добропорядочности их хозяина. Это его качество было подмечено сразу же более опытной в житейских вопросах тётей Марины, работающей тут же. Своими наблюдениями тётя не могла не поделиться с племянницей. Теперь, проходя мимо, Марина так, между прочим, косила беглым, оценивающим взглядом в сторону Владика, от чего тот замирал ещё больше. Незнакомое знакомство их затягивалось и грозило превратиться в цейтнот.
