– Как дальше жить будем, не знаю… – Светлана Юрьевна отставила чашку в сторону, тяжело вздохнула. – Сегодня общее собрание коллектива было, директор выступал. Сказал, что самое большее через две недели институт ликвидируют.
– А вас куда? – еле выговорил с набитым ртом Владимир.
– Куда-куда, на улицу, куда ж еще. Придется на старости лет на рынок идти…
Владимир ласково обнял мать за плечи.
– Мам, ну какая же старость? Что ты такое говоришь?
Светлана Юрьевна отмахнулась с равнодушным видом.
– Ай… При Союзе жили, так хоть смысл какой-то был во всем. А теперь… Папы нет все равно… Воевал, воевал, а оказалось – ни за что. И деньги, которые были на книжке, пропали…
Она расплакалась. Володя молча смотрел на резко сдавшую, постаревшую, с неухоженным лицом мать.
– Бросал бы ты свое училище, Вовка, – с трудом выговорила Светлана Юрьевна, сморкаясь. – Я недавно встретила тут неподалеку, на Варвашени, Нонну Сергеевну… ну, которая из нашей конторы еще два года назад ушла. У нее сын машины из Польши гоняет. Так у нее у самой «Фольксваген-Дерби», а у мужа «Опель-Сенатор». Дом на Вяче достраивают… А я с ней говорю и не знаю, куда руки девать – такой «маникюр»… – Мать вздохнула, долила в чашку воды. – Шел бы и ты в бизнес, Володь. Ну что тебе эти погоны?
Владимир опустил голову, молчал.
– Ну сам посмотри, – продолжала мать, – что с дедом получилось, с отцом… Тоже иллюзии строили, надеялись на что-то, верили. Все – Родине. А где эта Родина сейчас?.. Ты видишь, что армия только несчастья в нашу семью тащит? Может, на тебе хоть все это закончится?.. Будем жить наконец для себя, как все нормальные люди, а не ради непонятно чего?!..
Мать почти кричала. Владимир поднял голову, перевел дыхание, глядя в ее полные слез глаза, истерично скривившийся рот. Руки матери дергались. На грязной скатерти валялись разноцветные купоны.
– Мам, ты устала, перенервничала, – ласково произнес Владимир, вставая и целуя мать в макушку. – Пойди приляг… А я… Я помню и про папу, и про деда Витю. И про тех, кто был до них, тоже помню. Потому и не могу машины из Польши гонять. Ну сама представь… ну если все начнут машины… Кто ж тогда останется? Ты понимаешь меня, мам?..
– Пап… Папа, слышишь?..
Вопрос старшего сына застал майора Владимира Игоревича Шимкевича врасплох. Даже головой помотал немного, приходя в себя. Вообще-то он любил уходить с головой в мысли или воспоминания, будучи за рулем. Разматывается перед тобой лента дороги, руки-ноги механически выполняют всю необходимую работу, а голова, что называется, «в свободном полете».
Конечно, так было далеко не всегда. На первом своем железном коне, старенькой «троечке», Владимир расслабляться себе не позволял, да и чиненая-перечиненая машина не позволяла этого делать. Но с годами практики желанный «автопилот» появился и работал теперь безотказно. Раннее зимнее утро из черного на глазах становилось бледно-серым, а «Форд-Фокус» 2005 года выпуска, который Шимкевич купил по объявлению, знай себе несся вперед, мотал километры по направлению к Полоцку…
– Чего, сынок? – Владимир обернулся к Сергею, сидевшему на переднем сиденье. – Извини, задумался.
– Давай кофе попьем, что ли. Вон кафе впереди. А Сашке чаю крепкого возьмем, а то у него глаза слипаются.
Шимкевич-старший обернулся к заднему сиденью. Его младший, десятилетний Сашка, обиженно заерзал и даже попытался пнуть старшего брата ногой.
– И ничего у меня не слипаются. У самого у тебя слипаются. – И тут же зевнул во весь рот.
– Оригинальный ответ, – хмыкнул Сергей, отстегивая ремень безопасности. – Пошли, остряк-самоучка.
– И вообще, почему всем кофе, а мне чай? – окончательно раскапризничался младший. – Я тоже кофе хочу!
– Вы все еще кипятитесь?.. Тогда мы едем к вам. А кофе тебе нельзя потому, что сильное сердцебиение будет, понял?
«Форд» зарулил на стоянку рядом с кафе и остановился. На грязном слежавшемся снегу стояли несколько огромных трехосных грузовиков с прицепами. Рядом с крыльцом кафе неторопливо разгуливали два жирных кота – рыжий и серый с подпалинами.
Себе и старшему Владимир взял по чашке кофе с бутербродом, младшему – чай и его любимый творожный сырок в шоколаде. Девушка за стойкой кафе кокетливо взглянула на семью, улыбнулась:
– Нечасто у нас столько военных бывает. Отец и сын, угадала?
– Вы еще Сашку в форме не видели, – засмеялся Владимир, беря обжигающий пальцы пластиковый стаканчик с кофе. – Будет сразу трое военных.
– А его еще никто в форме не видел, – не упустил случая поддеть младшего брата Сергей. – Он только сегодня ее получит. Может быть…
Сашка насупился.
– Почему это «может быть»?
– Потому что быть кадетом – большая честь. – Сергей щелкнул младшего по макушке. – Или ты еще не усвоил это, турок необразованный?
– Я тебе покажу турка!
Начавшуюся возню сыновей Владимир оборвал короткой командой «Отставить!» Пили чай и кофе братья уже вполне мирно. Они поддевали и тузили друг друга без всяких подтекстов, просто чтобы дать выход энергии.
Прихлебывая из стаканчика кофе, Шимкевич смотрел на своих мальчишек, и в который раз поражался, как же старший, Сергей, похож на него самого в юности. А еще на деда – деда Игоря, как звал его сам Серега. Родился через одиннадцать лет после гибели деда, в 1996-м, и знать его, конечно, не мог, но столько общего в овале лица, даже в движениях, в манере говорить!.. Иногда сходство было просто пугающим. Удивительно все же, всего четырнадцать лет исполнилось парню, а взрослый мужчина уже отчетливо виден, и не просто мужчина – растет будущий офицер, человек, для которого «честь» и «Родина» – не пустые слова…
Сергей Шимкевич стал уже третьим суворовцем в семье. Вступительные экзамены в Минское Суворовское училище он сдал в 2007-м. И теперь Владимир не раз вспоминал с улыбкой, как донимал его Сережка, будучи еще малышом: «Пап, а покажи свой суворовский погон», «Пап, а когда я вырасту, у меня тоже будут такие?» В день, когда Сережке выдали камуфляжную форму, восторгу не было конца. Впервые они шли по Коммунистической – оба в погонах, отец и сын. Рядом с Министерством обороны стояла небольшая группа офицеров, они тепло поздоровались с Владимиром Игоревичем.
– А это кто же такой? – шутливо проговорил усатый подполковник, кивая на Сережку.
– Суворовец Шимкевич, товарищ подполковник! – выпалил мальчишка, встав по стойке «смирно». Офицеры рассмеялись.
– Ну, в таком случае удивляться не приходится, – сказал полковник, обращаясь к Шимкевичу-старшему. – В вашей семье армия в крови…
И правда, в крови. Жену себе Владимир тоже присмотрел в военной семье – Ира, Ирина Сергеевна Пивоварова, была дочерью майора в отставке, уроженкой Полоцка. И тоже семья с корнями, тоже – с историей: прадед – прапорщик Великой войны, выпуска 1917-го, воевал на Гражданской у Колчака, был взят в плен, воевал за красных, а погиб уже майором Красной Армии, на финской, в 1939-м. Судьба… Венчались в Минске, в храме на Военном кладбище.
Сашка появился на свет через четыре года после Сереги. 2000-й для семьи Шимкевичей был нелегким, беременность Ира переносила плохо, а после родов разболелась совсем. Сашка родился худеньким, слабым. Болела и мать, Светлана Юрьевна: неудачно упала в гололед на улице, начались головные боли, головокружения, слабость. Владимир был очень загружен по службе: хотя начальство и с пониманием относилось к его семейным делам (командир, подполковник Чернавский, назубок помнил дни рождения жен и детей своих офицеров), но ведь инспекторам из Министерства обороны не объяснишь, что у тебя дома творится, служба есть служба. И все-таки сдюжили, и сдали год с отличными показателями, и Сашка окреп и начал расти хорошо, и Ира со Светланой Юрьевной справились с болезнями. Летом отдыхали все вместе в Лепельском санатории Министерства обороны, ездили на могилу Владимира Игнатьевича и Варвары Петровны. Вообще за ней взялись следить родители Иры – все же полочане, ездить им было удобнее, десять минут от города на маршрутке. А вот ухаживать за могилами отца и деда Владимиру было сложнее. В 2008-м Латвия вошла в Шенгенскую зону, много не наездишься, каждый раз плати за визу 60 евро, да и удобного поезда «Минск – Рига» теперь не было: или автобусом, или машиной через Браслав и Даугавпилс.
До 2009-го Шимкевичи по-прежнему жили в «кукурузе» на Веры Хоружей – «двушке» Светланы Юрьевны, уже не раз ремонтированной Владимиром. Здесь прошли 90-е, здесь встречали «миллениум», провели большую часть «нулевых»… Не в обиде, конечно, тем более что отношения у свекрови с невесткой сразу наладились прекрасные, но все же, как ни крути, в тесноте. Кредит на постройку нового жилья Шимкевич взял по примеру своего сослуживца, майора Демченко. Дом был новый, пустая неотделанная коробка со всеми коммуникациями. Хотя нелегко было привыкнуть к тому, что живут теперь не напротив Комаровки, в самом центре, Шимкевичи сразу приняли и полюбили новое жилье: что ни говори, а свой дом, свои устои, и все можно делать по-своему. Пацанам выделили отдельную комнату, причем отец поставил строгое условие – самим разработать план обстановки и даже обои подобрать. Когда Серега приходил из Суворовского, братья по уши залезали в Интернет, пыхтели, звонили куда-то, извели кучу бумаги и фломастеров, но план все же составили, и совсем неплохой. Родители были довольны тем, что дети одолели первое в жизни серьезное задание.
