Вероника нахмурилась, но возражать побоялась – а вдруг деньги отнимет. В тот вечер Арсений впервые понял, что такое укрощенная женщина. Своевольная Вероника вела себя как дрессированный пудель. По первой просьбе она сварила для него суп-пюре (единственное блюдо, которое она худо-бедно умела готовить), она не пикнула даже, когда он уселся смотреть боевик, в то время как по другому телеканалу показывали ее любимый сериал «Друзья». Ночью она с азартом валютной проститутки нырнула под одеяло с головой, несмотря на то что не очень-то любила оральный секс.
Засыпал Арсений счастливым.
А на следующее утро она собрала сумку и отчалила в клинику. Вероника нервничала – а вдруг что-нибудь не получится? Вдруг у хирурга будет плохое настроение, вдруг он будет мучим тяжелым похмельем? Или, что еще хуже, во время операции вдруг вырубится электричество – всякое бывает. Она сама заводила себя до предела и сама же себя успокаивала:
– Нет, ну это же всего несколько уколов.
– Не волнуйся. Я тебя навещу завтра. – Он поцеловал ее в губы. Это был ритуальный поцелуй, потому что, что бы там ни случилось, но именно таких губ у Вероники не будет больше никогда.
Он закрыл за ней дверь, подождал на всякий случай полчасика, вызвал по телефону такси. И отправился в центр. Тратить деньги, о которых Вероника не знала ничего (знала бы, была бы с ним в сто раз ласковее).
Это был сумасшедший день. Праздник непослушания. Впервые в жизни у него была возможность покупать не то, что нужно, а просто то, что хочется. Хочется оранжевые носки в зеленую полоску за двадцать баксов – нет проблем, надо же иногда себя баловать. А что, в носках этих уютно будет коротать вечера с толстогубой Вероникой. Или вообще можно кому-нибудь их передарить – Марку Коннорсу на Рождество, ха! Вот у него физиономия перекосится!
Хочется три одинаковые рубашки от Гуччи в разном цвете – пожалуйста!
Что? Охота отужинать в ресторане «Максим», где только чай пятьсот рублей стоит? Да в чем вопрос!
Это была игра, это была истерика. Три с половиной тысячи долларов Арсений умудрился потратить за один вечер. Он словно был участником легендарного телешоу – когда за один день надо спустить миллион долларов.
Он всегда думал – а что чувствует человек, который ленивым жестом вручает официанту пятидесятидолларовую купюру в качестве чаевых. Да еще и говорит, поморщившись: «Сдачи не надо». И вот теперь он понял, что это такое, – это экстаз, это лучше, чем секс.
Он вернулся домой словно пьяный. Обвешанный хрусткими пакетиками, коробками, свежепричесанный в дорогом салоне. На его плечи была небрежно наброшена дубленка «Хьюго Босс», на затылке поблескивали темные очки «Лагерфельд».
Он устал так, как будто отработал пять показов подряд. Замертво свалился на диван, не снимая новые джинсы от Унгаро, которые слегка жали в промежности, но он все равно их купил. Ему хотелось одного – уснуть, набраться сил, а проснувшись, убедиться, что это был не сон, что все замечательные вещи остались при нем, что в кармане еще есть тонюсенькая пачечка шальных денег, что ему удалось пробиться в хозяева Москвы – пусть на несколько часов, но это же только самое начало!
Уснуть ему помешал телефонный звонок. Он снял трубку, подозревая, что это может быть Вероника с подробным рассказом о том, как она обустроилась в палате, и о том, кто из знаменитостей оперируется у ее доктора.
Но это был Петр Бойко.
– Привет, Арсений. – Интонация его ничего хорошего не предвещала. Знал он интонацию эту. Преувеличенно вежливое, вкрадчивое «привет» обычно предшествовало грандиозному скандалу. Отсутствие повода для такого скандала почему-то не радовало, а настораживало.
– Привет.
– Ты догадываешься, зачем я звоню?
– Нет.
Арсений и правда не понимал.
– Ты, когда подписывал контракт с нашим агентством, хоть читал его?
– Читал, – ответил Арсений, смутно что-то припоминая. На самом деле он был в такой эйфории, когда Бойко объявил, что он подходит для агентства, что проглядел контракт наискосок, особенно не вдаваясь в детали.
– И что ты думаешь по поводу пункта пять «б»?
– Я думаю… – Арсений действительно задумался, но ничего стоящего на ум не пришло. Да еще и джинсы жали, вдруг мучительно захотелось их снять, а это было весьма проблематично сделать, не выпуская телефонную трубку из рук. Черт, как его угораздило купить такие крошечные джинсы!
– Может быть, напомнить тебе содержание этого пункта? – услужливо предложил Петр.
– Пожалуй.
– Пункт пятый «б» гласит, что модели не имеют права вступать в интимный контакт с заказчиками. Теперь понимаешь?
Вот оно что. Кровь ниагарским водопадом хлынула в лицо, ладони мгновенно стали холодными, а щеки горячими. Но откуда он узнал? Неужели Коннорс успел насвистеть? Точно, так оно и было. Когда Арсений ушел, Марк пересчитал деньги, опомнился. Начал ему названивать, а телефон-то выключен! Абонент временно недоступен или находится вне зоны действия сети! Получите! И тогда проклятый дед принялся звонить Бойко с жалобами. И вот теперь они потребуют вернуть деньги. И что делать?!
– Что замолчал, красивый мой? – усмехнулся Петр. – Было или не было?
– Было, – разлепил он губы.
– Значит, так. Дуй в агентство. Прямо сейчас. Я тебя жду. Разбираться будем.
Арсений был уверен, что его уволят. Дадут под зад (обтянутый проклятыми тесными джинсами) коленом. Но он, как всегда, оказался недальновидным. Не подумал, зачем Петру так срочно вызывать его на ковер, если он собирается распрощаться.
Бойко принял его в своем кабинете. К большому удивлению Арсения, даже кофе ему сварил. И выставил на стол вазочку со швейцарским печеньем – что было уж совсем подозрительно.
– Итак, ты знаешь, о чем гласит пункт пять «б», – уточнил Бойко после внушительной паузы (обжигающий кофе в горло Арсению не лез, но тот мужественно сделал несколько глотков).
– Знаю.
– Модели не должны вступать в интимный контакт с заказчиками.
– Да.
– Ну а пункт пятый «в» тебе знаком?
Арсению пришлось сказать «нет». Почему он был таким наивным и поленился как следует выучить этот чертов контракт?! Вообще, по закону он мог и копию себе оставить, только вот тогда как-то об этом не подумал. Тогда ему казалось, что Бойко вообще делает ему громадное одолжение, ведь у него не было ни денег на портфолио, ни прописки – ничего! Бойко его вроде как из грязи за уши вытащил.
– Так вот, пункт «в» говорит: «…если это не оговорено условиями контракта». Понимаешь?
– Что? Не понимаю.
– В наше время нельзя быть настолько юридически безграмотным, – снисходительно усмехнулся Бойко. – Хорошо, объясняю. Другими словами, ты можешь вступать в интимные отношения с клиентами, если это предусмотрено контрактом. Сечешь?
Арсений отхлебнул кофе и обжег горло.
– Многие наши модели этим занимаются. Конечно, и ставки у них выше. Я не думал, что ты… универсален.
– Я не «голубой», – испуганно возразил Арсений. Не хватало ему только, чтобы про него пошла сплетня! Так и до Вероники слух дойдет.
– Никто и не говорит, что ты голубец. – Петр засмеялся, и Арсений заметил, что зубы у него плохие. Денег куры не клюют, а зубы неровные и желтые. – Парень, ну раз уж нашим стариком не побрезговал, то остальные… Ты извини, но ты мог бы такие бабки заколачивать!
Медленно до Арсения доходила суть предложения. Действительно, многие модельки не гнушались подрабатывать интимом. И девушки, и мальчики. На мальчиков в последнее время появился повышенный спрос. Кажется, Петр хочет стать его «крышей». Торговать не только фотографическим образом Арсения, но и его реальным телом.
– Ну, ты понял?
– Понял.
– И что?
– Я подумаю.
– Только не слишком долго думай. Я показал твои фотографии одному своему знакомому. Он итальянец, ты ему понравился. Он хочет пригласить тебя в Таурмину на выходные.
– В Таурмину?
– Это на юге Сицилии. Тебе понравится.
– Я не «голубой», – нервно повторил он.
– Это я уже слышал. «Голубой» не «голубой», но старикашку Коннорса оприходовал так, что он до сих пор опомниться не может. Сколько он тебе заплатил?
– Штуку, – на секунду замешкавшись, соврал Арсений.
– Врешь. Ну и хрен с тобой. Думаешь, я собираюсь отобрать твой гонорар? Расслабься, мне твой пидорский гонорар на хрен не нужен.
– Вы пьяны?
– Просто зол. Так ты едешь в Таурмину?
– Я сказал, что подумаю.
– Две тысячи баксов. Конечно, дорога и все остальное оплачено. Визу тебе сделают за два дня, я позабочусь.
В субботу Арсений был на лазурно-солнечных пляжах Таурмины в компании приземистого коренастого итальяшки, представившегося синьором Коньо. Через несколько лет Арсений узнает, что Коньо – это, мягко говоря, фаллос на жаргоне обитателей латиноамериканских трущоб. Итальянец пошутил, а до Арсения дошло постфактум.
Вернулся он загорелым и задумчивым. Вероники все еще не было. Две тысячи долларов он спустил быстро. Начался февраль – посленовогодняя спячка. Для индустрии моды мертвый сезон. Никаких показов, никаких шоу.
