— Ну и занозу вы мне воткнули! — сердито сказал он. — Ничего не выходит у нас с вашим полудурком. Пусть уходит по-хорошему!
— А что, он напартачил? — упавшим голосом спросил Наумов.
— С этим все в порядке. И сварщик отменный, и слесарь неплохой, — ответил Федор Иванович. — Но умишком, прости меня, слабоват. Начальство потребовало его убрать.
— Начальство? А оно-то при чем? — ничего не понял Наумов. — И какой же он идиот, если хорошо показал себя в работе?
— Повел себя, как последний дурак, — возмущенно объяснил мастер. — Нашел какие-то ошибки в расценках и обвинил бухгалтерию в обсчете. Не послушав меня, поперся к начальству. Такого у нас еще не было! И это, когда его приняли по блату, без прописки. Ну разве не идиот?
Артёму Сергеевичу ничего не оставалось, как извиниться перед мастером за свое опрометчивое поручительство. Но Алеша и не подумал оправдываться.
— Ты, деда, не представляешь себе, какая там шарага, хотя внешне выглядит очень солидно. Обманывают работяг, как маленьких! Начальство на «мерсах» разъезжает, а им платит гроши. В клубе за выступление у меня сотня баксов выходила, а тут мне и за пять лет с долгами не рассчитаться!
— Ну, как знаешь. Больше я ничего не могу для тебя сделать. Только помогу отдать долг, — рассердился Артём Сергеевич. — Устраивайся самостоятельно.
— А я уже устроился, — самодовольно заявил Алеша. — Завтра выйду на работу.
— К приятелю в ночной клуб? — неодобрительно поморщился Наумов. — А как же твое опасение, что найдут?
— Нет, в другой кабак. Им понравился мой номер, — успокоил его Алеша и, немного смутившись, добавил. — Правда, там тусуются голубые.
Артём Сергеевич был шокирован и, не удержавшись, презрительно спросил:
— Теперь тебя за плавки хватать будут педики?
— А хотя бы и так, — довольно дерзко, но с примесью отчаяния ответил Алеша. — Сам ведь сказал, что долги отдавать надо. Тем более что там меня не скоро найдут.
Возразить на это Наумову было нечего, и Алеша продолжил карьеру танцовщика в ночном клубе, хотя это было чревато опасными последствиями.
* * *
Характерным для этого времени было проникновение криминальных «авторитетов» в высшие эшелоны власти и захват ими крупных, высокорентабельных предприятий. Для этого в ход шли все средства. Но чаще всего соперников: будь то главы администрации, депутаты Думы или директора промышленных корпораций — устраняли физически. Почти ежедневно газеты и телевидение сообщали о новых громких убийствах не только в столице, но и на периферии, там, где были доходные производства.
— Что же это творится? Преступные группировки, дабы поставить у власти своих людей и завладеть самой лучшей собственностью, расстреливают и взрывают конкурентов, а власть никаких мер не принимает, чтобы защитить самоё себя? — как всегда, больше всех негодовал Царев. — Это же нонсенс! Неужто там, наверху, не понимают: криминал обнаглел настолько, что завтра доберется и до них!
Ярость Владимира Ивановича можно было понять. В северной столице бандиты взорвали машину его друга — одного из руководителей города, и тот, в тяжелом состоянии, оказался в больнице.
— Все там знают, что его «заказал» основной соперник на выборах, связанный с криминалом. На него в милиции есть богатый компромат, но она, как всегда бездействует! — кипятился Царев. — Что у нас за органы правопорядка, если они не могут защитить городское руководство?
— Такое, выходит, там руководство, раз не способно навести порядок в своих органах власти, — резонно заметил Наумов. — Рыба, известно, с головы гниет!
— А что, у нас дела обстоят лучше? — рассерженно возразил Царев. — Разве не знаешь, что покушались на жизнь вице-мэра? Почему до сих пор не нашли преступников? Думаешь, милиции и ФСБ неизвестно, кому он перешел дорогу?
— Конечно, известно! Но повсюду преступники проникли в органы власти, и они, по сути, помогают им завладевать лучшими производствами, — с горечью произнес Наумов. — Слышал о том, что произошло в Красноярском крае?
— Ты это о чем? О «Норильском никеле»? — Царев внимательно следил за текущими событиями. — Я тоже диву даюсь, как мог местный авторитет стать там во главе крупнейшего в стране комбината, производящего драгоценные и редкие металлы.
— Меня поражает другое, — возмущенно сказал Артём Сергеевич. — Как завладели — понятно. Убивали всех, кто стоял на пути. Но почему серия убийств осталась нераскрытой, и преступникам дали возможность незаконно захватить руководство комбинатом, — это необъяснимо. Если, конечно, не считать, что и прокуратура, и другие органы власти заодно с местным криминалитетом.
— Что же туг непонятного? Когда у криминала все схвачено, — мрачно усмехнулся Владимир Иванович. — Одного из организаторов этих убийств даже арестовали, но он оказался депутатом, и дело прекратили. Краевая Дума отказалась лишить его депутатской неприкосновенности.
Среди депутатов и их помощников стало все больше попадаться таких, кто либо сам оказывался мафиози, либо был ставленником криминалитета. Об этом свидетельствовали сенсационные сообщения о расследовании их убийств или задержании при грубом нарушении ими закона или порядка. Это подтвердила и племянница Вика, ненадолго заглянувшая в Москву из Парижа, где теперь работал ее муж Николаев.
— Я так рада была повидать всех друзей и знакомых, — оживленно поделилась она со своим дядей перед отъездом. — Но уезжаю с грустным чувством из-за того, что у старого товарища Валентина, депутата Думы, большие неприятности. Ему даже грозят уголовным делом, только ничего не выйдет! Не лишат его коллеги депутатского иммунитета.
— А зря. Все должны быть равны перед законом! — несогласно качнул головой Артём Сергеевич. — Из-за этой неприкосновенности в Думе будет больше преступников, чем честных людей.
— Друг Николаева — честный человек, адвокат, — сердито заявила Вика. — Но его помощники были связаны с преступниками. Из-за этого ему вменяют, что он якобы провел выборную кампанию на их деньги и теперь лоббирует их интересы. Валя очень расстроен.
— Напрасно! Не стоит вам из-за него волноваться, — насмешливо возразил Наумов. — На то он и адвокат, чтобы защищать преступников. Уверен, что ему это удастся легко доказать. Адвокаты — те еще ловкачи.
— Все равно на Валю этот скандал бросит тень, — озабоченно сказала Вика. — Между прочим, на его место многие зарятся.
— Да уж, многие мечтают пожить в Париже, — согласился Наумов и тепло улыбнулся племяннице. — Но у них ничего не выйдет! Твой Николаев и раньше был искусным дипломатом, а теперь его уже можно считать профессионалом. Вот увидишь: выпутается ваш адвокат, и все «устаканится».
* * *
Политическая борьба обострялась. Несмотря на критическое состояние здоровья Ельцина, и предстоящую ему смертельно опасную операцию на сердце, возглавляемая коммунистами оппозиция развернула кампанию за импичмент — досрочное отстранение президента от должности.
Развал производства и постоянные задержки зарплаты, в том числе военнослужащим, а также прогрессирующая инфляция привели к резкому ухудшению жизни населения. Эффективной борьбы с ростом преступности, с коррупцией, казнокрадством и произволом чиновников, с бегством капиталов и утечкой умов за рубеж, по сути, не велось.
К этому добавились и провалы во внешней политике. Больной президент не проявлял активности в этой области, не отстаивал интересы государства и его граждан за рубежом. Допустил дискриминацию русскоязычного населения в Прибалтике, уступил Украине «город русской славы» Севастополь, не защитил от разгрома дружественный Ирак. Ходили даже слухи, что спьяну обещал японцам вернуть Курильские острова. Россия утратила авторитет и влияние на международной арене. С ней перестали считаться, как с великой державой.
Все это дало оппозиции основание обвинить президента в недееспособности и предательстве интересов России. Непримиримая критика в его адрес росла, и его отставки решительно требовали не только коммунисты, но и те, кто был за демократические перемены, даже бывшие сподвижники.
— Да, президента нам придется менять, — с сожалением признал в разговоре с Наумовым его бывший сторонник Максименко. — Ельцин уже не тянет, и нет на это надежды даже в том случае, если операция будет удачной. Он станет инвалидом, а тут и здоровому не управиться.
— Наверное, дни его сочтены, раз на нем «ставят крест» даже бывшие сподвижники, — сказал Артём Сергеевич. — Ты заметил, что демократическая пресса уже старается выдвинуть нового популярного лидера, чтобы заменить Ельцина?
— Ты имеешь в виду Новоселову? — отозвался Николай Павлович. — Она яркая личность и очень популярна. Но все же недостаточно дальновидна. Слишком рано поверила в свою удачу и излишне резко критикует правительство.
