Вхожу, заметьте, без стука. И напрасно. Дело в том, что мой братец только что проснулся, а так как Донны нигде не видно, я заключаю, что она под ним.
— Ричи, — говорю я ему, — вылезай оттуда и слушай.
— Я и так могу слушать, — возражает Ричи. Донна ничего не говорит, только вздыхает — ох… ах… и больше ничего.
Я показываю заголовок Ричи. Донна не может его видеть, ей не до этого.
— Я без очков не вижу, — говорит мой братец.
Я сую ему газету прямо под нос. На сей раз он подскакивает.
— Черт, — кричит он и пытается освободиться, но Донна цепляет его, и он падает обратно.
— О! Донна, — стонет он, — дайте мне одеться. Фрэнк сменит меня.
— Черта с два, — заявляю я. — Я просто мертвый.
В это время Донна, к счастью, расслабляется. Ричи встает и хватает свои шмотки.
— Накрасься получше, — говорю я ему. — Дело дрянь.
— Что будем делать? — спрашивает он.
— Мне надо исчезнуть.
— Как это?
Я крепко задумываюсь.
— У тебя есть пропуск в морг? Ты знаешь какого-нибудь врача?
— Да, — кивает мой брат.
— Хорошо.
Подозреваю, он врубился. Точно.
— Берем какого-нибудь покойника и гримируем его под Фрэнка, — говорит Ричи.
— На «Кейне-младшем», — добавляю я.
— Знаешь, старина, мне уже порядком все это надоело.
— О! Мы ведь не в накладе, а? Случается, к примеру, зацепить хорошенькую девушку на дороге.
— Ты находишь, это хороший отдых… — ворчит он.
Донна потягивается. Мешки под глазами спустились аж до самого рта — она растрепана, обнажена, раскинулась на кровати — любо-дорого смотреть. Красивая бабенка.
— Что будем делать? — спрашивает она.
— Тебя это не касается, — говорю я — Мы двое разделаемся с мадам Уолкотт, но без тебя.
Она хихикает.
— Придется как следует потрудиться, — говорит она.
— Это нас не пугает.
Она садится.
— Фрэнк, — начинает она. — Мне кажется с тех пор как мы целовались, прошла целая вечность.
— О черт!.. — отвечаю я, но все же целую ее.
— Не знаю, кому из вас отдать предпочтение. У вас кожа разная, но я люблю вас обоих…
— Тебе не стыдно? — спрашиваю я. — Лесбиянка чистой воды и спит с мужиками.
Она смеется.
— Думаю, вы меня обратили.
— Ладно, с тобой все ясно. Нам нужно действовать. Куда мы тебя денем?
— Как это куда! Я остаюсь здесь. Теперь мы неразлучны.
— Именно так я и собирался с тобой поступить, но обстоятельства изменились, и у меня есть для тебя нечто лучшее.
Я беру телефон. Вспомнил, что в городе у меня есть дружок по имени Джон Пейн… Помните, у которого олдс-1910 — на зависть всем антикварам. Денег у него куры не клюют, он фантазер и до неприличия любит женщин.
— Алло! Джон Пейн у себя?
— Это я…
— Фрэнк. Хочешь, я сделаю тебе подарок?
— Блондинка или брюнетка? — интересуется он.
— И то и другое. Сверху — блондинка.
Я слышу, как он щелкает языком.
— Вези.
— Подержишь ее у себя дней пять?
— Просто так?
Он протестует.
— Как раз наоборот, — говорю я. — Можешь делать с ней все, что захочешь, она податливая.
Я слышу, как Донна недовольно визжит:
— Что это за торгашество?!
— Подожди, — говорю я Джону.
Я прикрываю трубку ладонью и обращаюсь к Донне:
— Послушай… Ричи и я вместе взятые — ничто в сравнении с одним Джоном Пейном. Плюс к этому — он красив, как Боб Хоуп, и у него до бесстыдства много денег.
— Подумаешь! Я предпочитаю вас двоих.
— Поезжай на три-четыре дня, — прошу я ее. — Так нужно. А если не согласна — я тебя выдеру.
Она смотрит на меня исподлобья.
— Заманчиво, — произносит она. — В общем, это всегда кончается хорошо.
Я смеюсь. Она тоже.
— Она согласна, — говорю я в телефонную трубку. — Но слушай. Приезжай через десять минут. Пикфорд Плейс. Кирпичи и бетон. Посигналишь, и она выйдет. Я тоже подойду.
Он вешает трубку. Он тоже согласен.
— Донна, лапушка, — говорю я, — мы еще увидимся. У нас еще все впереди.
Затем я целую ее, чтобы немного утешить, и десять минут пролетают незаметно. Подъезжает Джон, сигналит, она выбегает, я — за ней следом. Вижу, как она садится в машину рядом с ним, и возвращаюсь к лифту.
Уф! Теперь — за дело.
По всей вероятности, фараоны, а сколько их в Вашингтоне — одному Богу известно, да и вообще, до чего нелепая мысль — выбрать этот город, чтобы заниматься не очень-то христианскими делами; фараоны, говорю, не знают, что в данную минуту я переодет девушкой. И этим нужно воспользоваться. Для Ричи, если он хочет найти и стащить мертвяка по-тихому, напротив, лучше снова стать мужчиной. Поэтому первым делом нам нужно навестить нашего старого доброго «Кейна-младшего», который хранит наши одежды.
Я объясняю это Ричи, тот соглашается, и мы выходим. Бьюик здесь, шевроле тоже. Садимся в обе машины, я откатываю шевроле на почтительное расстояние, затем сажусь рядом с Ричи.
Пока мы едем, я размышляю и прихожу к выводу, что в голове у меня что-то зудит, но я с трудом могу сформулировать, что именно. Пользуясь остановкой на красный свет, я протягиваю монетку уличному продавцу и покупаю ту же газетенку. Перечитываю статью.
— Ричи.
Он смотрит на меня.
— В этой чертовой газете нет ни одного места, где было бы четко написано, что китаец умер.
Ричи вопрошающе поднимает брови.
— Тут везде написано: «получил удар ножом», — повторяю я, — но они не уточняют, что он был убит.
— Ну и что, — говорит Ричи.
— Да нет, ничего! — отвечаю я.
Я не знаю, почему это производит на меня столь сильное впечатление и почему я так уверен, что это очень важно.
— Надо бы заехать в больницу — посмотреть.
Ну конечно, это важно в любом случае, для бедного китайца будет гораздо лучше, если это всего лишь рана. С другой стороны, если меня прихватят и пришьют это дело, мне тоже будет лучше, если он выкарабкается и скажет им, что это не я… И еще мне кажется, что есть какая-то причина, по которой газета не дает точных сведений. Но какая?
— В больницу заехать можно, но потом, — говорит Ричи. — До этого тебе надо исчезнуть. В особенности если ты не передумал завершить историю с Луизой Уолкотт.
— Нет, я не передумал, но ума не приложу, как это сделать, — разве что просто поехать туда и перебить всех подряд.
— Можно всех их вернуть на путь истинный, как мы только что проделали с Донной. По очереди, — предлагает Ричи.
Я смеюсь, глядя на него.
— Если их не меньше дюжины, — говорю я, — мы просто околеем. К тому же, на днях я видел некоторых из них — это будет не так интересно. Есть такие уродины… Что же касается собственно Луизы Уолкотт, не стоит даже и пытаться — она не дастся.
Ричи сидит с задумчивым видом.
— Кто знает, кто знает. — отвечает он.
— Брось, ничего не выйдет. Лично я предпочитаю другой способ.
— Все же надо посадить ей на хвост полицию, — говорит Ричи.
— Да, но только не тогда, когда они охотятся за мной.
— Разумеется, — соглашается Ричи. — Ладно, если нам сейчас ничего не лезет в голову, обмозгуем попозже.
И тут я вспоминаю:
— А десять кусков? Черт… неужели так и оставим?
— Нужно все время быть начеку — старуха Уолкотт, должно быть, ищет тебя повсюду.
— О-ля-ля! — восклицаю я. — Кто только меня не ищет! Дети мои…
— Не сердись, — говорит Ричи. — Лучше вообще ни о чем не думать — как я.
Все это время мы едем и наконец подъезжаем к Клубу. Выходим из машины, стараясь, чтобы на нас не очень обращали внимание. Ясное дело, нас никто не признает в таком прикиде, но не следует, чтобы кто-нибудь из наших знакомых видел, как мы входим в секцию «Кейна-младшего». Отдельных секций не так уж много.
Мы незаметно пробираемся к нужной секции, и вот мы у цели.
Я сижу на стуле. Ричи переодевается в мужское платье. Это занимает у него добрых двадцать минут.
— В женском ноги гораздо свободнее, — замечает он. — Летом это очень приятно.
— Можешь переодеться снова. Никто не мешает.
Он смеется.
— И вообще, это очень удобно, — говорит он, — девицы тебя совершенно не боятся. Думаю, что все эти луизы уолкотт находят девочек без всяких хлопот.
— Да, это так, — соглашаюсь я. — Рыбак рыбака видит издалека, это известно.
Теперь Ричи готов.
— Я пойду на дело один, — говорит он.
— Надеюсь, ты подождешь до вечера? Среди бела дня стянуть труп из морга.
У меня спина холодеет, когда я понимаю, что это всерьез.
— Ты совсем спятил, — говорит мне Ричи. — Ты что, думаешь, я пойду в городской морг? У меня есть приятель, владелец частной клиники — он все сделает шито-крыто. Затребует труп для пересадки глаза или чего-нибудь еще, а если поднимется шум — скажет, что труп у него стащили. Я вижу, ты меня держишь за полного идиота.
