Отклоняется.
— Я уже ответила на этот вопрос, мисс Клинтик, — сухо сказала Бет.
— Отвечайте прямо. Вы бросались в него плевательницей?
— Я сообщила агентам ФБР, что не бросалась.
ЗГП Клинтик взглянула на присяжных и явно осталась довольна увиденным.
— Миссис Макманн, в студенческие времена вы играли в софтбол?
Бойс предвидел этот вопрос. Кошмар, кошмар…
— Да.
— На какой позиции вы играли в команде?
— Я была подающей.
— Значит, вы метко бросали, не правда ли?
— Когда играла в софтбол, не один десяток лет назад.
— На последнем курсе вы выполнили четыре чистые серии подач за сезон.
— Отбивающие неважно владели битой. При всем уважении к колледжу Смит.
Альма-матер Клинтик, между прочим.
— В своих показаниях вы признали, что неоднократно совершали насильственные действия в отношении мужа, но отказались отвечать на вопрос о причине этих действий, сославшись на то, что мужа уже нет в живых. Это верно?
— Да, верно.
— Кого вы пытаетесь защищать, миссис Макманн? Покойного мужа или себя?
— Возражаю.
Отклоняется.
— Я пытаюсь, мисс Клинтик, опровергнуть предъявленное мне обвинение в убийстве. Но при этом отказываюсь порочить имя человека, который двадцать пять лет был моим мужем и… — Бет едва заметно вздохнула, — …которого вся страна считала героем.
— Муж вам изменял?
— Это не ваше дело, мисс Клинтик.
— Ваша честь!
После совещания у барьера судья Голландец велел Бет отвечать на вопрос.
— Вам, наверно, придется уточнить, что значит «изменял».
— Спал ли он с другими женщинами, когда был женат на вас?
— Я сильно сомневаюсь в этом.
Взрыв смеха.
— Миссис Макманн, вы знали, что ваш муж занимается сексом с другими женщинами?
Федеральные судебные исполнители были готовы вручить повестки в суд пяти или шести подругам Бет, которым она все эти годы поверяла свои проблемы. Начни они отрицать, что Бет им обо всем рассказывала, их вполне могли бы обвинить в лжесвидетельстве. Бет это знала. У нее не было выхода.
— О некоторых вещах я предпочитаю не знать, — сказала Бет.
— Вам знакомо имя Эмбер Свенсон, миссис Макманн?
— Да.
— А Рита Феррейра?
— Да.
— Вайолет Бронсон?
— Да.
— Джо Энн Касардо?
— Да!
— Тэмми Ройко?
— Угу.
— Это значит «да», миссис Макманн?
— Да.
— Кэсс Маклхоз?
— Да.
— Серина Уитмор?
— Да.
— Возражаю. Ваша честь, неужели обвинение собирается прочесть всю телефонную книгу?
— С позволения суда, в списке осталось всего двенадцать имен.
По всей стране начали трезвонить телефоны. На другой день в трех сотнях газет появился заголовок «ВСЯ ПРЕЗИДЕНТСКАЯ ЖЕНСКАЯ РАТЬ». ЗГП Клинтик оказалась под градом резких нападок со стороны женских организаций. Многие угрожали судебными исками, но в суд никто не подал. Команда мисс Клинтик подготовилась отлично.
Пока ЗГП оглашала этот список жертв, Бойс изо всех сил старался сохранять непроницаемое выражение лица. Клинтик приготовилась нанести последний удар.
— Вам знакомо имя Бабетта Ван Анка?
— Конечно, знакомо, — раздраженно ответила Бет.
— В настоящий момент больше вопросов нет, ваша часть. Сохраняю за собой право в ближайшее время вызвать обвиняемую повторно.
— Насколько плохо? — спросил Бойс у Влонко, когда они глазели на цифры на экране.
— Очень хуёво.
* * *
— Бет, детка! — Они лежали рядом на кровати в Бойсовом номере, взявшись за руки и уставившись в потолок. — Я должен тебе кое-что сказать.
— Неужели нельзя ни о чем не думать хотя бы сейчас?
— Как раз сейчас не самое подходящее время, чтобы ни о чем не думать.
— Как это по-вашингтонски! — сказала Бет. — «Сейчас не время поддерживать партию». «Сейчас не время для обычного политиканства». Прошу тебя, перестань.
— Мне придется на минутку стать твоим адвокатом.
Бет вздохнула.
— Дело, как ты, наверно, догадываешься, не… ну, в общем, оно не…
Он настолько не привык сообщать клиентам плохие новости, что не мог подобрать нужных слов.
— Мы терпим поражение, — сказала Бет. — Сокрушительное.
— Мы не выигрываем. Ничья нам тоже не светит. Если исключить эти варианты, остается только поражение.
— Прости, Бойс. Я всё испортила. Прости.
— Сейчас не время заниматься самобичеванием.
— А когда будет время — после того как меня признают виновной?
— Давай посмотрим на всё это с чисто тактической точки зрения. Если станет известно, что ты беременна — а «когда» тут более уместно, чем «если», — присяжные наверняка решат, что им просто пудрят мозги. В своих показаниях ты утверждаешь, что больше всего на свете хотела родить ребенка. Потом твой акушер-гинеколог утверждает, что ты принимала противозачаточные пилюли. А потом, как раз когда тебя судят по делу об убийстве, ты беременеешь. Ситуация не вполне идеальная.
— Откуда берутся все эти гормоны? Только и остается, что разреветься.
— Сейчас не время реветь. Как раз сейчас мне нужны твои ловкость и стойкость. Ты нужна мне такая, как до беременности. До всех этих извинений. Мне нужна леди Бетмак.
Бет демонстративно вытерла слезы.
— Ладно. К черту извинения.
— Узнаю мою девочку. Готова?
— Готова.
— Отлично. Что бы ни случилось, веди себя как ни в чем не бывало.
— То есть?
— Ты ни о чем не знала. Понятно?
— Бойс, мне нужно, чтобы ты защищал меня, а не попадал в беду.
— Доверься мне, детка. Конечно, я тебя защищаю.
Они помолчали.
— Я не знаю, что у тебя на уме. Но когда придет пора растить этого ребенка, хотя бы один из нас не должен сидеть в тюрьме.
Бойс не сказал ни слова.
— Что бы ты ни задумал, не попади в тюрьму. Я тебя очень прошу.
Старые знакомые.
Чтобы связаться со старыми знакомыми, нужно время. Бойс выпросил однодневный перерыв под тем предлогом, что ему требуется время на поиски одного «очень важного» свидетеля защиты — некой горничной, когда-то приходившей к Макманнам делать уборку и не имевшей никакого отношения к этому делу.
Бойс воспользовался сотовым телефоном, зарегистрированным на фирму «Морепродукты Б и Б». Это был его конспиративный телефон, предназначенный для совершенно секретных разговоров.
Он дозвонился Фелисио, набрав номер его сотового, зарегистрированного бог знает на чье имя, возможно — на имя какого-нибудь покойника, впрочем, об этом лучше было не знать. Никогда нельзя было понять, где находится Фелисио в данный момент. Бойс услышал, как где-то на заднем плане по-перуански звучит мелодия флейты. Во время предыдущего разговора он слышал взрывы.
— Вы мне нужны, — сказал Бойс. — Ahora.
Хорошо иметь старых знакомых, которые вам благодарны. Клиенты из Латинской Америки выражают свою благодарность так, что порой неловко становится. Они называют в вашу честь детей, предлагают убить ваших врагов. Всех, даже не заслуживающих упоминания.
Двенадцатью годами ранее Бойс спас Фелисио от пожизненного заключения в американской федеральной тюрьме за попытку похитить тысячу фунтов взрывчатки «С-4» с военной базы. По утверждению правительства, Фелисио намеревался взорвать тамошнее американское посольство — в отместку за прекращение поддержки его повстанческой группировки. Защита Фелисио строилась на том — по общему признанию, смелом — предположении, что он собирался взорвать инфраструктуру продажного диктаторского режима.
Бойс взялся за это дело исключительно ради того, чтобы выразить свое презрительное отношение к объявленной американским правительством «войне» с наркотиками, в результате которой за двадцать лет треть черного населения отсидела в тюрьме, а сокращение количества доступных наркотиков оказалось приблизительно равным нулю. Когда он закончил свою речь, присяжные уже были готовы вступить в ряды повстанческой армии Фелисио и не только свергнуть продажного диктатора, но и штурмовать американское посольство. С тех пор Бойс на каждое Рождество получал поздравительную открытку от Фелисио, который стал начальником охраны в сети гостиниц, расположенных в Центральной и Латинской Америке.
Когда его бывший спаситель попросил у него помощи, Фелисио захлестнули эмоции. i Como no patrón! Он вылетит в Вашингтон ближайшим рейсом. Нет — он полетит на частном самолете! Он будет на месте еще до рассвета! Бойс сказал, что рассвет наступает довольно рано. Он дал Фелисио общее представление о сфере, в которой требуется его содействие, чтобы тот смог привезти с собой всех необходимых специалистов.
Они договорились позавтракать в гостинице городка Тайсонс-Корнер, штат Вирджиния, в получасе езды от Вашингтона. Номер Бойс забронировал сам. Когда он вошел, Фелисио уже ждал его.
