Наша встреча произошла в метре от черного «Ауди», на котором ко мне приехали люди Корнеева.
Врезавшись в водителя, который не уступал мне в росте, но был явно легче, я по инерции понес его вперед и остановился только тогда, когда раздался грохот и треснуло стекло.
Переводя дыхание, парень в костюме поднялся с асфальта, и я тут же врезал ему ногой в колено. Раздался вскрик, мат, и я еще несколько раз добавил локтем по любезно подставленной, выгнутой спине. В последний раз локоть встретился с чем-то твердым, у меня позеленело в глазах от боли. Что касается врага, то он хрюкнул, как подкошенный повалился наземь и перестал двигаться. Уж не позвонки ли я ему сместил?
Запрыгнув за руль, я включил двигатель и с места взял так, что «Ауди» тотчас занесло на месте и он еще несколько секунд не мог сдвинуться и угорал в тумане гари собственных колес.
Чуть отпустив газ, я вылетел со двора и едва не снес шедшую в арке Клавдию Степановну, склочницу и ветерана труда. Чтобы не лишать жителей подъезда удовольствия ставить подписи на различных заявлениях скабрезного характера и по-прежнему сдавать на что-то деньги, я ушел в сторону от Клавдии Степановны и шлифанул правый бок новенькой иномарки так, что всю арку от крыши до лужи засыпало снопом искр.
На улицу «Ауди» выехал дымящийся, мятый и сумасшедший.
Первым, кто убедился в моей социальной опасности, был водитель маршрутного такси. Не желая участвовать в ДТП с «Ауди», он ушел влево и вставил сияющему лаком «Кайену» по самый инжектор. «Порш» подкинуло, «Газель» даже не шелохнулась. У нее просто высыпались стекла и упала на асфальт выхлопная труба.
Следующим, кто попал в зону еще не контролируемого полета моей машины, был «Форд» сотрудников ДПС. Я сорвал здоровым боком с их двери фото Георгия Победоносца вместе с «ЦАО» и уехал прочь, оставив в легком недоумении.
Когда я уже мчался по Пожарскому переулку, послышался душераздирающий вой сирен. Такое впечатление, что все коты ЦАО одновременно насели на всех кошек ЦАО.
Пора оставлять машину и уходить пешком. Съехав в какой-то двор, я протер руль локтем и вышел, оставив дверцу открытой. Быстро пересек территорию детского городка и перешел в другой двор. Потом в третий, в четвертый…
Убедившись, что за время погони мой вид не стал подозрителен и я скорее светский лев, чем человек без паспорта, я поймал такси и, когда уселся на заднее сиденье, сказал:
— В Красногорский парк.
Чтобы мужик не нервничал всю дорогу, я заплатил вперед.
Это просто удивительно, каким беспомощным я себя чувствовал. Любой другой уже давно нашел бы выход. Другой, кто не был заперт в офисе пять лет. Я ехал в Красногорский лесопарк и не отдавал себе отчета в том, что делал. Где-то на середине пути я вывел для себя правильную формулу — я по-прежнему в роли руководителя крупной (да простит меня копирайтор Белан) компании пытаюсь наладить отношения известными мне способами.
Только сейчас началось выясняться, что офис и реальная жизнь — совершенно разные вещи. Корпоративное мышление напрочь отрицается реалиями бытия. Зачем я еду в парк? Ответ: пытаюсь уладить конфликт между собой и Корнеевым известными мне, топ-менеджеру, способами. А таковыми являются: откровенный разговор и интрига. Я, как бабушка, насаживаю на спицы первые петли, чтобы скоро из-под спиц полился замысловатый, неуловимый глазом рисунок. Я все еще живу в картонной коробке офиса и воображаю, что нахожусь среди огромного количества людей с нереализованными возможностями, уязвленным честолюбием и однобоким пониманием проблемы.
Я совсем позабыл, что офис — это клубок противоречий, огромное количество скопившейся отрицательной энергии служащих, больных ожиданием, перспективами, тревогами и обидами. Я мыслю, как корпоративный интриган. Отучившись за пять лет создавать что-то, возможное оценить не с точки зрения стоимости, а с точки зрения эстетического удовлетворения, я загнал себя в угол, и теперь стены давят меня, как пресс. Пять лет пресыщения этой чужой энергией напрягли мой мозг до состояния перегруженного блока питания, и я удивляюсь, как он еще не вспыхнул до сих пор.
Я еду в Красногорский парк, чтобы уладить проблему… Идиот!
К тебе только что приезжали, чтобы ее уладить! Мне пора понять, что я уже за стенами офиса, и такие принципы сбивания волны, как поиск сферы обоюдной выгоды, выбор того поведения, какое ожидаешь от партнера по бизнесу, — они не работают!
Остался только один принцип руководителя, и он, пожалуй, единственный.
Я должен извлечь выгоду из конфликта.
— Думай, Медведев, думай… Черта с два-то ты яркий рекламист. Ты — яркий организатор…
Заехав в парк с другой стороны, я посмотрел на часы. Да, сейчас то самое время, когда улыбчивый и развеселый Корнеев обычно совершает променад меж деревьев. Приблизившись к месту нашей последней встречи, я сел на лавку и вынул из кармана темные очки. Если он даже посмотрит в мою сторону, то вряд ли узнает…
Картина позабавила меня. Корнеев ступал по дорожке, и рядом с ним шествовала какая-то телка со всеми признаками «леди-бизнес»: захваченные в хвост волосы без особых причуд прически — деловым девочкам некогда бегать по салонам без особых на то причин, неяркий макияж, но уже с оттенком причуд, брючки в обтяжку, блузка в обтяжку, сумочка под мышкой, мужской взгляд. Насчет взгляда я говорю с некоторой долей уверенности, потому что пол-лица девахи закрывают очки. Но я точно знаю, что взгляд мужской. Я перевидал этих бизнесвумен десятки, и могу с уверенностью сказать, что многим из них уже и писать сидя неудобно.
Мне захотелось вставить в рот два пальца, оглушить тишину парка и махнуть девке — «Сваливай, сваливай, пока не поздно!».
Корнеев хохотал — я не слышал, конечно, но всякий раз, когда он растягивал лицо в улыбке, я вспоминал его смех. Мне даже не нужен был сейчас сурдопереводчик. Я знал каждое слово из тех, что он произносил. Вот он сейчас говорит девочке: «Существует много способов отъема имущества. Вот что я сделал бы, если бы захотел отнять ваше ООО. По мелочам не работаю, но если представить чисто гипотетически…»
И она, развесив уши, слушает. Этот человек не может не вызывать доверия. У него «Майбах» на прогулке, так на чем же он тогда на официальные встречи ездит? На яхте?
Конечно, зачем ему ООО. Он ее ООО превратит в ОАО, потом сольет с другим ОАО, а после выведет весь капитал на эту девочку, после чего опустит ее, доверяющую каждому его слову.
Я вынул трубку и набрал номер, продолжая следить за разговором парочки на тропинке.
Вот Корнеев показал бизнес-леди палец, извинился и стал себя шмонать. В конце концов телефон нашелся. Вынув его, он спросил голосом человека, которого застали звонком в туалете:
— Да!..
— Корнеев, привет.
Он не ожидал. Откуда ему знать, что я тупо купил «симку» и теперь у меня новый номер.
— Привет, сучий потрох, только не говори, что меня плохо слышно. Если бросишь трубку, за внучкой своей в детсад можешь даже не торопиться. Сейчас меня хорошо слышно?
— Женя?..
— Ты еще спроси: какой Женя.
— Женя, я сейчас немного занят…
— Я знаю. Где мои деньги?
Корнеев смотрит по сторонам и машет кому-то, сидящему в «Майбахе». Если я сейчас не догадаюсь, что он отдает команду засечь звонок, то я совсем отупел.
— Корнеев, ты неправильно поступил. Нужно было оставить мне на жизнь. Миллионов десять. Тогда бы я просто уехал и забыл об обиде. В конце концов у меня было бы в десять раз больше, чем было, тем бы я и успокоился. Но ты забрал все.
— Женя, долго все объяснить… Ты в команде, по-прежнему в команде, но есть вещи, которые я не должен тебе говорить, чтобы ты не наделал глупостей. Приезжай ко мне, мы все обговорим. Я знал, что ты позвонишь, и был готов к этому разго…
— Те двое, следователь и Геннадий Антонович, уже дают Конторе показания.
— Женя, черт возьми…
Мне хорошо видно, как Корнеев вовремя приходит в себя и, извинившись, удаляется от бизнес-леди.
— Женя, что ты говоришь? Какой Геннадий Антонович, какой следователь?
— К тебе не приезжала белокурая красотка в очках, как у Виктории Бэкхем? Сколько тебе дать времени, чтобы ты перекинул мне десять миллионов?
— Ты с ума сошел!.. ты поломаешь всю игру! Какая Бэкх…
И Корнеев снова приходит в себя, опуская руку с телефоном и поворачиваясь к девке, которая уже устала, верно, от одиночества и мучающей ее проблемы, которую обещали решить быстро, но вместо этого гоняют базары по сотовой связи.
— Страшно, Корнеев? Это все Белан с Треером. Слушай, умные люди… Насколько мне известно, а известно мне от них, таскать «Майбах» на веревочке тебе осталось недолго. Так, как ты, люди не поступают, — во мне снова заговорил офисный руководитель. — Нормальные люди всегда найдут общий язык. Мы с Белан и Треером встретились вчера вечером и обмозговали нашу проблему. По всему выходит, что ты попал, Корнеев. Ребята из Конторы уже проверяют бумаги в регистрационной палате. Сейчас обнаружат мою поддельную подпись, которую по твоему велению поставили твои ублюдки, нагрузившие меня руководством «СВП», и начнут тянуть веревку. Конец ее покажется очень скоро. Всего-то нужно найти восемьдесят два миллиона долларов, прыгавшие, как кенгуру, со счета на счет. Формально все сходится, но ты же знаешь, что для ровного счета в стабилизационном фонде России не хватает как раз именно этой суммы…
