– Но ведь он дал людям свободу, – неопределенно возразил мне Серега Алаев из ОМС, когда мы стали с ним в который раз обсуждать эту тему в столовой.
– Я тоже раньше так думал. А теперь думаю иначе.Он дал нам свободу умирать.
– Ну зачем ты так?
– Если бы он дал свободу и остался при этом, как, например, Сталин в одной шинели – это одно… Если же дав свободу он, как никто, обогатился – это другое. Ельцины-Дьяченко-Юмашевы-Дерипаски – одни из самых богатых людей в России и мире.
– Ну и что?
– Ничего. Просто Борис Николаевич развалил страну, а за это ему заплатили. Вот и все. Он был исполнителем воли Запада, точнее, западных корпораций, которые рвались на рынки СССР. И они их получили.
– И все-таки он дал свободу!
– О чем ты?! Пресса сейчас, как и раньше, куплена и говорит то, что ей прикажут. Писатели – настоящие! – как были в самиздате, так и остались. Свободу писателям дал Интернет, то есть мировая цивилизация.
– Выходит, все эти реформы были зря?
– Помнишь песню на стихи Наума Коржавина “Нельзя в России никого будить”? Революционные реформы в России не нужны. Нужно, чтобы развитие шло эволюционно, само по себе.
– Но так мы придем в тупик.
– Так будет меньше жертв. А это главное.
– А почему ты все-таки негативно оцениваешь Ельцина?
– А за что его оценить позитивно!
– Он отменил шестую статью Конституции о руководящей и направляющей роли партии.
– Ой ли! Статью-то он отменил, а руководящая роль партии сохранилась… По сути-то все осталось как было. Только партия теперь называется не КПСС, а “Единая Россия”, и рулят те же люди, что и прежде. Да еще их дети.
– Но коммунизм он точно разрушил!
– Это сделал не он, а годы “холодной войны”, которые вел Запад против СССР. Ельцин – конечно, предатель национальных интересов.
– А что будет дальше?
– Да все у него и его семьи отнимут. Это закономерно. Все эти видимые и, по сути, жалкие блага – участки, виллы, замки, яхты – которые Запад дал в обмен на предательство, он потом отберет. Использованная вещь не нужна. Точно такие же законы и в шоу-бизнесе. Когда, например, из Майкла Джексона, Тайсона выкачали все, что возможно, их бросили за решетку. Они больше не нужны. Всем спасибо. Точно также поступят и с нашими политиками. И не случайно Ельцина похоронили рядом с фокусником Игорем Кио и актером Евгением Урбанским. Они представители шоу-бизнеса.
– А как в целом ты охарактеризовал бы Ельцина?
– Великий грешник, поставивший свои личные амбиции выше интересов страны.
– Но ведь он не в одиночестве разрушал СССР.
– Не в одиночестве. Ему формально помогли белорус Шушкевич и украинец Кравчук. И, конечно, вина на Горбачеве. С него вся эта заваруха началась.
…На работе поползли новые слухи. Мол, Аванесян и Гальпер уходят. А вместо них приходит какой-то воротило из Черноземного округа.
И – точно.
Аванесян и Гальпер куда-то испарились.
А наши хозушники стали с особым рвением обустраивать кабинет нового Генерального директора.
Он пришел. На следующий день в большой переговорной комнате провел планерку с топ-менеджерами. Высокий, сухощавый, седой мужик средних лет. На пальцах красовались выразительные наколки.
Я сразу узнал его. Это был Тимур, мой “коллега” по кубиковской “дурке”.
Мы, топ-менеджеры, выстроились в ряд, он стал с нами знакомиться. Подходил ко всем и пожимал руки.
Когда очередь дошла до меня, он спросил:
– А с вами мы, кажется, встречались? Я вас позову.
Вечером из его приемной раздался звонок:
– Вас приглашает Тимур Александрович.
Я зашел в его огромный кабинет, там стоял столик (на нем, в хрустальной вазе, лежали виноград, яблоки и апельсины), телевизор передавал новости.
– Ну что, учитель, поработаем? – спросил Тимур.
– Конечно, Тимур Александрович, – сказал я.
– Хорошо. Посмотри, вот текстик, я тут новые приказы подготовил. Главное, чтобы грамматических ошибок не допустить.
Я сел и стал читать.
Ошибок не было.
На дорожку Тимур Александрович дал мне, как много лет назад в кубиковской “дурке”, два апельсина.
Мы проработали вместе полтора года.
Меня повысили, сделали одним из самых высокооплачиваемых топ-менеджеров “Страхуй”, я стал напрямую подчиняться Тимуру Александровичу Иванову. Он разрешил мне полностью обновить отдел, я оставил у себя и Леру, и Надежду Алексеевну, которая стала носить мне ежедневно пирожки с капустой домашнего приготовления и яблоки с дачи, и чебоксарско-московского верстальщика Диму, и, разумеется, Владимира Юрьевича с Любой.
Мендросова уволили, Белкина вернулась в Департамент актуарных расчетов, помощником начальника.
Мы работали в отделе спокойно и достаточно плодотворно, хотя в основном, как прежде, болтали. По сути, мало что изменилось.
Трудясь под началом очень богатого и нежадного Тимура Александровича, я стал весьма состоятельным господином. Он платил мне огромную зарплату (около десяти тысяч долларов в месяц) и подкидывал ежеквартальные премии – откаты брать он запретил, но я в них особенно и не нуждался.
Работал я на совесть. Выбивал из всех фирм-подрядчиков, с которыми мы сотрудничали, максимальные скидки, добивался высокого качества продукции – Тимур был мною доволен.
Мы купили с Наташей солидную трехкомнатную квартиру в центре Москвы – в районе Арбата на улице Сивцев Вражек, в доме ЦК, и загородные аппартаменты в сосновой Малаховке.
Квартиру в Кузьминках мы за приличные деньги сдали, жили на Арбате, а в Малаховку приезжали на электричке в выходные, точно на дачу.
…Казанский вокзал, в отличие, например, от Белорусского, устроен очень удобно. Много платформ, много поездов… Всегда есть свободные места, электрички ходят регулярно и бесперебойно.
В поездах поначалу многое удивляло… В наши дни электричка – это не просто способ передвижения трудового народа, но и офис (здесь люди часами и громогласно обсуждают по мобильникам все дела), кухня-столовая (по ходу приятно перекусить), магазин (можно приобрести от офень все, что угодно – от лейкопластыря и пятновыводителя из Тамбова до книг Омара Хайама и Саши Соколова) и т.п.
Приятно ехать в электричке и смотреть в окошко. За окном по Казанской Ж/Д – красота: вековые сосны, стародачные места, ленточка узенькой реки возле станции “Красково”, памятник Пушкину возле “Томилина”…
Плохо только, что пассажиры постоянно трендят по телефону. Ну просто как у себя дома. И как будто рядом никого нет.
А Тимура, увы, вскорости посадили. В очередной раз. Что делать в России – я не знал. Куда податься? Предложений о трудоустройстве не поступало. И мы с Наташей и Настей решили уехать из страны.
Наташа, на четверть еврейка, получила вызов из Германии.
Мы сдали за очень приличные деньги все наши квартиры и переехали в Берлин. У меня были сбережения – и мы купили квартиру в спокойном и зеленом районе Шарлоттенбург-Норд. Небольшую двушку (шестьдесят метров, раздельные комнаты) в кирпичном пятиэтажном доме.
…Наташа оказалась на редкость способной к языкам. Она закончила лингвистические полугодичные курсы и так выучила язык, что ее пригласили там же преподавать. Имея диплом кубиковского филфака, Наташа стал преподавать немецкий в Берлине. В основном среди ее учеников были русские немцы (они приезжали из Казахстана), вьетнамцы, турки.
Настюшка в Берлине освоились молниеносно. Заговорила через два месяца, проучившись на специальных курсах для переселенцев.
Стала готовиться к поступлению в театральную школу. С утра до ночи учила наизусть какие-то длиннющие тексты на немецком языке. У нее не все получалось. Она переживала и тяжело вздыхала:
– Нет, я никогда это не выучу, пойду лучше в уборщицы.
Потом самоиронично добавляла:
– Хотя меня и в уборщицы не возьмут – я убираться не умею.
Мы ее подбадривали и говорили, что все у нее получится.
И чудо свершилось – Настюшка поступила в одну из самых лучших театральных школ в Берлине. Конкурс был семьдесят человек на место. На вступительных экзаменах она читала отрывки из Гёте, Шиллера, танцевала современные танцы.
По-моему, поступив, Настя совершила подвиг.
После этого пришла пора совершить подвиг мне – найти деньги на ее обучение. Нашел, конечно. Квартиры в Москве “работали” безотказно. А деньги приходили переводом по каналам Western-Union – жильцы присылали ежемесячно.
Когда Настя приходила из школы, то постоянно нам рассказывала о своей учебе. Мы с Наташей слушали ее рассказы с удивлением.
Она рассказывала, как они играют там в жмурки, прятки, другие игры.
– Это то, что тебе нужно, – говорил я. – Только скажи честно, ты действительно учишься в театральной школе, а не в детском саду?!
Она, смеясь, отвечала:
– Честно. И мне очень здесь по душе. Наконец-то я нашла, что хотела.
