Первой в прихожую вбежала Тата и остановилась, увидев Ветку.
— Кажется, у нас гости? — спросила Надя, выглядывая на кухню.
— Привет! — весело сказала Ветка.
Надя не ответила, вернулась в прихожую и стала раздевать Тату.
— Сейчас посиди в комнате, — громко сказала она Тате, — а я только тетеньку выгоню, и мы позвоним бабушке.
Служкин поднял брови и приложил палец к губам, давая Ветке совет помолчать и не нарываться на скандал.
Тата послушно скрылась в комнате, а Надя вышла в кухню, сложила руки перед грудью и прислонилась спиной к холодильнику.
— Хорошо еще, что не в моей постели и не в моем халате, — сказала она. — Я ведь, кажется, говорила тебе, чтобы этой шлюхи ноги в моем доме не было!
— Кого? — тупо переспросила Ветка и открыла рот.
— Если у тебя зудит, так ты иди к ней домой и там с ней трахайся, — продолжала Надя, не замечая Ветки. — А мне тут такие посетители не нужны. Мало того что незваный гость хуже татарина, так эта проститутка хуже незваного гостя. Здесь не публичный дом. Выбирайте для свиданий другие места. У нее самой квартира есть. Пусть мужа с ребенком куда хочет девает и развлекается с тобой, а я не собираюсь караулить вас на лестнице, да и вообще не хочу терпеть здесь ничего подобного! И минуты не желаю оставаться с ней под одной крышей! Пусть одевается и убирается отсюда вон сей же момент и дорогу сюда пусть забудет! Передай ей это, если у тебя смелости хватает не только на то, чтобы тискаться с бабами тайком!
Надя оттолкнулась задом от холодильника и ушла в комнату.
Служкин многозначительно поглядел на обомлевшую Ветку.
— Ну, бли-ин... — приходя в себя, протянула Ветка и поскребла в кудрях. — Что, значит, мне идти?..
Служкин грустно кивнул. Ветка поднялась, оправила юбку и пошла в прихожую. Служкин поплелся за ней.
— Ты уж меня не провожай, — напяливая сапог, саркастически сказала Ветка. — Заходи, когда время будет. Она надела плащ, покачала головой и искренне добавила напоследок: — Не погибай.
Весь вечер Надя со Служкиным не разговаривала. Когда Тату уложили спать, Надя мыла на кухне посуду. Служкин сел у стола и сказал:
— Ну чего ты в бутылку лезешь? На меня остервенилась, Ветку на все корки разделала...
— Я уже говорила тебе, — рявкнула Надя, — чтобы ты эту любовницу свою, сучку, не смел сюда тащить!
— Я Ветку не тащил сюда, — покорно начал оправдываться Служкин. — Она сама забежала по пути. И она не сучка, не шлюха. Просто балда, задним местом в царствии небесном. И не моя любовница.
— Ты можешь мне сказать, что не спал с ней? — напала Надя.
Служкин тяжело вздохнул.
— И еще смеет мне какие-то претензии высказывать!.. Алкоголик, нищий, шут гороховый, да еще и бабник в придачу! Не будь Таты, я бы и секунды с тобой не жила! Нечего детей заводить, если не можешь дать им ничего хорошего!
— Ну ладно, — примирительно сказал Служкин. — Это все здесь ни при чем. Я только хотел сказать, что Ветку ты обидела зря.
— И не смей мне больше говорить об этой проститутке!..
— Да не проститутка она! Уж лучше бы я связался с проституткой! Они уже снятся мне по ночам на этом чертовом диванчике!.. — вырвалось у Служкина.
— Сам того захотел! Чего захотел — того и добился! — Надя швырнула посуду, закрыла воду, села за стол и неумело закурила. — А Ветку ты защищаешь только потому, что в душе сам точно такой же, как она, — недаром однокласснички! Тебе бы только за бабами волочиться, а до прочего и дела нет! Только ни одна баба на такого не позарится — одна я, дура, связалась! Ты и Будкина мне потому подсовываешь, чтобы я такой же была, как ты, и пикнуть не посмела!..
— Я тебе Будкина не подсовываю...
— А у меня с ним ничего и нету! — закричала Надя. — Я с ним не сплю, в гости к нему не таскаюсь, не целуюсь, на свидания не бегаю!.. И вообще, это не твое дело, понял?!
— Ну и зря, что нету! — не выдержав, вспылил и Служкин. — Зря! Жалей, что не бегала, не целовалась, не трахалась! Святой из тебя все равно не получится, потому что ты людей не любишь, а вся твоя порядочность только от ненависти ко мне! Одного-единственного Будкина сумела полюбить, да и того в жертву своей ненависти принесла! А Будкин сам к тебе не прибежит, потому что дурак — тоже не в свою душу глядит, а в чужие рты! А у меня все то, от чего ты отказалась, было, — слышишь, Надя, было! И это лучшее, что у меня было с тех пор, как я переехал на этот проклятый диванчик!
Сразу после звонка зондеркоманда расселась за парты с откровенным интересом к предстоящему. Служкин насторожился. Он прошелся у доски, словно пробуя пол на прочность, и сказал:
— Записываем тему урока...
Доска была исчеркана крестиками-ноликами, и Служкин взял тряпку. Вздох восторга промахнул по зондеркоманде за его спиной. На перемене смочить сухую тряпку в туалет бегал Ергин. Теперь от тряпки явственно пахло мочой.
Служкин побелел скулами и покраснел ушами, но не изменил выражения лица. С тряпкой в руках он продолжил:
— ... «Профилирующие отрасли хозяйства Средней Азии».
Искоса поглядывая на Служкина и гомоня, зондеркоманда склонилась над тетрадями. Служкин вышагивал перед доской, словно в забывчивости держа тряпку в руках. Девочки на передних партах морщились. На галерке Градусов и присные с досадой зажужжали: Географ тупорылый, не отразил, что сделали с его тряпкой!
Безостановочно диктуя, Служкин медленно углубился в проход между рядов. При его приближении Ергин с фальшивым усердием принялся строчить в тетради, на страницах которой пестрели химические формулы. Служкин сделал еще шаг и вдруг ловко ухватил Ергина левой рукой за затылок, а правой прилепил к его физиономии тряпку и тряпкой начал тереть ергинскую рожу, как Аладдин свою лампу. Все произошло совершенно беззвучно, быстро, и зондеркоманда охнула только тогда, когда Служкин с грохотом выломал тихо завывающего двоечника из-за парты, как доску из забора, и поволок к выходу.
Вытащив Ергина в коридор и не прикрыв дверь кабинета — чтобы зондеркоманда ужаснулась всему в подробностях, — Служкин тщательно повозил обомлевшего двоечника по полу, от всей души отвесил ему несколько таких пинков, от которых затрещал организм Ергина, и выбросил его вниз с лестницы. Только после этого Служкин запер дверь и пошел мыть руки.
Он вернулся в класс с поддернутыми, как у эсэсовца, рукавами, с красными от холодной воды руками и с таким лицом, будто бы он был Сизифом, который только что наконец вкатил свой камень на вершину горы.
На задних партах Градусов и присные уже раскинули «дурака». При виде Служкина Градусов проворно сгреб карты и сунул их под столешницу, но Служкин нагнулся и цапнул колоду. Градусов дернулся, вырываясь, и в пальцах Служкина осталась одна-единственная карта. Служкин глянул на нее.
— Семерка пик! — сообщил он. — Покер! — И он собрался демонстративно порвать карту пополам.
— Не надо!.. — вдруг испуганно завопил Градусов. — Не рвите, Виктор Сергеевич!..
— Ты даже выучил, как меня зовут? — искренне удивился Служкин.
— Не рвите, — повторил Градусов. — Я больше не буду, уберу все... Без покера уже не колода, а я ее две недели крапил!..
— Гад ты, Градус... — тихо сказал кто-то из присных. — Ничего, значит, никто тебе не должен...
Служкин подумал и бросил покера Градусову на стол.
— Уж своих-то не накалывал бы, — сказал он. — Только мухлевать и умеешь...
— А что, думаете, мухлевать просто? — обиделся Градусов.
— Трудно, — без выражения согласился Служкин, ушел и сел за свой стол. Но Градусова зацепило.
— Да я и без мухлежа выиграю у любого! — заорал он через весь класс. — Спорняк, что я и вас высажу с первого же кона?
Зондеркоманда загудела, заинтересовавшись вызовом.
— Хлыздите, да? — орал Градусов. — Ну давайте срежемся, а?
— А что мне будет, если я выиграю? — вдруг спросил Служкин.
Зондеркоманда дружно взвыла от восторга.
— Тогда мы до конца года на географии будем сидеть, как на русском, — нагло заявил Градусов.
— А если проиграю?
— То вы нас с урока отпустите!.. — завопила зондеркоманда сразу с нескольких сторон. — Сейчас по кабельному порнуха начнется!..
— Да ну и фиг с вами, козлы! — в сердцах сказал Служкин и широким движением руки сдвинул на край стола классный журнал и тетради. — Иди сюда, Градусов!
Градусов вскочил и побежал к учительскому столу, как боксер к рингу: он подпрыгивал на ходу, поводил плечами и тузил кулаками воздух. Галдя, на галерке присные полезли на парты, чтобы лучше видеть поединок. Служкин протянул Градусову руку, и Градусов лихо отбил ладонь, закрепляя спор.
— Градусов, проиграешь — убьем!.. — кричали девочки.
Служкин взял у Градусова колоду, перетасовал и разбросал карты.
