Сэмми фыркает и, чтобы приглушить смешок, прикрывает ладонью рот. Вот на что похожа та блевада – ну, местная забегаловка, что за углом, та, до которой он не добрался в пятницу, – он называет ее блевадой, потому как от нее блевать тянет. Шутка такая. Но если без шуток, друг, ты можешь зайти туда в четверг вечером и увидеть, как один-единственный какой-нибудь хмырь корячится с «одноруким бандитом», а половина паба наблюдает за ним, вот и все их обалденные развлечения. Хотя бывает и наоборот: поножовщина. Стоишь себе тихо-мирно с кружечкой, и тут какой-нибудь мудак, которому ты проход загородил, говорит: Прошу прощения, старина, а после вытаскивает бритву и распарывает физиономию твоему соседу. Охренеть можно. И о чем они там все думают? Стоят, даже газет не читают, ящика не смотрят, ни с одним мудаком не разговаривают, просто стоят, на хер, и все. Да пьют! вот что они, блин, делают, друг, – пьют. Сэмми сейчас с удовольствием присоединился бы к ним. Может, если он вежливо попросит фараонов, те отведут его в паб, позавтракать, кружечку пропустить; рыбка с чипсами или еще чего, а то он малость проголодался. Одно Сэмми крепко усвоил, судьбу искушать не следует, хотя усвоил и еще кое-что – он может спокойно обходиться без выпивки; вот с куревом дело похуже. Раньше-то было как раз наоборот. Так что, выходит, он и вправду вступил в новую эру – по стопам замудоханной жизни. Может, потому его долбаные ноги и ноют. Он наклоняется, чтобы расшнуровать кроссовки; можно было бы их и снять, да ведь все равно придется обратно натягивать. Рядом скрипнул стул, кто-то уселся. Через минуту усевшийся шепчет: Тебя ведь Сэмюэлсом зовут? Да?
…
А меня Алли, рад знакомству. Рад знакомству. Я так понимаю, тебе нужен поверенный?
Сэмми настороженно вслушивается в другие голоса, в другие звуки; одни долетают от регистратуры, другие со стороны прочих посетителей…
А? поверенный?
Нет.
Ты уверен? Голос у мужика удивленный.
Конечно, уверен, приятель.
Просто я вроде бы видел тебя в пятницу в ОМПУПе. Ты был там?
Извини.
Ты сегодня к какому доктору? Не к Логану?
…
Я слышал, он халтурщик.
Доктор как доктор.
А по моим сведениям, не очень-то.
Сэмми шмыгает носом.
Насколько я знаю, он просто никчемный пидор.
Я был у него пару месяцев назад.
Да? Мм. Нет, я правда думал, что тебе нужен поверенный. Ты же слепой, так?
Кто тебе это сказал?
Птичка начирикала.
Какая еще, на хер, птичка?
И знаешь, твой случай, он с точки зрения медицины не так уж и прост, насколько я его понимаю.
А что ты в нем понимаешь?
Мужик хмыкает.
Ну так вот; поверенный мне не нужен, большое спасибо; и отвали.
Я понимаю твою реакцию, она вполне нормальна. Послушай, простой случай, сложный, мне все равно, если хочешь, я буду тебя представлять.
Ты что, глухой?
Нет, я не глухой, спасибо, что спросил. Поправь меня, если я ошибаюсь, ты ведь собирался потребовать от полицейского управления компенсации, а после передумал. Так?
Сэмми встает, поворачивается в сторону регистратуры и ощупью добирается до стойки.
Женщина спрашивает: Да?
Мистер Сэмюэлс, жду приема.
Да, у доктора Логана, но он сейчас занят с пациентом. Я вас позову.
А. Хорошо. Ладно. Я тогда постою здесь, подожду.
Боюсь, здесь нельзя стоять и ждать, здесь же люди все время ходят.
Сэмми отступает на пару шагов, потом сдвигается влево, отыскивает стену. Прислоняется к ней. Я вот тут постою, говорит он, если вы не против.
Прошу прощения?
Понимаете, тут такое дело, меня во дворе полицейские ждут.
Боюсь, это не заставит доктора завершить консультацию поскорее. Не так ли?
…
Я с мистером Сэмюэлсом… Все тот же козел; он уже опять подобрался к Сэмми.
Вы из полиции?
Нет.
Вы загораживаете проход. Будьте добры, отойдите в сторону.
Это она тебе, шепчет козел. Ты загораживаешь проход, мистер Сэмюэлс.
Давай-ка, говорит он, беря Сэмми за руку: Еще три шажка, и порядок.
Сэмми вырывает руку.
Так ты не хочешь, чтобы я с тобой к доктору сходил?
Нет.
Тебе от этого только польза будет.
Ты вроде говорил, что ты не глухой, приятель, понимаешь, на что я намекаю?
Ну еще бы не понять.
Он собирается что-то добавить, но Сэмми перебивает его: Слушай, друг, иди, постой где-нибудь еще.
Если ты настаиваешь.
Настаиваю.
Ты, выходит, уже обзавелся поверенным?
Я же тебе сказал, поверенный мне не нужен.
А. Ну ладно
И оставь меня в покое; всего хорошего. Сэмми покачивает головой, отворачивается. Мужик вроде бы отходит, но наверняка ведь не скажешь; Сэмми скрещивает руки на груди, приваливается плечом к стене. В конце концов, Фу-ты-ну-ты выкликает его: Доктор Логан готов принять вас, мистер Сэмюэлс. Пожалуйста, вот сюда.
Рука все того же хмыря хватает Сэмми за запястье, и хмырь, стискивая его, шепчет: Логан – каверзный ублюдок, он попытается тебя в порошок стереть; помни, ты слепой, не позволяй ему говорить, что это не так; это совершенно новое для тебя состояние, возникшее не по твоей вине, но в результате игры случайностей, приведенной в ход человеком или несколькими людьми, которые состоят на службе в полиции; постарайся настоять на своем.
Сэмми продвигается вперед. Теперь его берет за руку Фу-ты-ну-ты. Спасибо, миссис, говорит он, однако она не отвечает. Такое уж обыкновение у этих ублюдков из среднего класса. Они заговаривают с тобой и выслушивают твои ответы, однако тебе с ними заговорить не удастся, надо ждать, пока они сами к тебе не обратятся. Он останавливается, когда останавливается она, слышит, как Фу-ты-ну-ты стукает в дверь. Прислушивается, не увязался ли за ними поверенный. Дверь открывается, его вталкивают в комнату. Дверь закрывается. Он стоит, на месте.
Вот сюда…
Голос доносится ниоткуда. Невнятный. Следом слышится шелест бумаг. Кашель. Вот сюда, пожалуйста, э-э…
Сэмми остается стоять, где стоял. Этот мудак, скорее всего, сказал бы то же самое, даже если бы он был в темных очках и с белой палкой. Снова шелест. Так и видишь, как он разглядывает Сэмми поверх очков для чтения; морда недовольная, думает: Это еще, на хер, что за урод?
Сэмми улыбается. Непонятно почему, но он нервничает. Дело не в кретине снаружи, так называемом поверенном. Повидал он этих поверенных. И не хочет иметь с ними дела. Никакой поверенный ему не нужен, это его последнее слово.
Будьте добры, присядьте вон там.
Простите, доктор, я слепой, так что не знаю, где это – там.
Два шага вперед и пять вправо. Пока Сэмми ищет кресло, доктор продолжает говорить. Вы мистер Сэмюэлс, около шести месяцев назад вас зарегистрировали на предмет прохождения испытательного срока; сегодня вы пришли к нам с жалобой относительно утраты зрения на обоих глазах: все правильно?
Да… Сэмми отыскивает кресло, садится. Выдвигает вперед ногу, и та врезается в какой-то стол.
И как же, вы говорите, произошла потеря зрения – в течение определенного периода времени или внезапно; как?
Ну…
Доктор вздыхает. В отчете, который лежит передо мной, это сформулировано немного туманно.
Ну, я проснулся утром и все – ничего не вижу. Я уже говорил женщине в центральной клинике.
Угум. И когда это случилось?
Да я не уверен.
Не уверены?
Нет.
Согласно этому документу, начальная дата уже определена – позапрошлая суббота.
Э-э
А теперь вы хотите назвать другую?
Я не уверен.
Вы не уверены?
Я малость запутался со временем, доктор.
…
Я пытаюсь привыкнуть к этому, но как следует разобраться во всем у меня не получается.
Понятно. До названной даты вы замечали какие-нибудь ухудшения?
Нет.
Вы совершенно в этом уверены?
Да; я все хорошо видел, а после вдруг перестал.
То есть вы хотите сказать, что никогда у окулиста не были.
Нет.
Вы много читаете?
В общем, да.
Угум. И разбираете любой мелкий шрифт?
Нет.
Теперь насчет телевизора, с ним вы какие-нибудь затруднения испытывали?
Никаких.
А в вашей семье кто-нибудь страдал слепотой? Родители, братья, сестры. Дедушки и бабушки.
Отец с матерью носили очки.
Постоянно?
Ну…
Не снимая?
Я не уверен… э-э, вроде бы да. Да, не снимая. И сестра читает только в очках. Насчет брата не знаю, я с ним давно не виделся.
Несколько минут молчания. Снова шуршат бумаги, открывается и закрывается ящик стола. И Сэмми слышит, какое-то движение в той стороне, где доктор. Потом что-то свистит в воздухе, Сэмми вскидывает голову. Еще раз. Он снова вскидывает голову; вцепляется в подлокотники кресла. Опять свист, гораздо ближе. И еще один, прямо за левым ухом. Потом на лоб ему ложится холодная ладонь.
Сэмми прислушивается к дыханию доктора, мерному-мерному, ни единого сбоя.
