Более или менее главным делом следующего утра было свидание с Большим Боссом, Мирославом и Клеопатрой, которые, как было предусмотрено, остановились в отеле «Александр». Ох, как же тяжело вставать, особенно надравшемуся накануне Алену!
Некоторое время спустя куча таблеток Д-антальвика делает свое дело, и мы встречаемся с ними на террасе отеля, которая тянется вдоль шоссе. На этой просторной забетонированной площадке, кажется, все еще идет стройка: в углу свалены мешки с цементом и плиткой, а обрамляющие ее колонны пока не расписаны под мрамор. В центре только что установили фонтан: скульптура Венеры, выходящей из ракушки, между двумя колоссальных размеров рыбищами с выпученными глазами. Изо ртов этих рыбищ бьет вода. Большой Босс с Мирославом уже несколько часов сидят за столиком, поглощая поросячий шашлык, изготовленный на углях, и запивая его местным вином под названием «Вранак»[89] с приятным фруктовым вкусом. Тут же за столиком — несколько человек с рожами висельников.
— Сербские контрабандисты, они промышляют нефтью, шоколадом и кофе, привычная для этого отеля клиентура, — шепчет Клеопатра, словно бы желая нас успокоить, но испуская при этом вздох уныния: дескать, ну что ж тут поделаешь…
И впрямь, к сожалению, ничего тут не поделаешь.
Сербы вообще и Клеопатра в частности склонны изображать себя жертвами рока. Они всегда не виноваты в том, что с ними случается, а особенно — в том, что случается с их страной. Все это ирония судьбы, все это козни злодейки-фортуны, и никак иначе.
Мы здороваемся с контрабандистами и прочими преступниками, мужички на любой вкус: с золотыми цепями на шее, с «брейтлингами» на запястье (забавно, что точно такими же, как у итальянских продюсеров), Мирослав наливает Алену вина.
— До дна, Francuzi! До дна! — орет он прямо в ухо. — «Вранак», он такой — его пьют до дна! Вот, смотри, как надо!
Прежде чем влить в глотку темно-красную жидкость, иззелена-бледный Ален, качнувшись, приземляется на стул. От одного только вида человека, потребляющего алкоголь, он вот-вот упадет в обморок. Стоит ли уточнять, что мы не позавтракали?
— Jivili! Jivili! Наш Francuzi как раз сейчас становится кинозвездой, настоящей кинозвездой, — говорит, как бы ни к кому не обращаясь, Мирослав.
— Да-да, он играет в фильме с Джереми Айронсом, — уточняет взволнованный Большой Босс.
А Клеопатра разворачивает местную газету и демонстрирует на первой полосе фотографию почетного президента Черногории в компании Неллы Бибица, Джереми Айронса и Алена, надпись под которой гласит, что молодому Francuzi уготована мировым кинематографом блестящая будущность в качестве героя-любовника.
Все в порядке, говорит Клеопатра, и в голосе ее ощущается чрезвычайное возбуждение. То, что наша авантюра вообще добралась до этой стадии авантюры, уже само по себе граничит с подвигом. Если бы все шло как обычно, наш проект так и застрял бы на уровне идеи, но нет, благодаря упорству Клеопатры, которая не снимает руки с пульса, похоже, в порядке исключения этот подвиг для Сербии даром не пропадет, Клеопатра уже все спланировала, почетный президент Черногории примет нас завтра, чтобы обсудить проект «Хеди Ламарр», ну, что скажете, Francuzi?
— При условии, что его брат будет кинооператором… — брякаю я, не понимая зачем и не очень веря в сказанное, просто надо же было что-то ответить.
По обычаю этой чертовой страны, встречи назначаются накануне, а чтобы и тут не обошлось без ощущения подвешенности, надо еще подтвердить назначенную на середину дня встречу утром, и при этом обычно свидания отменяются только после того, как пробьет назначенный для них час. Кроме того, редко случается, чтобы вы встретились на таком свидании с тем, с кем оно было назначено. Стало быть, никаких причин волноваться.
— Естественно, при условии, что его брат будет кинооператором, — очень серьезно подтверждает Клеопатра.
— Хм-хм, почетный президент Черногории, почетный президент Черногории… — бормочет Ален и выпивает до дна свой бокал «Вранака».
И конечно же, случается то, что должно было случиться. То ли дело в переживаниях, то ли в жаре, а температура перевалила уже за сорок, то ли «Вранака» оказалось многовато, то ли сигары пахли слишком сильно, от них и впрямь можно было задохнуться, — что бы ни было причиной, Алену вдруг становится плохо, и он начинает блевать. Фонтаном. В одно мгновение он заблевывает весь стол, мало того — уделывает Клеопатру, Большого Босса, Мирослава, контрабандистов, промышляющих нефтью, шоколадом, кофе и не знаю чем еще, после чего падает в обморок. Глубокий. Полная отключка.
Тут все начинают суетиться вокруг стола. Одни официанты торопятся скорее всё и всех отчистить, другие быстренько уносят бездыханное тело Алена в помещение с кондиционером, где с помощью холодных компрессов и кусочков льда удается вернуть его к жизни, а на террасе в это время Большой Босс, Мирослав и Клеопатра, кое-как вытершие физиономии и костюмы салфетками, пытаются убедить контрабандистов, промышляющих нефтью и всем остальным, поддержать наш проект, стать нашими партнерами — словом, помочь нам деньгами и собственным криминальным опытом в постановке «Хеди Ламарр».
В довершение всего на мой мобильник звонит Жан-Ми, личная ассистентка нашей звезды Джереми, и приглашает Francuzi полетать вместе на геликоптере.
Я от растерянности соглашаюсь.
— Да-да, — бормочу я, — почему бы не полетать? Давайте полетаем.
Четверть часа спустя вертолет садится на специальную площадку позади отеля, и Francuzi, на глазах оцепеневших Большого Босса, Мирослава, Клеопатры, а также контрабандистов, промышляющих нефтью, шоколадом, кофе и всем остальным, равно как и персонала, успевшего передать из уст в уста, что сейчас здесь будет нечто, поднимаются по трапу в прозрачную кабину. Пропеллеры начинают вращаться с адским шумом — и мы поднимаемся в воздух.
Мы меняли статус, мы переставали быть никем, конечно, это не была еще слава, но сарафанное радио работало лучше некуда, и к вечеру второго съемочного дня все знали, что у Francuzi встреча с почетным президентом Черногории. Не говоря уж о том, что мы совершили прогулку на вертолете с бесспорной звездой большого кино, а значит, ко всему, имели еще права на особое отношение со стороны «обслуживающего персонала», Марко и Джулии: bonjour, Francuzi, все ли так, как вам хотелось бы? чашечку чая? или кофе?
Рядом с именным стулом Джереми Айронса теперь стоят складные стулья для нас. Конечно, на них пока не написали наши имена, но начало положено — и хорошее начало! Нелла Бибица уже вполне серьезно обдумывает, как увеличить роль Алена, и тренер-сценарист лихорадочно дописывает-переписывает бесконечно меняющийся сценарий. Даже поведение лжеморяков, составлявших массовку, изменилось: они больше не осмеливаются беспокоить Алена, который, между прочим, выпивая с ними, не смотрел на них свысока, а вел себя как drug, — тем не менее отныне они решаются подойти к нему только за автографом. Сказав все это, наверное, нет смысла добавлять, что Джон-Мордашка теперь уже точно на грани нервного срыва, что он круглосуточно висит на телефоне и круглосуточно обрушивает на своего лондонского агента весь гнев и всю досаду. Черт знает что такое эти съемки, да чтоб его заставили еще когда-нибудь сниматься в Черногории, у этих дикарей, — нет уж, черта с два, лучше повеситься!
Звонит мой мобильник, алло-алло, более чем профессионально отзываюсь я, полностью войдя в роль личного психолога-консультанта молодого героя-любовника, на глазах вырастающего в звезду, алло, да?
В трубке голос Станы, то и дело прерываемый треском и гудками, она за минуту заваливает меня тоннами информации. Сейчас Стана на Эгейском море, в круизе со Снежаной, ведущей телевидения КГБ, и Снежаниными приятелями-дельцами, но (если я правильно поняла) с этой самой представительницей КГБ у Станы не очень-то ладится, Снежана — настоящая нимфоманка, как бы она это ни скрывала, разве такое скроешь, она же трахается с этими парнями с утра до ночи и с ночи до утра, на этой яхте только и происходит, что сплошные оргии, и Стана чувствует, что она тут ни при чем, а к тому же ее укачивает.
И к тому же она узнала из абсолютно надежных источников, что депутатка парламента точно увела у нее роль медсестры, сарафанное радио и здесь ловится, и сучке Ангелине это так не пройдет, Стана подаст в суд на сучку Ангелину, зря, что ли, она платит своему белградскому адвокату, пусть начинает процесс, сучка же ей всю дорогу только лапшу на уши вешала… В заключение Стана спрашивает, не в курсе ли я, на когда назначены съемки эпизодов со шлюхой, потому что она подумывает все-таки на эту роль согласиться. Наша подружка в полном неистовстве, и она еще некоторое время несет ерунду — например, говорит о том, как явится на съемки и все перевернет здесь вверх дном.
