Вскоре выяснилось: центр находится в Копли. Это слово было единственным, что запомнилось; остальные улицы Рогов попросил записать на бумажке (эстонский язык всегда представлялся ему абракадаброй). Спустя сутки, проехавшись на четвертом трамвае до кинотеатра «Раху», он двинулся по записанному маршруту, разыскал неприметное двухэтажное зданьице, разумеется, без вывески, и вошел на КПП.
Постовой моряк согласился вызвать Машинского только после предъявления паспорта. Потом были объятия, гогот, хлопанье по плечу, словом, встреча оказалась бурной. Взглянув на часы, Серега попросил подождать часок, после чего щелкнул по горлу, мол, вмажем, как в лучшие времена!
Вмазывали вплоть до конца недели: вначале на холостяцкой квартире Машинского, потом в офицерской гостинице, сплошь заполненной желтыми и черными людьми. Цветной контингент представлял страны, считавшиеся стратегическими партнерами советской империи: Алжир, Вьетнам, Эфиопию, Индию и т. п. Были и представители белой расы, те же поляки или югославы, но главное — никто не брезговал выпивкой. Эти дни слились в одну нескончаемую пьянку, менялись только партнеры. Ты кто? Тадеуш? Выпьем, Тадеуш, за дружбу советского и польского флотов! Если что, Швецию будем брать вместе, вы с юга, мы с севера! А ты кто? Рамакришна?! Смуглый мужик в кителе и синей чалме кивал: мол, так точно. Мы тоже морская держава, а на чалму не обращай внимания, у каждого своя военная форма.
Машинский поглядывал на них сверху вниз, потому что преподаватель, а они всего лишь ученики. Склоняясь к уху Рогова, он характеризовал каждого; а порой, пользуясь языковым барьером, давал характеристики вслух. Из его слов выходило, что эфиопы туповатые, индусы — трудолюбивые, поляки склонны к раздолбайству. А самые перспективные — вьетнамцы, они всех за пояс заткнут.
— Не веришь?! Заткнут узкопленочные, они хитрые! Видишь, как улыбается этот хренов Кыонг?
Серега указывал на крошечного вьетнамца, который пил раздобытую где-то рисовую водку и растягивал рот в лукавой улыбке. Оказалось, Кыонг копался в электронных недрах захваченных американских кораблей, можно сказать, разбирал их на части, но об увиденном помалкивает. Почему? Потому что они хотят лучшее от всех взять! От нас лучшее, от америкосов, а в итоге всех нас сделают!
Это был единственный вариант общения с иностранцами, который мог себе позволить Рогов. Подписка о неразглашении выводила его за пределы тех, кому позволялось видеть большой мир, но тут особая статья, можно расслабиться, заодно расширив кругозор.
— Слушай, Кыонг… — пристроился он к улыбчивому вьетнамцу. — Ты, говорят, на кораблях супостата бывал?
— На каких кораблях? — не понял тот.
— На американских. Что в качестве трофеев на войне захватили.
— Бывал, бывал… — закивал Кыонг.
— И что там видел? Передатчики видел?
— Видел, видел… И приемники видел.
— А системы управления вооружением?
— Тоже видел. Этими руками все разобрал.
Он протянул тонкие ручки с тоненькими пальчиками, которые могли запросто копаться в чужих секретах.
— Разобрал, значит… И что скажешь?
— Хорошая техника.
— А наша разве плохая?!
— Ваша хуже… — лучился улыбкой Кыонг, вроде как извиняясь за то, что произносил.
— Ну да, хуже! Знаешь, что такое «Кашалот»?!
— Рыба такая есть. То есть кит такой.
— Кит! Это корабль, причем самый современный! Рассказать о нем не могу, это военная тайна. Но если ты расскажешь про американские корабли…
Кыонг улыбался еще шире.
— Американская техника — хорошая. Но можно сделать лучше.
Серега ухмылялся: мол, выкусил? Вот такие юго-восточные братья, которые когда-нибудь пошлют нас далеко и надолго!
Нагрузившись, Рогов вполуха внимал Кыонгу, бубнившему что-то о погибших друзьях.
— Их американцы убили? Твоих друзей?
Вьетнамец замахал тоненькими ручками:
— Нет, не американцы! Они ушли, мы их прогнали! Техника убила, корабли убивали…
Он произносил «товарисей», «товарися», что вроде было смешно. Но Рогову вдруг расхотелось смеяться, да и Кыонг был серьезен, даже испуган. Знакомая тягостная атмосфера внезапно сгустилась в гостиничном номере, будто «Кашалот» опять схватил своей пастью, чтобы проглотить.
— А белого мичмана не видел? — усмехнулся Рогов. — Или твой мичман — желтый? Ну да, вы сами желтолицые, значит, и вестник должен быть в масть!
— Вестник? — не въезжал вьетнамец. — Я не понимаю, плохо знаю язык…
— Все ты понимаешь! Желтый мичман на американском фрегате — это класс!
Кыонг с Машинским переглянулись.
— Кажется, допился… — проговорил приятель, — «Вана Таллин» коварный: сладенький, а в голову шибает!
На следующий день купили три сухого и отправились в коплинский ДК на концерт группы «Рок-отель». После второй бутылки приспичило в туалет, и Рогов посреди выступления отправился его искать, заплутав в глубинах старого ДК. Он не мог отойти от вчерашнего разговора: думал про чуждую технику, что точно так же требует жертв, а уж кто подает о них весть — дело третье…
Когда в глубине подвального коридора он заметил желтую фигуру, захотелось протереть глаза. Только вчера он язвил, заглушая страх, и на тебе — желтый мичман во плоти! Заставив себя приблизиться, он перевел дух: это оказался уборщик в униформе, молодой парень в очках и с ледяными серыми глазами.
— Показалось, ты — вестник… — скривился в улыбке Рогов.
— Я — кто? — холодно спросил желтый с эстонским акцентом.
— Есть такие на военных кораблях. Когда они появляется, хорошего не жди…
Уборщик достал из каптерки влажную швабру и взялся тереть кафельный пол.
— Русский, да? — спросил после паузы.
— Русский. А что?
— Сразу видно, что русский. Вот что я скажу тебе, русский. Уходите отсюда. И военные корабли уводите с собой. Вам тоже не надо ждать здесь хорошего. Не будет хорошего, понимаешь?
Все это время он приближался, тер буквально под ногами, причем так яростно, будто хотел протереть кафель. Рогов отступал, потом остановился.
— Ну, это мы еще посмотрим, уходить или нет. Тебя не спросим. Скажи-ка лучше, где гальюн?
— Что такое гальюн?! — раздраженно отозвался желтый.
— Это означает: туалет. Можешь не отвечать, но тогда придется еще и лужу в коридоре подтирать. Ну? Я жду.
Метнув в пришлеца ненавидящий взгляд, националист указал вглубь коридора. А Рогову тут же расхотелось слушать концерт. В перерыве они ушли, взяли еще по бутылке и, прихлебывая из горлышка, двинулись к центру.
— Чему удивляешься, старик?! — говорил Серега. — Я тут такого наслушался: мама не горюй! На них же флотская форма действует, как красная тряпка на быка! Поэтому в город, как видишь, в цивильном, а то грохнут чем-нибудь по голове, кураты…
Дойдя до «Линна-халле», они поднялись на крышу: архитектура комплекса, утопленного в земле, такое позволяла. Перед ними простиралась серая морская гладь, на ней маячили силуэты кораблей на рейде.
— Что-то меняется, Сева… — проговорил Машинский, прихлебывая вино. — Здесь это особенно чувствуешь, все-таки советский Запад. Главное теперь: вскочить на подножку, когда начнутся перемены. Куда наши мозги пристроить? Они ведь заточены специфически, под военную продукцию. Хотя твои — заточены под любую продукцию…
— Ну, скажешь!
— Не спорь, это так. И думай, Рогов, оно полезно!
Отсюда просматривалась часть ремонтных доков, в одном из которых прятался «Кашалот». Сейчас он представлялся лишь одной из ступенек, коих впереди — не меряно. Насколько прочными будут следующие ступеньки, Рогов не знал, только чувствовал: шагать придется.
Незадолго до приезда Ларисы удалось попасть на территорию учебного центра. Рогова водили по аудиториям, что-то показывали, но даже невооруженным глазом было заметно: везде старье, ни одной новой разработки.
— На этом и учите союзников? — усмехался Рогов. — Слабовато…
— А ты хотел, чтобы мы новейшую технику показывали? Обойдутся! Это они сегодня друзья, а завтра, глядишь, в НАТО вступят!
Тогда-то и зашел разговор о загадочной базе на Северном флоте. Когда Рогов ее упомянул, Машинский даже замолк на время, пораженный.
— Чего смотришь? Знаешь что-то про нее?
Серега прокашлялся.
— Я-то знаю. А вот ты откуда знаешь?
— От верблюда. А вот откуда — ты?
— Говорили, наш центр туда переведут. Или то, что от него останется. Кураты, если что, сразу нас ликвидируют и все передадут известно кому. А даже это старье, как ты выражаешься, жалко, на него деньги тратились, мозги…
Потом он водил пальцем по карте, что висела в одной из аудиторий, пытаясь показать месторасположение загадочной базы. Такие объекты даже на картах «для служебного пользования» не всегда указывают, только шила в мешке не утаишь, база существует и находится примерно здесь.
