Все разбежались по комнатам, Варя убежала первой, Гриша – вторым, а его мама прошаркала вслед за ним в нашу комнату. Я осталась одна в кухне и провела там следующие несколько часов, просто уставившись в телевизор, безучастно листая каналы. Гриша и Алевтина Ильинична проводят военно-полевое совещание, и я не хочу в этом участвовать. Ни в принятии решения, ни в его исполнении.
Просто хочу смотреть программу про ремонт дачи, передачу о здоровье и комедийный клуб, где молодой человек спорной наружности изрыгает глупые шовинистские шутки о том, какие женщины тупые и жадные. Самое странное, что этот молодой человек, читающий с круглой сцены шутки, вполне доволен собой, а девушки за столиками в зале радостно смеются каждой омерзительной пошлятине. Но мне это подходит больше, чем общение с мужем и свекровью. Мне хочется послушать новости и узнать про погоду. Хочу понять, как может помочь в ежедневной готовке на кухне миксер «Пауер Бленд Стенд 2000».
Они сделают, что задумали, и потом этого уже нельзя будет вернуть обратно. Но я потом заберу Варю и улечу в Турцию. Может быть, еще не поздно купить горящую путевку. Мы проведем там две недели, только вдвоем. Только вот… я не уверена в том, что она поедет со мной. Я даже не уверена в том, что она не развернется и не уйдет от нас, как только у нее появится такой шанс. Вполне возможно, что через какое-то время, пережив все это, мы разойдемся, как в море корабли, и станем друг другу совершенно чужими людьми.
Взрослая дочь, окончившая школу с красным дипломом. Звонящая нам раз в год, чтобы поздравить с Новым годом.
Или вообще не звонящая нам никогда.
Такое кажется невозможным, но такое случается сплошь и рядом, и дети уходят, не оборачиваясь. Или приходят и сидят с натянутыми улыбками и скучающими лицами, мечтая поскорее уехать обратно, в свою жизнь, к своим проблемам, друзьями и близким людям, в число которых родители не входят.
По первому каналу началась программа про садоводство. Какой-то пожилой мужчина в оранжевой куртке с упоением рассказывал о том, как он делает самодельные вентиляторы/флюгеры из пивных банок и что эти вентиляторы идеально отгоняют с участка кротов. Для такого антикротового флюгера, оказывается, подходила далеко не любая банка. Алюминиевая фольга должна быть достаточно толстой, чего никогда не добиться, если использовать стандартные банки из-под газировки. Только пиво. Желательно в литровых банках.
Что мне делать?
Паника подступила, и я снова переключила канал. Захотелось немедленно пойти, одеться и отправиться в ближайший магазин за литровой пивной банкой. Вот только сомневаюсь, что я бы потом стала вырезать из банки флюгер. У меня нет никакой проблемы с кротами, но есть проблемы с мужем.
– Ира, зайди! – крикнул Григорий из холла. Я поняла, что они с Алевтиной Ильиничной приняли какое-то решение и теперь зовут меня, чтобы отдать какой-нибудь короткий приказ. Кто, интересно, назначил меня исполнителем их воли? Я продолжала сидеть на месте. По третьему каналу шел фильм о пришельцах, высасывающих мозг. Так-так, интересно!
– Ира!
– Что? – я обернулась. Гриша стоял в проходе и смотрел на меня возмущенно.
– Я звал тебя.
– И? – я отвернулась, пытаясь сконцентрироваться на фильме.
– Гуляевы звонили. Они хотят прийти.
– Что? – тут уж я обернулась и посмотрела на мужа с интересом.
– То. Они сказали, что придут через полчаса.
– Зачем?
– Не знаю, – растерянно пожал плечами Гриша. Затем он поморщился, увидев, что вся посуда из-под завтрака так и валяется горой в раковине. Да, я ни черта не помыла. И не собираюсь. Надоел со своими командами.
– Можем их и не пускать. Мы ведь не обязаны, – предложила я.
– Они сказали, что хотят решить дело миром, – пробормотал Григорий. – Вот только… какой тут может быть мир?
Оказалось, что мир очень даже возможен.
Через полчаса в нашу квартиру с чинным и благородным видом зашел Гуляев-старший в джинсах, рубашке и кроссовках – спортивный прикид, не слишком-то сочетавшийся с его животом. Гуляева-мать, на сей раз без тренировочных штанов со стразами, но все равно одетая слишком ярко и броско, в голубую тунику и черные блестящие лосины. Что у этой женщины со вкусом? Почему, прежде чем накупить всех этих браслетов и колец, она не прикупила руководство по стилю?
За ними – о боже – в костюме и при галстуке шел Владислав Гуляев собственной персоной. Я охнула и дернулась, не справившись с неожиданностью. Откуда он-то здесь взялся? Хотя, конечно, его не стали держать в тюрьме. Скорее всего, с него взяли подписку о невыезде, или как там это называется, да и отпустили.
До суда.
Владислав шел покорно, как на казнь, его плечи поникли, и он показался мне меньше, чем когда я видела его около школы, и как-то сморщеннее, малозначительнее. Перепуганный парень, которому пришла повестка в армию, выглядит лучше. Зачем они одели его в костюм, который он даже не знает, как носить?
Мой муж в костюме всегда шикарно выглядит. Словно «Агент Джеймс». Муж стоял около окна, подпирая стену в непринужденной позе. Алевтина Ильинична сидела на табуретке, Вари не было. Ей не сказали, что Владислав здесь, потому что мы сами понятия не имели, что они притащат сюда его.
Они что, не понимают, как сильно рискуют? Для моего мужа вся эта история – не только личное оскорбление, не только позор, но еще и шанс. На что? На реванш, конечно. Красная тряпка для быка. Командир по природе, он просто создан, чтобы решать проблемы и разруливать вопросы.
Гриша так давно был лишен возможности решать хоть что-то!
Последним зашел незнакомый нам мужчина невысокого роста, тоже в костюме, только в сером. Сегодня прямо какой-то день мужчин в формальной одежде. Двое в одной кухне – это почти рекорд.
– Простите за вторжение, – заговорил вдруг коротышка, и лицо его осветила дружелюбная улыбка. – Надеюсь, мы не оторвали вас ни от чего важного.
– Это имеет значение? – Григорий излучал холод. – Вы, простите, кто будете этому совратителю моей дочери?
На этой фразе Владислав резко дернулся, распрямился и затравленно посмотрел на моего мужа. А ты как хотел, мой дорогой? Чтобы мы тебя тут чаем поили?
– Меня зовут Алексей Михайлович, – представился коротышка с невозмутимым видом, но я заметила, как он ледяным взглядом остановил Владислава от какой бы то ни было реакции. Тот столкнулся взглядами с коротышкой и опал, снова ушел в себя и замер на своем месте – у стены, рядом с холодильником. Для такого количества людей у нас была слишком маленькая кухня. Впрочем, постоят, не сломаются.
– А меня – Григорий Алексеевич, и что? Кто вы ему? – Григорий кивнул на Владислава.
– Я – адвокат. Вот моя визитка, – таким же ровным нейтральным тоном продолжил мужчина, одновременно доставая из дорогого кожаного портмоне темную, посеребренную по краям карточку. Гриша вздрогнул и посмотрел на лежащую на столе визитку, как на гремучую змею.
– Что? – скривился Гриша. – Вы притащили адвоката? – вопрос был адресован супругам Гуляевым, конечно, но ответил на него этот Алексей мать его Михайлович.
– Давайте не будем придавать моему присутствию большого значения. В данных обстоятельствах это только мера предосторожности…
– Предосторожности, говорите? – мрачно переспросил Гриша, сверля взглядом Владислава. – То есть вы решили, что теперь пришло время предохраняться?
– Будет лучше, если мы сохраним способность к диалогу, – вздохнул адвокат, а я испытала непреодолимое желание дать ему сковородой по его маленькой круглой голове. Какой умный нашелся. Впрочем, чего еще ожидать от этих мерзких Гуляевых, которых ничего не волнует, кроме попытки отмазать своего сынка с помощью адвоката. Одно хорошо – раз мы видим здесь этого законника, значит, угроза серьезная. Они испугались. Отлично!
– Будет лучше для кого? – снова уточнил Григорий, и адвокат покачал головой.
– Мы пришли к вам, чтобы предложить мирное соглашение. Чтобы устранить последствия социального вреда, нанесенного вашей несовершеннолетней дочери.
Честно признаюсь, когда я услышала эту фразу, я не поняла почти ничего, кроме, пожалуй, слова «соглашение». Зато Григорий, кажется, понял больше меня. Он несколько минут молчал, пристально вглядываясь в адвоката, а затем вдруг спокойно и холодно задал вопрос:
– Вы используете диктофон при этом разговоре? Если да – то вы никак меня об этом не уведомили, и, таким образом, эта запись совершается без моего согласия. Я вам его не даю.
– Гхм, а вы – опытный человек, да? – улыбнулся адвокат.
