– Потому что в них есть тоска по Свету, – кивнула Ц.
– Хотя они не знают о ней! – тряхнул густой бородой Одо.
– Да, они не знают о ней, – произнесла Храм. – Поэтому они помогут нам.
– Эти двое были лучшими из всех недобитков, собранных братом Ев, – сообщил Уф. – Когда им дали возможность бежать, они сами поднялись наверх, к Престолу.
– Я знаю… – тихо прошептала Храм и прикрыла глаза.
Ольга очнулась от неловких прикосновений. Только один человек мог так неуклюже гладить лицо и голову. Она открыла глаза. Бьорн, склонившись над ней, гладил ее своими ручищами. Из-за широкой, похожей на лопату ладони Бьорна она с трудом разглядела отделанный светлым деревом потолок с матовыми светильниками.
– Как ты? – спросил Бьорн.
Она пошевелилась, подтянула ноги, села:
– Ничего…
Бьорн поддерживал ее за плечи. Ольга глянула вокруг: широкий зал с низким потолком, круглые темные окна. Вокруг в креслах сидят блондины и блондинки. Стоят две прозрачные ванны, наполненные чем-то белым. Молоком? Из молока выглядывают лица спящей… или мертвой? старухи и какого-то лилипута. Блондины молча смотрят на Ольгу. Она вспомнила все. И поняла.
– Братья Света… – произнесли ее губы.
– Братья Света… – кивнул Бьорн.
– Братья Света! – произнесла сестра Ц.
– Я думала, они нас убили… – пробормотала Ольга.
Бьорн напряженно молчал, озираясь по сторонам.
Вдруг сестра Ц встала, подошла к ним, опустилась на колени и взяла руку Бьорна и руку Ольги в свои маленькие, но сильные руки.
– Не бойтесь нас, – спокойно произнесла она.
Ольга и Бьорн в упор посмотрели на Ц.
– Мы с вами. А вы с нами, – произнесла Ц.
Темно-синие глаза ее с еле заметным карим ореолом сияли предвкушением чего-то очень важного, что не помещалось в ней. Бьорн первым почувствовал это. Ему стало не по себе.
– Где мы? – спросила Ольга.
– На корабле.
– На… каком? – спросил Бьорн, теряя самообладание.
– Который плывет к счастью.
Ольга уже пришла в себя, вспомнила «Ветчину», дохлых сук, побег и ловушку наверху небоскреба. Освободив свою руку, она со вздохом отвела взгляд от Ц, собираясь сказать что-то вяло-ироничное, но вдруг мгновенно почувствовала, что Ц говорит правду. И замерла, удивившись самой себе.
– К какому… счастью? – напряженно пробормотал Бьорн.
– К… вашему? – выдавила из себя Ольга, начиная дрожать.
– Не бывает нашего и вашего счастья! – Ц снова взяла руку Ольги. – Счастье всегда одно. Одно на всех.
И вдруг все сидящие в креслах встали со своих мест, подошли, опустились на колени, протянули руки, коснулись Бьорна и Ольги.
– Счастье всегда одно! – повторила Ц и добавила: – Счастье – это Свет!
– Счастье – это Свет! – произнесли окружающие.
Бьорн и Ольга задрожали.
– Мы все шли к Свету, – продолжала Ц. – И вы, и мы. Но мы знали, куда и к чему идем, вы же не знали этого. Но чувствовали. Вы неосознанно тянулись к Свету тысячи лет. Хотели его. Придумывали себе богов. Молились Создателю. Надеялись, что он воскресит вас из мертвых. Но не знали, что Создатели – рядом с вами. Вы не ведали Пути. Мы указали вам Путь. И теперь мы и вы – на этом Пути. И назад уже нет дороги. И осталось пройти совсем немного…
Последние слова Ц произнесла с дрожью, сдерживая свое сердце. Собравшиеся тоже вздрогнули. Приступ дрожи охватил Бьорна и Ольгу. Их затрясло так, что застучали зубы. Руки братьев Света обняли их тела.
– Вы будете с нами в этот Последний Час, – говорила Ц, сжимая холодеющие пальцы Бьорна и Ольги. – Вы поможете нам. Чтобы настало Счастье. Чтобы настал Свет.
– Чтобы настал Свет! – произнесли окружающие.
Слезы брызнули из глаз Бьорна и Ольги. Они разрыдались. И впервые за эти месяцы мытарств им вдруг стало очень хорошо. Так хорошо, как бывает только в детстве, когда рядом родные, которые любят, защищают и берегут тебя. Обливаясь слезами, они стали целовать руки братьев и сестер Света, забыв свое прошлое, забыв мучения и опасения, забыв страдание и ожидание, забыв страшную жизнь последних месяцев. Руки братьев и сестер были рядом. Братьев и сестер, которые вели их к Счастью, к Свету.
– Мы с вами, – повторяла Ц. – Вы с нами…
Ольга и Бьорн плакали: братья и сестры были с ними!
Одиночество кончилось. Кончилось навсегда! И все оказалось так просто! Просто, как Свет. Ведь он воссияет для всех! И больше не надо ничего. Только дойти вместе со всеми к Счастью. К Свету…
Прошло время.
Бьорн и Ольга сидели в центре кают-компании в окружении братьев и сестер Света. Слезы постепенно ушли, дрожь оставила тела. Пришел покой. Пришло чувство родства и сопричастности Великому. Бьорну и Ольге было так хорошо и спокойно, что они боялись спугнуть это новое чувство, упавшее на них внезапно, как звезда.
Они ждали вместе со всеми.
Вскоре все почувствовали легкую дрожь судна: огромный паром сбавил ход и после плавного маневра встал.
– Пора! – произнес Уф.
И все зашевелились. И то Великое, к чему шло Братство все эти 77 лет, с того момента, когда брат Бро нашел Лед, отозвалось в каждом из братьев Света. Храм и Горн очнулись и зашевелились в своих ваннах. Их вынули, обтерли, завернули в теплые ткани, понесли. Мощные сердцем стали покидать кают-компанию. Храм и Горн отправили вниз на лифте, остальные стали спускаться по лестницам. Бьорн и Ольга следовали за ними. Нижняя палуба была переполнена. Братья и сестры стояли в ожидании, пропуская вперед старых и малых. Ольга и Бьорн оказались в толпе. Но сестра Ц была рядом, ее руки ободряюще прикасались к телам Бьорна и Ольги.
Исход из парома на берег занял почти полтора часа. Настало время, и босые ступни Ольги и Бьорна прошли по широкому трапу и ступили на бетонный дебаркадер. Узкой, подсвеченной прожекторами полосой он тянулся в море от острова. Еще восемь таких дебаркадеров бетонными лучами расходились от круглого по форме острова, купленного Братством восемь лет назад и обустроенного для Великого Преображения. Взявшись за руки, Бьорн и Ольга шли в потоке братьев и сестер Света, хранивших абсолютное молчание. Лишь шуршала одежда да несильный ночной прибой шумел по краям мола. Ночное небо с искрами звезд раскинулось над идущими. Теплый ночной ветерок обдувал их. Ольга глянула влево – там, вдалеке, светился такой же большой белый паром, причаливший к точно такому же дебаркадеру. По нему, освещенному прожекторами, шли непрерывным потоком братья и сестры Света. Шли к острову. Бьорн глянул направо: там вдали тоже стоял белый корабль, тоже дебаркадер, тоже поток идущих. Сладкая дрожь прошла по телам Бьорна и Ольги. Они почувствовали, что совсем скоро случится самое Таинственное, самое Великое и Радостное. И ждать осталось совсем недолго. Дрожь предвкушения овладела ими. И словно почувствовав это, следующая за ними сестра Ц положила ладони им на спины. От этих ладоней шел покой. Ладони успокаивали и направляли.
– Спешить больше некуда! – шепнула Ц.
Бьорн и Ольга поняли.
Дебаркадер тянулся к острову. Ночной остров наплывал, приближался. Дебаркадер постепенно переходил в мост, который медленно поднимался, расширяясь. Почти круглый десятикилометровый остров ранее представлял собой невысокую гору, торчащую из моря. Братство срезало гору, оставив лишь ее основание. Мощный мост, подпираемый бетонными столбами, вел к этому выровненному основанию. Девять мостов вели Братство к острову, к Последней Стоянке. 23 000 молча шли к последней цели. Прожектора освещали мосты. Но сам остров лежал впереди в темноте. Ольга и Бьорн двигались в толпе, про себя отмеряя шаги. Рядом шли взрослые и дети, старики и подростки, мужчины и женщины. Везли коляски с престарелыми и больными, несли маленьких детей. Все шли молча. Шорох одежды и шум шагов слились в единый непрерывный звук, опьяняющий Бьорна и Ольги. Им по-прежнему было очень хорошо. Они шли со своими родными. И родных было так много!
Наконец мост коснулся острова. Бьорн и Ольга ступили на землю острова, покрытую белым мрамором. Весь остров представлял собой идеально ровную площадку, выстеленную белейшим, лучшим мрамором Земли. Едва ноги братьев Света ступили на этот мрамор, ожили спрятанные в нем датчики, и по гигантскому Кругу зажглись неярким голубым светом 23 000 небольших светильников, вделанных в мрамор. Каждый светильник – место в Круге. 23 000 мест в Последнем, Главном Круге Братства. По толпе прибывших на остров из страны Льда пошло шевеление: все принялись раздеваться, сбрасывать ненужную одежду мясных машин. Раздевшись донага, каждый шел к Кругу, вставал на свое место, указанное светильником. Бьорн и Ольга стали раздеваться. Им было так хорошо и спокойно, что совсем не хотелось говорить: слова были бессильны выразить то, что наполнило их сердца за эти последние часы. Едва они разделись, знакомые маленькие ладони коснулись их спин. Они обернулись. Рядом стояла нагая Ц, а с ней – нагие сестры-близнецы Ак и Скеэ. Каждая из них прижимала к груди младенца. Это были самые малые братья из 23 000 – двухмесячный Хожети и четырехнедельный Моон. Без слов сестры протянули младенцев Ольге и Бьорну. И без единого слова те приняли беззащитные и беспомощные тела братьев. У младенцев были разбиты грудки, Братство обрело их совсем недавно – в них вселился Свет ушедших стариков: девяностолетнего брата Эжор и восьмидесятитрехлетней сестры Март. Младенцы спали, тяжело, с хрипом дыша во сне.
