— Дык, возле магазина, — ответил Семеныч.
— Какого магазина?
— Ну этого, — почесал макушку завязавший, — где блинная…
— Бог ты мой!
И Наталья Андреевна, не смотря на то, что надо было в поликлинику на работу, помчалась, сопровождаемая плотоядными мутными глазками соседа, вызволять супруга из плена милиции. А ведь дел на работе было не мало. Толпы родителей с детьми тянулись по коридорам лечебного учреждения, настойчиво штурмуя кабинеты врачей. Из-за происходящих в стране событий множество детишек, уже пристращенных к каждодневному просмотру телевизора и вдруг лишенных излюбленной забавы, впали в депрессию. Кто-то наоборот истерил, требуя от родителей вернуть все как было. Но что они могли вернуть? Понятное дело ничего. Видеомагнитофоны не работали, компьютеры висли и мультиков с ужастиками не показывали. Детишки рыдали и не давали родным нормально отдыхать после рабочего дня. Наталье Андреевне, к примеру, стал известен один случай дикого шантажа: мальчик десяти лет заперся в ванной и пригрозил повесить на бельевой веревке кошку, если ему немедленно не включат любимый сериал с грудастой бразильянкой Лючией Мендес в главной роли. Родителям пришлось выбивать дверь. Кошка к счастью была спасена, а террорист выпорот ремнем. Но были и по-настоящему трагические случаи. Один из них произошел в многодетной семье Дурденко. Рассказала об этом Наталье Андреевне, подруга педиатр Сонечкина, по телефону, не далее как вчера.
Пятеро братьев, каждый с разницей в возрасте примерно в год, вообразили от чего-то, что в исчезновении телесигнала виноват их сосед ветеран великой отечественной войны Анатолий Фокич Сусальников. Одинокий ветеран слыл среди соседей радиолюбителем и изобретателем. То антенну какую прикручивал на чердаке, что бы зарубежный телесигнал поймать, то детишкам ради забавы, робота из старого утюга мастерил. Вообщем, как говориться — на все руки мастер. Творил, что называется чудеса, из подручных материалов. Добрейшей души был человек. Но братья Дурденко, от чего-то подумали на него.
Связанные родством малолетние негодяи, поклонники, между прочим, телесериала «Кошмары семейки Кросби», позвонили старику и когда тот дошаркав до двери взялся ее открывать, повернули тумблер распределительного щита, от которого заблаговременно протянули к внешней ручке замка провода. Старик прошедший войну, сталинские репрессии, крушение союза и прочие катаклизмы в этот раз оказался не так стоек и пал сраженный электрическим током, обугленным молнией ссохшимся дубком. Всю эту сцену наблюдала в глазок соседская старушка Пирамидонова, которая и сдала детишек, позвонив по телефону 02.
— Вот какое поколение растим, — чуть не плача жаловалась в трубку Сонечкина. А Наталья Андреевна молча кивала и поглядывала на дочерей, опасаясь как бы с ними, чего доброго, не вышло подобных мерзостей.
Но эти случаи все же были единичными, в основном несчастные отпрыски тихо переживали потерю своего любимого развлечения: плакали, кручинились в депрессии и бойкотировали обед. Поликлиника просто не справлялась с потоком страждущих родителей и рыдающих их чад. Конечно же, в столь сложной ситуации, заведующей надлежало бы быть на рабочем месте, но Нистратова мужа любила сильно и потому рассудила так:
— «Дети, конечно, цветы жизни, но цветы то чужие! А муж свой! Родной! А, следовательно, дороже!»
Проходя мимо арки дома N16, Наталья Андреевна увидела как из нее, появились две престранные дамы. Одетые как натуральные шлюхи из дешевого американского кино. Одна в бесстыжем халатике медсестры, другая в кожаном порно-костюме, довольно сексапильном, но уж точно никак не предназначенном для прогулок по городу. Обряженные в пошлую одежду увидели заведующую, и быстро о чем-то пошептавшись, направились к ней.
— Женщина! Девушка! Извините ради бога, — начала та, что изображала медицинскую работницу. Голос ее показался Наталье знакомым, но каким-то странным, словно говорила та, нацепив противогаз, — Можно вас на минуточку?
— Я очень спешу, — попыталась избежать контакта заведующая.
— Но это крайне важно! — присоединилась вторая в кожаной маске с коротенькими треугольными ушками.
Наталья Андреевна, будучи по природе человеком отзывчивым, обреченно остановилась.
— Дело в том, что у нас… — продолжила медсестра заплетающимся языком, — вы не смотрите, что мы так одеты. Мы артистки, в кино снимаемся, — оправдалась она, увидев недоверчивый взгляд заведующей, — у нас несчастье произошло…
— «Пьяные они что ли? — подумала Нистратова, — хотя нет, позвольте, как это может быть? Сейчас никто не пьет…» — а сама участливо ответила: — Да, да, я вас слушаю? Что за несчастье?
— Тут такое дело… вот… — медсестра любовно подхватила Нистратову за руку, увлекая в глубь арки, — …посмотрите, это очень важно!..
Наталья Андреевна нехотя пошла с незнакомкой. Она что-то предчувствовала. Что-то нехорошее. Но это ее не остановило. Возле стены, куда распутно одетые дамы привели ее, стояла сумочка с красным медицинским крестом на боку.
— «Может розыгрыш?» — подумала Нистратова, озираясь по сторонам.
Вторая, что была в кожаном комбинезоне, подняла сумку и с наигранной тревогой раскрыла.
— Сейчас, сейчас мы вам все объясним, — пообещала она. Медсестра тем временем встала так, что бы заведующую не было видно со стороны улицы, загородив ее своим развратным силуэтом.
А из-за угла арки в это время за сценой наблюдали две пары пытливых глаз. Надо признаться со стороны наблюдатели выглядели весьма необычно и крайне странно. Противоестественно даже. Слегка высовывая из укрытия длинный острый нос, на задних когтистых лапах стояла большая серая крыса. Прямо рядом с ней, а точнее за ней, также на задних лапах, за сценой нападения на заведующую детской поликлиникой, вела наблюдение кошка черной масти, с огромным пушистым хвостом. Передними лапами она по-шпионски опиралась на кирпич и опасливо прижимала к головке уши, что бы те не торчали из-за угла. Кошка, надо признаться, тоже была размеров не малых, прямо не кошка — рысь. На правой лапе у нее блестел миниатюрный перстень, с красным рубином. Крыса же вообще имела при себе крохотный бинокль, в который она и смотрела на трех женщин.
— Она! — радостно сообщила крыса писклявым голоском.
— Шеф! — произнесла кошка шепотом, поднеся перстень к пасти, — она здесь, в Москве, на Тверской. И еще какие-то две с ней.
В микроскопическом наушнике, таящемся в ушной раковине пушистого зверька, раздался властный низкий голос:
— Передавай координаты.
Кошка прищурилась, словно на мордочку ей попал солнечный луч, вытянула пушистую лапу выставив вверх тонкий коготок, и посмотрев словно в прицел на острый его кончик произнесла:
— Луна семнадцать, тектоника три, параллельность дифендум.
И в этот самый миг вокруг женщин полыхнуло белым огнем, и все три дамы в арке исчезли. Бесшумно и мгновенно, словно и не было их там никогда вовсе.
Вера вскочила и подбежала к Загробулько. Глаза ее полные слез излучали беспомощную злость, растерянность и ужас от осознания произошедшего. Она подхватила, раненого, ослабшего майора и, прижав его голову к груди, зашептала:
— Вифа, держись! Держись все будет хорошо… только не умирай. Вифочка…
Загробулько, прислоненный к груди любимой женщины, беззвучно шевелил губами. Он хотел ими — сухими и тонкими, коснутся персиковых Верочкиных, но сил уже не было. Майор умирал. Сквозь пелену и шум в ушах, Вифлеем вдруг увидел цыганку с Белорусского вокзала и услышал ее пророческие слова — «Выбором своим ты сам определишь свою судьбу! Толи жить тебе в здравии и счастье, толи в горе и хворе! А то и смерть твоя придет!». — «Но что за выбор? Что он выбрать должен был?» — думал Загробулько, превозмогая необычайную усталость навалившуюся вдруг. Тягучий голос, словно звучащий сквозь века, сквозь невероятные расстояния тихо шептал внутри майора:
— «Верить! Ты должен верить! Вот твой выбор!»
— Вера… Вера… — шептал майор, где-то за границей реальности.
Мамедов, сраженный ударом дубинки, лежал на полу. Над ним возвышался Гор. Розовощекий сержант, держа наготове резиновое средство подавления преступности, отступил ко входу в обезьянник, твердо намереваясь никого не впускать, никого не выпускать.
— Да уж, сложно с ним будет, — покачал головой птицеподобный, глядя на Мамедова-Форгезо.
— Это же зверь! — Нистратов беспомощно прижавшись к решетке смотрел то на умирающего милиционера то на бывшего напарника человека-радиоволну, — Как он мог быть моим, этим… как его?
— Альтерстентом, — подсказал Метатрон.
— Да-да. Как? Может ошибка? Может это не Форгезо? — с надеждой спросил Елисей, — Он и не похож на него…
