– Галка, слушай… Я, кажется, ходила вниз, за почтой…
– Ага, значит могла запросто оставить ключи в дверях! – с торжеством закричала Галка. – Тебе еще повезло, что тебя не убили и не ограбили.
– Да, тогда полоса везения уже началась, – задумчиво проговорила я. – Ну, допустим, оказал он мне первую помощь… Но цветы, конфеты, еловая веточка, полный холодильник деликатесов – согласись, это уж как-то чересчур. Да еще и стирка!
Теперь задумалась Галка.
– А что тут такого? Представь себе, он оказал тебе, как ты выражаешься, первую помощь, увидел, что ты больная, потная, в грязной рубашке…
– Ужас какой!
– Ну, он тебя переодел, перестелил постель и решил сунуть грязное белье в машину, а пока она стирает, смотался за продуктами, а заодно и цветы купил… Ой, Машка, это точно Макс!
– Но в таком случае почему он не оставил твою посылку и письмо?
– Как ты не понимаешь? Чтобы потом появиться как ни в чем не бывало, когда ты поправишься. Да, чем больше я думаю, тем больше уверена…
– Но тогда почему же он не признался?
– Он же сделал это сгоряча, импульсивно. А потом, может, ему стало неудобно, он все-таки был не очень-то скромен, если переодевал тебя.
– Ну, у нас одно время были такие отношения, что подобная мелочь уже не могла его смутить.
– Если хочешь знать, его мог смутить собственный романтический порыв.
– А зачем же он это продолжает? Даже теперь?
– Заигрался. И еще ему, наверное, приятно, что он хоть как-то с тобой связан…
– Да ну, Галка, это уж какая-то неземная любовь получается. Непохоже. И потом, почему Попов?
– А если б он назвался Ивановым или Сидоровым, тебе бы легче было? Нет, точно, я ему завтра позвоню и потребую ответа!
– Под каким предлогом?
– Без предлога. Скажу, что тебе это надоело. И вообще… Ой, Машка, все, я испеклась… Спать хочу, умираю… Большая же разница во времени, в Канаде сейчас вечер…
Галка легла и мгновенно уснула. А ко мне сон не шел. Галкины подозрения не оставили меня равнодушной.
А что, может, и в самом деле это был Макс? Надо вспомнить все детально. Он позвонил вечером и в первый момент хотел заехать ко мне, а потом почему-то передумал и назначил встречу на улице. А почему передумал?
Бог его знает. Возможно, боялся показать, что как-то ориентируется в моей квартире. Но так или иначе, а это мне и тогда показалось странным. Дальше… Встречу он назначил в двух шагах от моего дома. И как-то уж очень быстро начал за мной ухаживать. Впрочем, мне он тоже сразу глянулся… И еще у него был немного удивленный вид… Это понятно: если таинственным незнакомцем был он, то запомнил меня с длинными волосами, а тут я явилась стриженой. Он потом еще спросил, давно ли я постриглась, что-то плел насчет манеры встряхивать волосами… Похоже, очень похоже… Вот, правда, перед Новым годом, когда он заехал вручить мне подарок – радиотелефон, он спросил, откуда хризантемы. Но это же ровным счетом ничего не значит. А если это и вправду был Макс, зачем же он продолжает эту игру? Любит меня? Странно… более чем странно, но… Похоже! Очень похоже! Макс все-таки еще из поколения романтиков.
Походы, песни у костра… Недаром же я в какой-то момент решила, что это дело рук Кости. Я вполне могла себе представить, что Костя способен на такие шутки, а они ведь из одной компании… И все равно глупо! Что, впрочем, неудивительно, они ведь все козлы. Макс, козлик мой… Господи, как один уменьшительный суффикс может коренным образом изменить все. Козел – очень грубое, злое слово, а козлик – нежное, нисколечки не обидное… Да, это как дурак и дурачок… Нет, лучше: дурачок имеет и ласковое и презрительное значение – деревенский дурачок… А козлик – просто ласковое слово. Козлик мой…
Вся эта лингвистика так меня утомила, что я наконец заснула. И мне приснился хорошенький белый козленочек, который вдруг превратился в отвратительного старого борова…
Я проснулась в полном смятении. Оказалось, что я спала не так уж мало. Часы показывали половину двенадцатого, в квартире было невыносимо душно. Я вскочила и бросилась в ванную. Там меня и застала сонная Галка.
– Машка, какая духота, сдохнуть можно. Надо что-то придумать…
– Предлагаю поехать на дачу.
– Там купание есть?
– Есть речка.
– Тогда поехали, А окрошка еще осталась?
– Кажется, да.
На даче мы проторчали до понедельника. Во вторник Галка должна была ехать во Владимир. По дороге с дачи мы заехали в магазин и купили напольный вентилятор.
Лишь запустив его и устроив в квартире сквозняк, мы смогли как-то жить.
– Первым делом я позвоню Максу, – заявила Галка. – Я ему обещала, что непременно звякну, если буду в Москве. О тебе пока ни слова не скажу, посмотрю, как пойдет разговор, а потом огорошу вопросом.
– Может, не надо? – робко сказала я.
– Надо! Еще как надо! Терпеть не могу неопределенности. Мне ее и в своей жизни хватает…
Она решительно достала из сумки хорошо знакомую мне визитную карточку Макса и набрала его рабочий номер. Я замерла.
– Максим Павлович? Нет? Что вы говорите? А как мне его найти? Очень жаль. – Она положила трубку, и вид у нее был растерянный. – Машка, он там больше не работает.
– Как? – опешила я. Макс любил свою работу и всегда говорил, что у них сложился хороший коллектив. Странно…
– Я спросила, как его найти, а мне сказали, что не знают. Позвоню ему домой!
– Не надо!
– Ерунда, это у тебя рыло в пуху, а я тут при чем?
– Да ты и есть главная виновница всего, если разобраться, – нервно засмеялась я.
Она вновь взялась за телефон.
– Добрый день, можно попросить Максима Павловича? Да? А как мне его найти? Спасибо, записываю! Извините.
– Ну что?
– Это был сын… Сказал, что… Что Макс там больше не живет и дал какой-то номер.
– Все ясно, телефон Лидочки. Но уж туда ты звонить не будешь!
– Да, туда мне звонить и самой что-то не хочется.
Кретин, тряпка, идиот!
Так вот что значил мой сон…
– Машка, только ты не расстраивайся… Ой, Машка, я знаю, я придумала…
– Не надо ничего придумывать, за нас Лидочка уже давно все придумала.
– Нет, я не про то… Я эту кашу заварила, я ее и расхлебаю! Вернее, я тебя вылечу! Ты, дарлинг, про него и думать забудешь!
– Каким образом? – заинтересовалась я, мечтая поскорее начать лечение. Уж слишком непереносимой была боль.
– Я вернусь домой и сразу же вышлю тебе приглашение! Ты приедешь ко мне на месяц, я тебе покажу Канаду…
– «Над Канадой небо синее, меж берез дожди косые…» – вспомнила я старую песню.
– Машка, любовные горести испокон веку лечили путешествиями. Вот увидишь, ты вернешься совсем другим человеком. Я беру на себя все расходы, ты только оплати дорогу! Потянешь?
– Пожалуй, да.
– Нет, Машка, мы сделаем иначе. Я вернусь из Владимира, пойду в посольство и прямо там все оформлю, кажется, так можно сделать. Тогда быстрее получится. Знаешь, странно, я в Москве почти совсем не думаю о Матвее с его девкой. Я почему-то уверена, что ему там без меня плохо.
– Это возможно, только не вздумай сделать ему сюрприз и вернуться раньше времени.
– Нет уж, это я бы и сама сообразила, – фыркнула Галка. – Ну, а что же делать с Максом?
– Бога ради, ничего! Заграбастала его Лидочка, ну и на здоровье.
– Но почему же он с работы ушел?
– Откуда я знаю? Галка, отвяжись, не трави душу! – взмолилась я. – Только зря с дачи уехали, там все-таки не так жарко.
– А Лиза твоя молодец, бодренькая…
– Да, она молодчина, а уж с тех пор как Белка у нее поселилась, вообще помолодела, такая стала деятельная. И Белка просто оттаяла у нее. Они друг в дружке души не чают. На меня, слава богу, у Лизы времени не остается. А то она бы замучила меня советами.
– Машка, кончай… – У тебя глаза, как у больной собаки. Пристрелить хочется, чтоб не мучилась.
– Да? Мне это уже говорили, правда, хотели не пристрелить, а вылечить…
– Мужик?
– Мужик.
– Мужику остается только лечить, а я могу разве что пристрелить. Жалко пистолета нет.
– А как же лечение Канадой?
– Ты права, подруга, будем лечиться!
Пока Галка была у меня, я еще держалась. Но когда она уехала во Владимир, я впала в отчаяние. Сумасшедшая жара только способствовала этому. Работать не было сил. Я целыми днями лежала на диване под вентилятором, изредка поднималась, чтобы выпить воды со льдом. Есть не могла. Я не плакала и даже не думала о Максе, просто тупо лежала, не включая телевизора, не беря в руки книги. Спала, просыпалась, принимала душ и снова валилась на диван. Телефон почти не звонил, все либо разъехались, либо тоже помирали от жары.
Через два дня Галка вернулась. Посмотрела на меня и только головой покачала. А потом отправилась в посольство и вернулась злая-презлая.
– Бюрократы чертовы! Какие-то им бумажки понадобились! Сказали, сделают запрос и оформят сами, уже без меня, но не раньше, чем недели через две… Сама туда съездишь. И еще справки соберешь.
