Иностранцы, отдыхающие на пляжах Варадеро, живут в гостиницах на полном пансионе. Но иногда им хочется выпить на набережной стаканчик прохладительного «рефрешко». К их услугам — бары, кафе, где цены обозначены в долларах: перед цифрой — латинская S с двумя вертикальными чертами. Интересно, как питается в этой резервации для белых местная хозобслуга? На отшибе, среди хибар, нахожу будку с «рефрешко». Цена в песо: S, перечеркнутая одной палочкой. Беру бутерброд и протягиваю плату. Хмурый продавец отказывается принимать кубинские дензнаки: с тебя доллары!
— Почему? Я — руссо, совето!
Но ему плевать на «классовую солидарность»: давай доллары!
— Амиго! Ты — трабаходор (труженик, рабочий) и я — трабаходор!
В глазах торговца — ненависть к «шибко грамотному», но не будет же он на глазах у всех вырывать у меня из рук «законную пайку»! Он швыряет монеты в ящик и в сердцах бросает: «Совето! Да у вас в России капитализм!»
Я молчу, а про себя думаю: может быть, злость оттого, что в 20 километрах от Варадеро в начале 90-х был массовый исход беженцев на «подручных плавсредствах» во Флориду, а он не успел свалить вместе со всеми? Теперь-то катера-перехватчики дежурят день и ночь и «в случае чего» открывают огонь на поражение…
А может быть, продавец «делает жизнь» с вождя? В ноябре 1940 года молоденький Фиделито отправил письмо аж самому президенту Франклину Рузвельту с поздравлением по поводу переизбрания на третий срок. «Я еще ребенок, — писал двенадцатилетний Кастро, — но я очень много думаю… Если можно, пришлите мне в письме американскую зеленую десятидолларовую купюру, потому что я не видел американской десятидолларовой купюры, и мне хотелось бы получить ее». По понятиям нынешних кубинских спецслужб, это была попытка «измены родине через намерение». Тем более, что шустрый пацан в постскриптуме предложил, что если Рузвельту нужно железо для постройки кораблей, то он покажет ему крупнейшие железные рудники. Президент ответил кратко, а денег юному «агенту-инициативнику» не прислал.
(Окончание следует.)
Литературный Петербург
Впечатления
1. В «Вольфиле»
Маленькая комнатка, 8 рядов стульев, стол посредине, на нем свеча, — дальше комнатка с мягким ковром, с кушеткой и тремя большими креслами — там темно.
Это петербургская «Вольфила» — Вольное Философское Общество — любимое место Андрея Белого, Блока. Первое место, с которого послышалось огненное благовествование о «12-ти».
Основатели этого общества — А. Белый, Блок, Штейнберг, Иванов-Разумник, Константин Эрберг. Каждый понедельник устраиваются здесь собрания.
Первый понедельник, как я приходил, был посвящен Григорьеву. Кудластая толстая фигура с очками, лицо добродушное, ворчливое в губах, — это тот, кто на каждом понедельнике ругает докладчиков.
Выручали Блока за «12» там же. Это самый старый член «Вольфилы».
«„Вольфила“ идет!» — всегда встречает его Иванов-Разумник.
Григорьев читал новый роман Бурже и разбирал его так беспорядочно, таким скрипучим голосом, что почти нельзя ничего разобрать.
Добродушно улыбались члены и слушали — что-то улавливая.
Бледный молодой человек с черно-огненными глазами сел около меня. Сидел неподвижно, только тихая рука подносила ко рту папироску — и опускала огонек. Это был Арон Захарович Штейнберг. У меня как раз было приглашение к нему от «Передвиж<ного> театра» на открытие зимнего сезона. Я сунул ему в руку пригласительный билет. Шепотом мы объяснились, и в шепоте нежно он закрепил встречу крепким пожатием руки.
«Вы попали к нам так неудачно, — сказал он, — докладчик-то не очень…»
В следующий понедельник читал я и поэтесса Елизавета Полонская, — она читала о новом романе Эренбурга — выдержки из него. Председательствует — Иванов-Разумник. Роман Эренбурга недавно вышел в Берлине — это интересный роман приключений. Герой романа — Хоти Хоути — играет своей волей. Он хочет доказать ненормальность положения современности всей своей жизнью — увеличивая эту ненормальность до предела всеобщей катастрофы. Имеет ряд последовательных учеников.
Этот роман вызвал оживленный обмен мнениями, многие осуждали этот роман за его бульварность. Иванов-Разумник сказал, что он с большим интересом прочитал его, но по прочтении почувствовал тошноту. В авторе чувствуется наполненная ядом душа. Ко всему этот человек живет разрушением. Много в его душе болезненности, непримиримости с человеком.
Беседовал с председателем «Вольфилы» Пинусом о внутренней работе.
2. У серапионовцев
«Серапионовы братья» — это один из ценных литературных кружков Петербурга, который безусловно оставит яркий след в литературе.
Всех серапионовцев 8 человек, из них выдвинулись своей яркой талантливостью В. Иванов, Конст. Федин, Ник. Никитин, Елизавета Полонская.
Беседовал с Фединым. Он подчеркнул, что новое в их работе — это техническое совершенствование стиля, чтобы ни одного лишнего слова не было в стиле.
М. Горький руководит их работой, он пишет им: «Работать очень трудно, но нужно всегда работать, стараться делать, чтобы было все труднее и труднее! В этом литературная яркость жизни — всегда стремитесь к этому».
Все «Серапионовы братья» спаяны между собой. Собираются каждую субботу у Саломирского, читают свои произведения, рассказывают о жизненных приключениях, обсуждают недостатки своей работы. Маленькая дружеская попойка — и расходятся.
Конст. Федин весь ушел в игру технической красоты стиля. Он вдохновенно роется в книгах А. Белого, любуется переливами его слов. В восторге от Шмелева. Вот его не поймаешь ни на одном слове, все имеет свою ценность, все гармонично у него.
Федин весь в Петербурге — он любит его.
3. Ник. Никитин
Ник. Никитин весь в искании словечек, выражающих быт провинции, человека земли. Он колеблется в споре о технике слога, хотя и отстаивает его просто, может быть, из братственных чувств к своим. На его лице что-то набросано недоделанное: мальчик в семействе и выпрыгнувший из путешествия, куда-то мучительно собирающийся человек. Человек этот постоянно теряет записные книжечки. Эти книжечки — его произведения: рассказы Ник. Никитина.
В будущем он даст гениальнейшие ноты литературы, по которым кто-то сыграет. На чистом лице очкавятся думающие глаза, рот — жабы.
Он любит провинцию, интересуется ею. Часто покидает Петербург, чтобы работать в деревне.
Вспоминаю, как переписывались, его интерес к Дому нар<одного> творчества. Говорит, как он хотел бросить Петербург в то время и ехать в Симбирск работать в ДНТ со мной.
4. Вс. Иванов
Вс. Иванов — добродушный, хитрый, себе на уме паренек. Он весь пропитан жизнью Сибири, весь в звоне и мире тайги, больших дорог, пропитан холодом и яркостью солнца. Очень сдержанный. Посмеиваясь, мурлычет себе под нос танку да посматривает на все серебристо из щелок глаз на блинном лице, посасывая трубку. В нем чувствуется смех, этот смех тихо щекочет сердце, хочется приблизиться к этому толстому человеку, сидящему на кругленькой подогнутой ноге, и поесть существующее.
Все серапионовцы интересуются провинцией. Мечтают летом прокатиться по волжским городам и давать литературные вечера.
5. В журналах и изданиях
Книжные магазины переполнены книгами стихов. Владельцы книжных магазинов жалуются, что стихов никто не покупает. Отказываются брать. Устраивалась выставка пролетарской поэзии с 1919 г. по 22 г. Есть любители, которые собирают исключительно поэзию всякую — только чтобы были стихи, — составляют словари поэтов и поэтесс.
6. Пролетарские поэты
Пролетарскими поэтами выпускается большой журнал по типу «Красной Нови». Собираются материалы. Некоторые пролетарские поэты мне говорят, что у них свой кружок, состоящий из нескольких человек.
Я сижу в чайной с пролетарскими писателями.
7. Театры
Из всех театров Петербурга, которые влачат жалкое существование, где творчество своим творческим «нужно» совершенно отсутствует, — выделяются «Передвижной театр» Гайдебурова и Скарской, «Театр юного зрителя», «Студия Шимановского» при Политпросвете и студия «Живого слова» Веселовского. Театр Гайдебурова и Скарской выделяется среди других своим творческим пафосом, какой-то художественной религиозностью пропитана вся игра артистов, в истинном смысле творцов. Играют без суфлера. Коллективная работа над пьесой вырисовывает не только художественную ценность работы, но и научную.
«Театр юного зрителя» дает много восторженных, непосредственно свежих впечатлений о сказочном мире. Об этом театре много говорят в «Передвижном».
Обмен мнений студийцев раздается щебетанием во время обеда.
