Преп. Эли Дженкинс. Слава тебе, Господи. Мы музыкальная нация.
Второй голос. И преподобный Дженкинс спешит через весь город со студнем и стихами навестить больных.
Первый голос. Город полон, ему тесно, как цыпленку в яйце.
Мистер Вальдо. Вот идет преподобный…
Первый голос. … говорит мистер Вальдо из дымного закопченного окна грязных «Объятий Морехода».
Мистер Вальдо. …со своим зонтиком и стихами. Налей-ка, Синдбад, у меня сегодня разгрузочный день.
Второй голос. Молчаливые рыбаки наполняют свои кружки.
Синдбад. О мистер Вальдо…
Первый голос. …вздыхает Синдбад Сейлорс.
Синдбад. Я безумно люблю Госсамер Бейнон. Она настоящая леди.
Первый голос. А мистер Вальдо, мечтающий о женщине, ласковой, как Ева, и жестокой, как ишиас, которая, бы разделила с ним похожую на пудинг кровать, отвечает…
Мистер Вальдо. Я не знаю ни одной леди.
Синдбад. И если только старуха умрет, разорви меня на части, мистер Вальдо, если я не встану на колени и не скажу мисс Госсамер, скажу…
Голоса детей
Когда птицы распевают дон-диг-ду,
Все влюбленные встречают весну…
Второй голос. Полли Гартер поет, ползая на коленях…
Полли Гартер
(поет)
Ну конечно, Гарри, Томми, Дик,
все были хороши,
Никогда уже, пожалуй…
Дети. Дон-диг-ду.
Полли Гартер. …любви.
Первый голос. Кончаются занятия в школе. И капитан Кэт в амбразуре с занавесочками на своей шхуне, открытой навстречу весенним солнечным потокам, слушает гул детских голосов и рифму, отчеканенную на булыжниках, затихающие постепенно вдали.
Голоса девочек
Позови мальчишек, Гвинни,
Шум какой от них, противные.
Девочка
Мальчики, мальчики,
Идите ко мне.
Голоса девочек
Мальчики, мальчики,
Поцелуйте Гвинни,
Или пенни дайте ей,
Дайте пенни Гвинни.
Девочка
В переулке Гузгог поцелуй меня, дружок,
Или дай мне пенни.
Как тебя зовут?
Первый мальчик. Билли.
Девочка
Билли, поцелуй меня, дай мне руку,
Или пенни отдавай, глупый.
Первый мальчик
В переулке Гузгог
Поцелую Гвинни.
Нету пенни у меня.
Голоса девочек
Мальчики, мальчики,
Поцелуйте Гвинни,
Или пенни дайте ей,
Дайте пенни Гвинни.
Девочка
На холме Ларегиб
Поцелуй меня, бежим!
Как тебя зовут?
Второй мальчик. Джонни Кристо.
Девочка
Джонни Кристо, Джонни Кристо,
Поцелуй меня ты быстро, или пенни дай.
Второй мальчик
На холме Ларегиб
Поцелую тебя, Гвин.
Нету пенни у меня.
Голоса девочек
Мальчики, мальчики,
Поцелуйте Гвинни,
Или пенни дайте ей,
Дайте пенни Гвинни.
Девочка
В Молочном Лесу поцелуй меня
Или дай мне пенни.
Как тебя зовут?
Третий мальчик. Дики.
Девочка
Поцелуй меня в лесу, Дики.
Или пенни отдавай, слышишь.
Третий мальчик
Гвинни, Гвинни, не могу
Целовать тебя в лесу.
Голоса девочек. Гвинни, спроси почему.
Девочка. Почему?
Третий мальчик. Мама не велела.
Голоса девочек
Трус ты, трус, трус,
Дай же пенни Гвинни.
Девочка. Дай мне пенни.
Третий мальчик. Нету пенни у меня, Гвинни.
Голоса девочек
Бросить в речку его,
Пусть-ка бултыхнется,
Быстро, быстро, Дик-грязнуля,
Ноги в руки,
Мы догоним.
Эй-и-и.
Тс!
Первый голос. И назойливые девчонки хихикают и кружатся вокруг него и визжат, когда сталкиваются и падают, а он, громко плача, бежит вниз с холма, тяжело, прерывисто дыша, и позор горючими слезами жжет его все время, а торжествующие, похожие на птиц сестры визжат и царапаются, и братья-забияки кричат ему вслед всякие прозвища, они поминают его мать и ругают отца, который бьет падших, развратных босоногих женщин в лачугах, приютившихся на холмах. Все это, конечно, шутка, но, освистанный, слышавший бранные слова в адрес собственной матери, которой благодарен за луковую похлебку и сметану и теплое дыхание и ее уэльские пирожки и плодородную, пахнущую рождением, кровать и залитую лунным светом кухню ее проворных рук, он никогда не забудет, как шел, спотыкаясь, словно слепой, домой через улюлюкающий конец мира. А его мучители, уже успев подраться, бегут в кондитерскую на Кокл-стрит, зажав в руках липкие, как мед, пенсы, чтобы купить у мисс Мевенви Прайс, которая нахальна и опрятна, как хвастливая малиновка, а ее маленькие круглые ягодицы плотны как диванные валики, а глотка огромна, как зоб, переливающийся всеми цветами радуги, когда она ест, — купить конфеты с ромом, пьянящую жвачку, всякую всячину, лакрицу, сладкую до отвращения, нугу, вязкую и вытянутую лентой, как красный резиновый язык, лак для девичьих кудрей, средство от кашля красного цвета, мороженое в вафлях, леденцы, какие только захочешь, малину и клюкву в сахаре, хлопушки, застающие врасплох, и духовые инструменты.
Второй голос. Госсамер Бейнон в туфлях на высоких каблуках выходит из школы. Солнце прожигает хлопковые цветы на ее платье до коробочки сердца и согревает ее своим дыханием, и свертывается калачиком у нее на груди и целует, томно-ласково и неистово, красные, как ягоды, соски. Взоры деревьев и окон улицы устремлены на нее, они шепчут «Госсамер» и обнажают ее грудь так, что становятся видны соски. И она, ослепительная, обнаженная, проходит мимо «Объятий Морехода», единственная женщина в мире каждого мужчины. Взгляд Синдбада Сейлорса покоится на ее бедрах, он не в силах отвести его, и холодная роса раннего утра, кричащего первыми петухами, ложится на его полные благоговения, мохнатые козлиные руки.
Госсамер Бейнон. Что ж с того, что он обыкновенный…
Второй голос. …шепчет она своей девичьей поре.
Госсамер Бейнон. Хочу проглотить его целиком. Хочу, чтоб он бросил все дела…
Второй голос. …говорит она обнаженной матери всего мира, лучистой, из ребра Евы, своей собственной весне.
Госсамер Бейнон. Ведь у него и так уже все есть.
Второй голос. Синдбад Сейлорс пожирает ее взглядом, когда она проходит мимо, скромная и гордая учительница, в своем ярком цветастом платье и шляпе от солнца, не взглянет, не запоет, не пококетничает, равнодушная ледяная дочь мясника, ускользающая навеки из голодных объятий его глаз.
Синдбад Сейлорс. О Госсамер Бейнон, почему ты так горда?
Второй голос. Жалуется он своим денежкам.
Синдбад Сейлорс. О прекрасная, прекрасная Госсамер Б., я хочу, хочу, чтобы ты была моей. Ну почему ты такая образованная.
Второй голос. Она чувствует, как его козлиная бородка щекочет ее какое блаженство — как язык извивающегося пламени, и она, объятая сладким ужасом, бежит прочь от этого неистового, страстного, охватывающего ее пожара, и садится в кухне перед тарелкой, доверху наполненной жареным картофелем и бараньими почками.
Первый голос. В темной, с плотными шторами на окнах, столовой здания школы, пыльной и отвечающей эхом, как подвал, мистер и миссис Пуф молча сидят над холодным серым слоеным пирогом. Мистер Пуф читает, одновременно насаживая мясо на вилку, «Жизнеописания великих отравителей». Книгу он обернул в обычную коричневую бумагу. Незаметно, между неторопливыми глотками, он поглядывает иногда на миссис Пуф, отравляет ее взглядом, потом вновь продолжает чтение. Он подчеркивает отдельные абзацы и таинственно улыбается.
