Правда, выступали еще тот седой румяный телепат и Виктор Черепанов. Телепат уверял, что кот действительно разговаривает и все команды выполняет. Но ему не поверили — известное дело, телепат! А по специальности физик-теоретик; что он понимает в биологии и зоопсихологии! То же самое и с Виктором — он же не ученый, а журналист, значит, верхогляд… В таком примерно духе и высказывались последующие ораторы. Мол, что он там говорит о будущем и о перспективах контакта с животными — это наговорить можно всякое, а кто знает, как оно будет на самом-то деле. И вообще товарищ из редакции как-то странно, даже, можно сказать, в противоречии с марксизмом ставит вопрос об этом самом контакте… Где видно противоречие с марксизмом? Ну хотя бы в том, что нигде у классиков марксизма об этом не сказано… А при чем тут кибернетика и полеты в космос? Кибернетики тогда не было, а животные были… Да, цитата из Энгельса, ну и что же? Там ведь ничего нет о будущем и о судьбах человечества…
Ну и так далее на том же уровне. Один какой-то старичок этнограф долго распространялся о говорящих зверях и птицах — друзьях человека, какими они выступают в мифах, легендах, сказках, народных поверьях, потом — о тотемах первобытных и современных дикарских племен и о геральдике средневековья, где существуют отзвуки прежнего культа животных. Ну и конечно, о священных кошках, быках, жуках-скарабеях Египта, о буддизме… В общем-то, он действовал в нашу пользу: подводил к тому, что все это неспроста, что не могли все народы мира так прочно и безосновательно ошибаться, что раньше существовал контакт с животными, который впоследствии был утерян человеком. И вот хотя бы дельфины ведь древние легенды о них оказались правдой, а мы об этом только сейчас узнали. Но он говорил очень нудно и туманно, его мало кто понимал и слушал. А главное, после того как я оскандалился с Барсом, все разговоры были впустую.
Я не очень-то уверен, что эту аудиторию убедил бы даже дуэт Мурчика и Барса. Скептики есть скептики. Подойдет к такому черный кот на задних лапах, держа карандаш и бумагу, глянет проникновенно своими глазищами и пожалуется с кошачьим акцентом, что ему мама мало мяса дала. Ну, как быть скептику? Заявлять, что это — колдовство, что в коте сидит дьявол и поэтому надо срочно соорудить для него костер, скептик не станет: он материалист и в дьявола не верит. Но и в говорящих котов поверить не согласен: этого не может быть, потому что этого не может быть никогда. Значит, что? Значит, гипноз! Никакой кот не ходит на задних лапах и не говорит, и даже неизвестно, есть ли этот кот вообще, а вот молодой человек по фамилии… как его?.. — ах да, Павловский!.. — нас гипнотизирует и внушает всякую ненаучную чушь…
Но так или иначе, а после провала говорить было не о чем.
Вот и все об этой распроклятой демонстрации. Ух, до чего я рад, что все это уже описано и записано и можно к этому не возвращаться!
Дыра — это просто ничто, но вы можете в ней сломать шею.
Остин О'Мэлли
Каждый человек на чем-нибудь да помешан.
Редьярд Киплинг
Собственно, чему я так обрадовался? Дальше ничуть не легче. И в провале демонстрации я виноват гораздо меньше, чем в дальнейшем.
Ну уж ладно. Взялся за гуж — не говори, что не дюж. Да и дело к концу идет. А дня через три меня обещали из больницы выписать — жду не дождусь, надоело мне тут все, и по котам моим я соскучился. Мурчик давно выздоровел, Валерка его ко мне уже таскал сюда. Кот в прекрасной форме, очень обрадовался, увидев меня (а я не меньше обрадовался встрече с ним!). Все свои прежние номера помнит и даже новым научился. Становится, например, на задние лапы, вскидывает передние вверх и весь вытягивается. Он при этом становится такой громадный, что мне до пояса достает, я даже ахнул. Валерка уверяет, что Мурчик это сам начал делать и что это у него вместо лечебной физкультуры после ранения, а роль Валерки и Светы тут свелась якобы к поощрению: они каждый раз после этого давали ему рыбу или кусок котлеты. Возможно. Я чувствую, что Мурчик ощущает физическое удовлетворение, когда у него все тело расправляется и напрягается. И еще — что где-то внутри остаются участки слабой, затихающей боли, и Мурчик будто ждет, что они от этого потягивания постепенно исчезнут. Это, конечно, не мысли, а ощущения, но довольно четкие.
Но все же я заставил Валерку еще раз клятвенно пообещать, что он не станет экспериментировать с Мурчиком и не будет водить к нему толпы юннатов и прочих ребят. Он пообещал более или менее искренне, хоть и с огорчением. Конечно, ни капельки я ему не поверил, слишком уж велик соблазн; но я взамен пообещал, что сделаю его и Герку (когда тот выздоровеет) своими постоянными ассистентами. Думаю, что такая блистательная перспектива поможет ему противостоять всем соблазнам: он даже в лице переменился, когда я это сказал, и не то охнул, не то икнул.
Я и сам от всей души радуюсь, что скоро выйду из больницы и буду работать с двумя такими умными и милыми котами (а может, Иван Иванович и своих пожертвует — ведь сам же предлагал!). Самая главная моя задача на первое время: это помирить Барса с Мурчиком, установить между ними прочный контакт и содружество. Это ведь очень важно. Не только для будущей демонстрации. Мы с ней теперь торопиться не будем. Да и вообще — надо обойтись без всяких зрелищ при полном зале. Ну их, эти дешевые эффекты, надо подготовиться для показа в узком кругу — в лаборатории, а то и у меня дома. Дуров же не звал на свои опыты целую толпу — присутствовало пять-шесть специалистов, велись протоколы, и все было куда толковее, чем у нас с Володей.
Тут полезно привести парочку афоризмов из Славкиной коллекции. Ну, например, слова Бенджамина Франклина: «Школа опыта дорого обходится, но глупые люди другой не признают» и еще Марка Твена: «Кошка, раз усевшаяся на горячую плиту, больше не будет садиться на горячую плиту. И на холодную тоже». Это мне особенно симпатично, поскольку речь идет о кошках. И я записываю твеновский афоризм с верой в будущее (в свое — как здравомыслящего индивидуума!).
Да, почему я придаю такое значение «внутривидовому» контакту между котами? Впрочем, я думаю, до этого легко домыслиться. Ведь не можем же мы, хотя бы и на первых порах, делать ставку на контакты с отдельными представителями каждого вида порознь, без всякой координации с другими особями. Грош цена такому контакту; он годится только для личного удовольствия и для всяких цирковых номеров. Конечно, у стадных животных изолированного контакта и не может получиться: если вы «сговоритесь», например, с бараном-вожаком, то будет в общей форме налажен контакт и со всем стадом. Но коты — животные не стадные, с ними труднее. И надо решать эту задачу прежде всего на домашних котах. А они как раз наиболее изолированы психологически друг от друга — тем более такие полные затворники, как мой Барс: он ведь и во двор никогда не выходит. Хотел я ему после пропажи Пушка взять котенка на воспитание, но Барс продолжал навзрыд оплакивать брата, а на посторонних котят — даже на прелестную дымчато-голубую кошечку — яростно шипел и очень обижался на меня, когда я для пробы приносил их в квартиру, выпрашивая у кого-нибудь взаймы. Да вот и с Мурчиком получилось пока очень плохо. Но уж это моя задача — сдружить их. Мурчик — умница, он пойдет навстречу, я уверен, а Барса я буду всячески ублажать и уверять в своей любви, чтобы он не переживал слишком сильно. А потом уж можно будет подключить и других котов — то ли шикарную парочку Ивана Ивановича, то ли этого лентяя Пушкина; авось он в компании хоть немного расшевелится и разовьется! А потом мы перенесем опыты… Ну, во-первых, в Зоопарк. Володя сумеет, конечно, сговориться с администрацией, загладит мои ошибки. Во-вторых, в уголок Дурова. В-третьих, в какой-нибудь заповедник. Или в колхоз. Возьмем там группу молодняка — бычков, например, или петушков. А если дадут, то какую-нибудь скотоферму с молодежной бригадой. Словом, возможностей много.
Я лично никаких стимуляторов применять не буду. Но, конечно, мне-то они ни к чему, а Володя все же прав — надо как-то подготавливать массовые, «рядовые» формы контакта…
Надо все же докончить рассказ. А мне все меньше хочется думать о неприятном прошлом, каяться в ошибках, которые я уже, даю слово, вполне осознал и повторять не собираюсь. Но ничего не поделаешь.
Итак, вернусь к прошлому. Всего на месяц назад — к дням после провала демонстрации. Я знаю, что рассказываю довольно бессвязно, все отвлекаюсь, — а потому напоминаю, какая тогда была обстановка. Значит, я позорно провалился со всеми своими куцыми достижениями и грызу себя за это неимоверным образом; Мурчик болен; Герка лежит в больнице, и ему плохо; с Володей отношения какие-то туманные, да и сам он впал в меланхолию; кончается мой отпуск, а я чувствую, что не в силах сидеть в лаборатории и заниматься трансдукцией, и вообще неизвестно, на что я теперь гожусь; и в довершение всего заболел Барс!
