— Сейчас сделаем, Валерия Федоровна, — согласилась Таня.
— А потом к Наде зайдешь за раскладушкой, постелешь. И возвращаться чтобы к одиннадцати, не позднее. Я сейчас ложусь спать...
— Есть, Валерия Федоровна!
Голос у Тани звучал мягко, нежно.
— И гуляй, прошу тебя, недалеко, ну, там, против домов, в лес не ходи...
— Ладно, Валерия Федоровна.
Тетя Лера, прихватив кастрюльку с манной кашей, удалилась в дом.
Вовка притащил на плечах какую-то изломанную раскладуху, похожую на скелет птеродактиля. Подруги водрузили ее в узкой кухоньке. Втиснуть в собачью будку длинную раскладушку оказалось непросто. Верх допотопного ложа въехал на ступеньки, ведущие в комнату, остальная часть ушла под стол.
— А удобно, — заметила Надя, — ты как влезешь в окно, сразу оттуда в постель и ухнешь. Если на лету за стол не зацепишься. Так что целься лучше, когда сигать будешь.
— Парашютный спорт! — усмехнулась Таня. — Все рекорды побью.
Стемнело. Фонарики в руках пацанов вспыхивали и гасли. Незримые помуркивали гитары. Ребятня гуляла по деревне, парочки сидели на порогах амбаров... Таня с Надей ждали у калитки Вовку, побежавшего за фонариком.
— Не он ли свистит?
— Да нет, он свистит: фью-фью-фиу. А это — фьюить, фьюить.
— Ой, — Таня вдруг хватается за грудь, ощупывает себя. — Бюстгальтер-то я не надела! Лифчик сняла купальный, а это забыла...
— Да чего ты, не видно же. Темно, — успокаивает Надя.
— Нет. Так идти я не могу. Не могу, и все, неловко.
— Ну так сбегай быстренько, надень.
— А Валерия-то? Она уже спит. Разве в окно влезть... Нет, загремлю.
— Не загремишь, — смеется Надя. — Парашютный спорт...
— Надь, ты легонькая, тоненькая, слазай. Он на стуле висит. Прямо как влезешь, два шага — и стул, только тихо, а?
— Ну ладно. Пошли.
Сиреневый куст в саду, чуть заденешь, брызжет росой. Надя цепляется пальцами за лобастые бревенчатые стены, хватается за подоконник. Открывает раму осторожно, чтобы не шуметь.
— Давай, давай! — подбадривает Таня внизу.
Упершись локтями в подоконник, Надя подтягивает ноги, переваливается вниз, в комнату.
— А! Кто там! — голос тети Леры звучит явно испуганно. — Кто это?!
Что-то белое, большое взметнулось около стены.
— Теть Лер, это я, Надя, не бойтесь.
— Ты зачем?
— За Таниным бюстгальтером.
Зажегся свет. Тетя Лера в широкой ночной сорочке стояла на полу у кровати... Надя выбралась во двор.
— Все нормально, пошли, — сказала она подруге. — Побежали!
Прыская от смеха, они понеслись по улочке. А там уже ждал их Вовка.
Вместе с Вовкой прошли за амбары, оттуда — в лесок по тропе.
В лесу — темно совсем, тропка еле различима.
— Где это поют?
Таня остановилась, прислушалась. Из тьмы, со стороны поляны, доносилась песенка:
И тут ему
Принцесса говорит:
А нужен мне не Петя и не Вася,
А нужен мне зеленый крокодил.
— Ой, как здорово! — Таня даже легонько подпрыгнула от радости. — Как мне это нравится! Пошли, послушаем?
— Пошли, — пробасил Вовка, и неумело обнял Таню за шею.
— Ты смотри не задуши ее, — сказала Надя.
Вышли на поляну. Темнотища. Тени кустов. А вон и очертание вертолета. Его длинное, смутное и хвостатое тело громоздится, словно туша кита. Кит с пробоиной в брюхе. Внизу, из какой-то щели, сочится желтый свет. Все трое подкрались, заглянули внутрь.
— Ух, как у них отлично! — прошептала Таня.
Уютное помещение, плюшевые кресла. Команда вместе с местными подростками сидела прямо на полу. Один из них играл на гитаре, остальные пели про крокодила.
— У-у-у... — по-волчьи завыла Надя.
— Во здорово, совсем как волк! — шепотом одобрила Таня.
— Ав-ав-в! — гавкнула Надя. — Мя-ау-у!.. Фр-р!..
— Похоже. Точь-в-точь! — сказала Таня. Вовка свистнул.
Из вертолета повысовывались лица, лучи фонариков разлиновали поляну. Девчонки и Вовка помчались с хохотом к тропе, спрятались за деревьями.
— Пойдем быстрей, на танцы опоздаем, — сказала Надя.
— А как темно-то, страшно! — Таня прижалась к Вовке.
— Ничего, с Вовкой не страшно. Надо спешить, а то у них скоро отбой...
— Ха-ха. Несчастные студенты, — сказал Вовка. — У нас скоро тоже практика будет, только не в лесу, а на заводе.
Они быстро зашагали в темноту.
Блеснула вспышка. Все кругом на миг стало четким, как на фотографии.
— Ай! Что это, молния? — вскрикнула Таня и чуть съежилась...
— Зарницы. — Вовка погладил ее по волосам.
Еще одна мигнула зарница.
Резче запахло цветами, сеном, травами и еще чем-то особенным, ночным. Может, это запах зарниц? Надя изо всех сил втянула в себя этот резкий и безбрежно свежий воздух... Сердце замирало. Ничего вокруг не было, кроме него! И ей показалось, что кузнечиковый звон — всюду, он бьется о незримые стволы, раздается все гулче, звонче. Словно исходит из самой глубины ночи и сливается, и — в то же время — слышно каждого кузнечика в отдельности. Один звенит бархатно, вкрадчиво. Другой, где-то рядом, гремит по-мальчишечьи ломко, с перебоями. Цык-цык-цык — и вдруг остановится, отдыхает. Затем опять: цык-цык-цык — и снова затихнет.
Искорки — зеленые, ясные — ползают, перемигиваются в стихии травы. Капель огоньков. Светляки. Ищут друг друга, сигналят, как звездочки космоса.
Навстречу — кто-то с фонариком. Фигура приближается. Вовка светит на дорогу, ей навстречу.
— Валерия Федоровна? — изумленный Танин голос. — Вы?!
Это и впрямь тетя Лера.
— Обыскалась вас, — отвечает тетя Лера, — как чувствовала, что на танцы удерете...
— Но, Вале...
— Тихо!.. — шепчет тетя Лера. — Слышите? Кузнечики-то... А?.. Нет, вы только послушайте! Тот, слева, слева, на терцию ниже этого. Упоительная ночь!.. Я представить себе не могла! Хорошо, что вышла...
— Валерия Фе...
— Тихо, тихо! — поднимает палец тетя Лера. Голос у нее какой-то незнакомый, особенный. — Чувствуете? Необыкнове... необыкновенная ночь! — захлебывается от избытка чувств тетя Лера. — Ах, какая ты, Танюша, бесчувственная! Это ощущать надо, ты же музыкант!.. Необыкновенная! Пойдемте купаться!
— Да... вроде вода холодновата, — осторожно возражает Вовка.
Купанье ночью с тетей Лерой кажется ему чем-то абсурдным.
— Нет, девочки, я решительно хочу купаться! — настаивает старая преподавательница. — Такая ночь!
Таня наводит на нее свой фонарик, вглядывается пристально.
— Темно. Утонем еще.
— Тогда отправимся в лагерь, где танцы, — неожиданно заявляет тетя Лера. — Махнем?
Это уже совсем странным кажется подругам. Они чуточку даже смущены.
— Танцы уже кончились, — говорит Надя. — Поздно уже.
Тетя Лера лихо заламывает на затылке панаму.
— Все равно, я танцевать хочу!
— Но политехи спят давно... — поясняет Надя.
— Какие такие «политехи»? Знать не хочу никаких политехов. Это что, гномы? — кипятится тетя Лера. — Вы что, в гномов верите? Айда на танцы!
— Ну, студенты это, — встревает и Вовка. — Спят они...
— А мы их разбудим! Ночь полна очарования! Волшебная ночь... Глядите, светляки! Идемте скорее будить студентов!
— Неудобно, что вы, Валерия Фе...
— Уж лучше купаться...
Надя и Вовка почтительно берут Валерию Федоровну под руки, увлекают по тропочке вправо, к реке.
— Искупаться, правда, неплохо сейчас, — поддакивает Надя.
— Идемте, — соглашается тетя Лера. — Только давайте потушим фонарики, а то светляков распугаем.
Четыре легких стройных фигуры спускаются темным холмом к реке. Гладь воды уже видится издали, отблескивает под звездным небом... Безостановочно кругом звенят цикады и всякие ночные кузнечики... Где-то за кромкою леса мигают зарницы. Ночь — не ночь, а густое, душистое зелье, настоянное на травах, сене и ягодах. Валерия Федоровна смеется, как девчонка.
