По окончании перерыва судебное заседание продолжилось. После первой части и отец, и Вадим были уверены, что выдвинули предостаточно аргументов и доказательств своей правоты, а Вадим своими вопросами даже вынудил представителя поссовета произнести слова: «Да, в этом случае мы нарушили Закон». Но каково было удивление обоих, когда судья именем Украины отказал Александрову во всех его требованиях, а участок земли по-прежнему остался за будущей родственницей Авдеева.
Возвращаясь домой, отец и сын не сильно возмущались свершившимся беззаконием — они предполагали и такой исход, но когда Ольга накрыла стол и они сели обедать, Вадим обратился к обоим.
— Я помню, как совсем недавно на этой кухне вы говорили мне, что нет правительства лучшего, чем то, за которое вы неоднократно проголосовали. И вот сегодня вы увидели его настоящее лицо. Среди тех, с кем мы судились, нет ни одного представителя новой власти. Все они пережитки старого режима, и у вас, как и у всех остальных граждан, нет надежды защитить свои права, пока эти люди будут занимать свои кабинеты. Я не берусь предсказывать власть новую, но со старой нам точно не на что было надеяться. И меня в глубине души даже радует, что сегодняшнее беззаконие сможет открыть вам глаза на реальность. Вот именно против этой власти я и боролся, именно против нее я стоял на Майдане и писал свои статьи.
Теперь можете не сомневаться, что я напишу в газету. Я напишу и статью, и письма министрам и президенту, и буду представлять твои интересы в апелляционном суде, потому что борьба с коррупцией — это моя борьба. Вместе с народом я победил старого президента, премьера и нашего губернатора. А уж эти щупальца мы и подавно обрубим. Так что не расстраивайтесь, копите силы, восстанавливайте потерянное здоровье и готовьтесь к следующему бою.
Вадим уехал домой, а через несколько дней написал обещанную статью. Он предложил ее в проверенную «Молодежку», которая до сих пор по инерции продолжала рисовать на первой странице карикатуры бывшего губернатора, и ему пообещали разместить статью в следующем номере. Дождавшись дня выхода газеты, Вадим не обнаружил на ее страницах своего материала. Он перезвонил в редакцию, и ему сказали, что статья не совсем понятна. Вадим внес корректировки, для того чтобы несведущему читателю было абсолютно ясно, о чем, собственно, идет речь, но в следующем номере революционной газеты он снова не нашел своей фамилии. Не напечатали статью и в следующем, и в последующем номерах, постоянно обещая, что на будущей неделе уж точно найдут для нее свободную полосу. Тогда Вадим предложил свой материал другой газете. Главный редактор прочитал статью и согласился разместить ее через один номер. Накануне выхода тиража Вадим позвонил в редакцию и узнал, что редактор ушел в отпуск, а о его статье никому ничего не сказал. Все пришлось начинать заново, хотя Вадима это уже не удивляло, ведь он жил среди людей.
Статью напечатали через полтора месяца после ее написания сразу в двух газетах. Ее выход совершенно случайно совпал с днем рождения Авдеева — главного виновника проблемы Александрова. Это было одновременно и смешно, и по-человечески грустно.
Однажды вечером Вадим обратился к жене:
— Анечка, чем ты собираешься сейчас заниматься?
— Отварю макароны. А что ты хотел предложить?
— Может быть, посмотрим «Страсти Христовы»? А то уже неделю диски лежат, а мы все никак не соберемся. Я слышал, что фильм очень серьезный.
— Конечно, давай. Я с удовольствием.
Вадим пошел в комнату за дисками, а жена поставила на плиту кастрюлю с водой. Компьютер стоял тут же, на кухонном столе.
Сначала они не поняли, почему нет перевода и расстроились, но когда через несколько минут привыкли читать титры, то уже не замечали этого неудобства. С первых кадров фильм захватил все их внимание. В кастрюле закипела вода, и Анна выключила газ, потому что не могла оторваться от экрана. Они покинули свой дом, они перенеслись на две тысячи лет назад, в этот ужас рождения христианства.
Вадим не видел ничего, кроме экрана монитора, в котором протекали последние, мучительные часы жизни самого великого на земле человека. Он всегда любил Иисуса. Иногда читая молитву или просто обращаясь к Богу, он подразумевал именно его. Он много узнал из Библии, он прочитал Евангелие, он знал историю христианства и православия, но он не мог себе представить, что на плечи этого несчастного человека могло обрушиться столько страданий, сколько выливалось на него сейчас с экрана.
Изредка отвлекаясь от действа, Вадим обращал внимание на нарастающее внутри головы давление. Жалость, сострадание к Иисусу распирали его черепную коробку. Как? Как мир может быть таким жестоким? Что должно быть в душе человеческой, чтобы творить то, что делали с Иисусом? Кто наградил этих людей такими душами? Да разве только этих! А фашизм, а монголо-татары, а Сталин и его палачи, а инквизиция с именем Бога на устах? Господи, Господи! Что же происходит с людьми? Две тысячи лет назад Иисус говорил: «Любите врагов своих так, как любите своих друзей. Ибо, какая вам польза от того, что будете любить любящих вас?». Как можно было не услышать этого за столько веков, как можно было до сих пор не поумнеть? И тут же он ловил себя на том, что кулаки его хрустели от напряжения, готовые разорвать тех солдат, которые казнили на экране Сына Божьего. Слезы то и дело скатывались по его щекам. Анна давно уже взяла полотенце и вытирала лицо и нос. Мир вокруг перестал существовать, осталась только дорога на Голгофу, по которой основатель современной религии нес свой крест, достойный каждого из нас. Мария весь этот путь прошла рядом со своим несчастным сыном и пережила вместе с ним каждый удар по его изуродованному телу.
Вадим теперь понимал, почему ее образ так почитаем в католицизме. Нет большего испытания матери, чем видеть страдания своего дитя, сердца от сердца своего, крови от крови своей. Он вспомнил свою умирающую мать, шепчущую ему в последнее утро собственной жизни: «Сынок, поспи еще немного, ведь ты так поздно вчера лег». Слезы лились и лились из его глаз. Он не стеснялся жены, тем более что она сама не могла удержаться от плача.
Гвозди вбивались в ладони Господа, а Вадим ненавидел весь мир за его жестокость. Людям не место в раю, они не достойны рая. Столько тысячелетий уже дано человечеству на то, чтобы одуматься, но нет в душе человеческой перемены к лучшему. Человечество обречено, проклято навечно! И по заслугам! А в этот момент Иисус говорил: «Господи, прости их, ибо не ведают, что творят!». И мозги Вадима вскипали от такого противоречия. Голова болела от скорби, от смятения, от непонимания, как можно справиться с ненавистью, которую порождает такая жестокость, как можно возлюбить варваров, которыми переполнено общество.
Ни одно животное на земле не способно на злость. Когда хищник убивает свою жертву, он делает это только ради насыщения, только следуя инстинкту поиска пищи. Но ведь люди получают удовольствие от убийства! Нет большего зла на земле — как человек. Нет большего проклятья, чем быть человеком и жить среди людей. Каким еще может быть ад, если не таким как здесь?
Фильм окончился, но ни Вадим, ни Анна не могли прийти в себя после пережитого. Они оба умылись, но когда он попытался что-то сказать, то почувствовал, как губы его задрожали, и слезы снова увлажнили глаза. Переполненность эмоциями не давала возможности произнести ни слова. Для того чтобы восстановиться и немного отвлечься, Вадим вышел во двор, потрепал собаку, сходил в пристройку и снова умылся. Когда он вернулся в дом, жена уже заварила кофе и закурила сигарету. Она курила несколько раз и в течение фильма, но, не произнося при этом ни слова и не отрываясь от экрана. Только теперь она смогла заговорить.
— Я знала, что Иисуса били и распяли, но я не могла себе представить, что это было именно так. У меня даже не находится слов, чтобы передать свои ощущения. Я не могла себе представить, что можно снять такой фильм. Какой же все-таки молодец Мел Гибсон. Какие натуральные все съемки, и то, что фильм не дублирован, добавляет ему еще больше естественности.
— Так мало того, они ведь еще и говорят на древнем еврейском языке. Не знаю — иврит ли это или идиш.
— Наверняка он получил «Оскара».
— Не знаю. Уверен, что он достоин его.
— Почему же Бог не помог Иисусу, зачем позволил так страдать?
— Потому что Иисус для этих страданий и был послан на землю. Он отстрадал за всех за нас, взял на себя все наши грехи и, таким образом, дал нам возможность без тяжести прошлых ошибок, без груза прегрешений предков начать новую жизнь. И посмотри, как современное человечество, я имею в виду нашу эру, использует эту возможность. Хоть ее начало возьми, хоть средневековье, хоть современность. Кругом ложь, предательство, войны, жадность, прелюбодеяние.
