Конечно, я стараюсь наполнять свою жизнь каким-то смыслом. Но я знаю свой потенциал. Разве он ограничен ремонтом кухни? Вот, например, предлагал я президенту создать общественные приемные доверия власти. Да они ведь сегодня как воздух нужны. Столько кадровых замен сделали, а поток взяток не прекращается. Почему? Во-первых, потому что рассаживали в кресла своих родственников и знакомых, а не проводили конкурс на замещение вакантных должностей. Таким образом, разрушив одну, сразу же создали следующую круговую поруку. Во-вторых, я согласен, что честных людей найти тяжело, поэтому и нужно создать центры доверия, куда человек может прийти и пожаловаться на взяточника. А этого нет! Куда сегодня можно пойти и сказать, что в администрации берут взятки? А никуда! Все жалобы вернуться в администрацию. Точно, как было с моим письмом президенту о губернаторстве. В-третьих, нарушен основной кадровый принцип, о котором так много трубил президент — разделение политики и бизнеса. Этого не сделали, да, по большому счету, и не собирались. Одни слова! Одно вранье! А скажи мне, пожалуйста, набрав восемнадцать тысяч человек из бизнеса, как они собираются построить правовое государство? Рокфеллер в свое время сказал: «Невозможно честно заработать первый миллион». Тем более невозможно это сделать в нашей стране. Все, кто имеет у нас приличные деньги — все они сколачивали капитал, нарушая закон. Перечислять эти возможности не хватит ночи. Это и контрабанда, и подложный возврат НДС, и уклонение от налогов, и лоббирование собственного бизнеса путем подкупа чиновников, это и махинации с электричеством, и откровенное кидалово и бандитизм. Я даю гарантию, что нет ни одного бизнесмена, который официально платит работникам приличную зарплату. Ни за что не покажет он в налоговой, что его люди получают две тысячи гривен, потому что от чистой выплаты он должен шестьдесят пять процентов отдать государству. Нужно быть полным идиотом, чтобы платить в казну эти деньги. Четыре месяца уже работает новое правительство, но до сих пор ни один налог не уменьшен. Хотя убытки от этого налицо. Привожу пример: я показываю официальную зарплату — триста гривен. Тридцать два процента от нее — пенсионный фонд. Значит, я должен заплатить в бюджет девяносто шесть гривен. Если эту ставку снизить вдвое, но показывать настоящую зарплату, то, к примеру, от тысячи я заплачу всего пятнадцать процентов, но в сумме это составит сто пятьдесят гривен. Разве не видна экономическая выгода от уменьшения налога? Осталось только усилить контроль и наказание за сокрытие реальных цифр. Так ведь и пенсии у людей увеличатся, и казна пополнится. Но все пока стоит на месте. Значит, это кому-то там выгодно.
Вот и получается, что государство само вырастило нечистоплотных бизнесменов. И теперь их же рассаживает на правительственные должности, мол, вы умеете зарабатывать деньги для себя, значит, сумеете и для страны. Да только мнение это ошибочно. Ложный это профессионализм. Они не зарабатывать научились, а обманывать, уклоняться, красть. А теперь им еще и власть!
А ведь сколько в стране порядочных, честных людей. Это именно они стояли на Майдане и перед милицейским оцеплением около администрации бывшего президента. Это они жили в палатках. Бизнесменов, которые сегодня заняли дорогие кабинеты, в этих рядах не было. Они из машин своих на улицу не высовывались и на митингах горло не рвали. Они договаривались о будущих должностях и финансировали неизвестно что. И можете распять меня, если это не так!.. Солнышко, ты еще не спишь?
— Нет, конечно! Разве с тобой уснешь!
— Это точно. И сам терзаюсь и тебя мучаю. Просто я думаю обо всем этом и не могу найти своего места в этом обществе. Я так надеялся на перемены, а это просто бульбы со дна болота поднялись. Все по-прежнему стоит на месте и воняет затхлостью. Я хочу изменить этот мир и не знаю как. Может, мне написать об этом книгу? Ведь получается же у меня писать статьи. Может, мое предназначение — литература. И только с ее помощью я смогу достучаться до людей? Только с помощью пера я смогу быть услышанным?
— А о чем ты будешь писать?
— Еще не знаю. Это я так — просто рассуждаю. Ведь мало написать, надо еще и издать написанное. Но и это еще не все. Надо прорекламировать, чтобы люди захотели это прочитать. Это все дорого стоит.
Вадим еще немного поговорил о политике, пока не услышал, что Анна начала сопеть. Он поцеловал жену в затылок и, отвернувшись, попытался заснуть. В этом состоянии засыпания он провел несколько часов до самого рассвета и только, когда в комнате посерело, смог отключиться. Ему снился Иисус, но как именно, наутро он вспомнить не смог. Вчерашняя тревога прошла, но мысль о писательстве не покинула его.
Полтора месяца, проведенные в ожидании выхода статьи, не прошли даром. Задумавшись о литераторстве, Вадим решил попробовать себя на этом поприще, тем более что у него были кое-какие наработки: это несколько давно написанных рассказов и задумка написать повесть о себе, только из далекого будущего, из своей старости. Он настолько отдался этой новой надежде наполнить жизнь смыслом, что не раз выслушивал жалобы жены на то, что совершенно перестал уделять ей внимание. Вдобавок ко всему Вадим еще и взялся помочь Беловым сделать на кухне ремонт. Когда он предложил свою помощь, то предполагал, что они вместе с Андреем повесят подвесной потолок, вместе его покрасят, вместе обошьют стены панелями. Но Андрея хватило только на потолок. Очень скоро ему надоел этот ремонт, и он начал искать себе предлоги, вплоть до раскалывающейся головы, лишь бы избежать участия в нудном процессе, который Вадим честно выдержал в одиночестве. И Наташа, и Анна возмущались таким безответственным поведением тридцатишестилетнего отца семейства, лежащего на диване перед телевизором, в то время, когда его друг трудится на кухне, но Андрея этими возмущениями пробить было невозможно, а сам Вадим решил довести начатое дело до конца, хотя в глубине души ему было неприятно более чем кому-либо — ведь при всем прочем ему еще и приходилось работать. Но он прекрасно знал Белова и поэтому не удивлялся.
Писал он урывками на работе, писал дома в выходные дни, писал в будни до трех часов ночи. Он писал даже во сне. Ему снились буквы на клавиатуре, снились фразы, целые абзацы. Подобная сублимация не раз происходила с ним в жизни, но теперь он был окрылен надеждой оставить человечеству свой след, свой литературный гений. Закончив написание повести, он перед тем, как дать Анне ее прочитать, произнес целую вступительную речь, пытаясь объяснить порыв, который заставил его столько времени просидеть у компьютера.
— Все, что происходит на земле, во вселенной — все это не происходит зря! Каждое событие, даже самое незначительное, имеет свой смысл, до которого смертному не суждено докопаться. Как можем мы знать, что пробитое в машине колесо, доставившее столько неприятностей и забравшее столько времени, на самом деле спасло нас от неминуемой аварии и смерти? Как можем мы об этом догадываться, если этого не произошло? Но даже если и произошло бы, то эта авария и эта смерть тоже имела бы свои
причины, спрятанные в последствиях. Любой случай можно рассматривать с точки зрения вселенской рациональности.
Если покопаться в событиях, трагических событиях моей жизни, во избежание которых я готов был на самопожертвование, то во всем этом можно усмотреть дальнейшую пользу. Когда умерла мама, терзаемому скорбью и собственным бессилием перед физиологической неизбежностью, мне суждено было пересмотреть многие ценности, открыть иные понимания. Я, очищенный горем, смог приблизиться к разгадке смысла собственного существования. И сегодняшние тягостные воспоминания о ее болезни и смерти, сегодняшняя тоска по самому родному человеку не дают мне очерстветь. «Memento mori!». Помни о смерти, которая станет итогом твоего недолгого существования, которая поселит тебя в памяти близких.
Если бы я не разошелся с первой женой, мы не встретились бы с тобой, и не были бы целой семьей так счастливы. Если бы мама была жива — мы не встретились бы с тобой. Если бы теща Сахно не воровала у него замки — мы не встретились бы с тобой. Если бы твой первый муж не пил и не гулял, что принесло тебе столько страданий в свое время, — мы не встретились бы с тобой. Продвижение к счастью инициировано несчастьями. Горе, трагедия являются генераторами стремления к улучшению. Это и опыт прежних ошибок, которые стараешься не повторить более. Это и умение ценить то, что ранее не ценил и потому потерял. Это и приближение к собственной смерти, рождающее потребность успеть что-то сделать.
Все, все, что происходит — не происходит случайно. Несмотря на то, события ли это одной личности или история целых народов. Любая, даже самая великая трагедия влечет за собой череду положительных результатов. Если бы в свое время Гитлера зачислили на архитектурный факультет, можно с уверенностью сказать, что фашизм не нашел бы такой мощной поддержки среди немцев, и Вторая мировая война не унесла бы пятьдесят миллионов человеческих жизней, потому что не состоялась бы. Но кто может сейчас предположить, что сталось бы на земле, если бы вождь всех времен и народов в течение нескольких военных и послевоенных лет приложил свои умения на благо победы мировой революции. И сколько было бы уничтожено на свете людей, если бы, не дай Бог, этот параноик, казнивший тридцать миллионов своих соотечественников, все же претворил в жизнь Ленинские теории о всеобщем коммунизме.
