– Вот видишь, – заметил Лис, – человек, существующий только для того, чтобы мыслить, не может с ходу подобрать слова для описания того, что он называет мыслью. Хочешь увидеть Сократа?
– Сократа?
– А что такого, можно увидеть кого угодно.
И мы сейчас же оказались в полутемной комнате. Свет попадал в нее из небольшого окошка.
– Лис! – позвал я шепотом.
– Я здесь, – отозвался он.
– Где мы?
– В темнице, конечно. Вот он, Сократ.
В углу на широкой деревянной скамье лежал старик.
Он лежал на спине.
– Он спит. Завтра над ним совершится суд. Пусть он поспит.
– Это точно Сократ?
Лис, казалось, любовался спящим.
– Абсолютно точно.
Глаза уже привыкли к полутьме, и я разглядел лицо лежащего. Его нельзя было назвать красивым, но спокойным это лицо было.
– Он кажется очень спокойным.
– Он уже принял решение.
– Он знает, что его осудят?
– Конечно.
– Ты его не освободишь?
– Сократ всегда свободен. Люди не умеют ловить и сажать в темницу мысль. Сократу жилось легко. Он умел летать.
– Ты говоришь о нем в прошедшем времени.
– Мыслящий не живет в настоящем. Только помыслил – и это уже прошедшее.
– И ты не поможешь ему бежать?
– Сократ не побежит. Все дело в имени. Человек по имени Сократ не бежит.
– Почему?
– Он – гражданин. Сократ – гражданин Афин. Один из тех, кто учил людей мыслить, будет осужден ими на смерть. Способность мыслить пугает. И еще она будит псов зависти. Бездарность нападает на дар. Хватит, пожалуй.
Мы сейчас же оказались на берегу моря. Светило солнце, и волны далеко выбегали на песок.
– Вот этим волнам все равно, – задумчиво произнес Лис, – был на земле Сократ или не был.
После этого Лис провел лапой по моему лицу, и я немедленно провалился в сон.
Во сне я, кажется, освобождал кого-то.
13
– Эй! – воскликнул я.
– Эй! – отозвался Лис.
– Ты теперь работаешь эхом?
– Только когда нет другой работы.
У Лиса, судя по всему, было прекрасное настроение. Он даже вилял хвостом.
– Ты говорил, что Сократ твой друг.
– Ты никак не можешь забыть Сократа?
– Честно говоря, да.
– Сократа никто не может забыть. Когда он жил на Земле, все разумные только и спрашивали: «Где Сократ?» – и «Что он сказал?» – всем было интересно. Один только Сократ не интересовался Сократом. Он искал формулы. И существовал Сократ только тогда, когда их искал. Но найденная формула означала конец существования, потому, очертя голову, требовалось броситься в новые поиски.
– А Сократ тебя видел?
– Во сне. Наяву он меня только слышал.
Тут меня осенило.
– Лис! – вскричал я. – Так ты – демон Сократа?
– Что ты! – Лис смутился, как пойманный со шпаргалкой школьник. – Я с ним только говорил. С Сократом хотели говорить многие. Это тот случай, когда у тебя получилось. Ты вырастил то, что хотел. Вынянчил, выпестовал. Множество, множество раз ты создавал разум, но этот разум все время начинал делать что-то не то: торговал, мошенничал, прислуживал и лизоблюдствовал. А тут вдруг такой праздник. Все друг друга поздравляли, все ходили ко всем в гости и говорили: «Смотрите! У нас получилось! У нас теперь есть Сократ!»
А потом были другие – Рабле, например, или Блаженный Августин. Да, и до, и после Сократа случались удачи – Платон, например, Пифагор, Диоген. Но Сократ полюбился всем сразу.
– Почему?
– Он умел распознать тщету.
– А другие?
– Не всегда и не вдруг. То ли дело Сократ. Все помнят, что он был, и лишь немногие могут вспомнить его речь. Они начинают спорить: «О чем говорил Сократ? Об этом? – Нет! О вот том!» – они не понимают, что Сократ – это и есть речь, что это мысль, лоснящаяся, как угорь на солнце. Попробуй ухватить. И он всегда разный. Сократ, помысливший только что, отличается от Сократа, помыслившего вчера. Как небо и земля! И в то же время – это он, Сократ. И все ждали этих отличий. Все бродили за ним толпами. Все радовались ему как дети. Настоящий праздник! Веселье! Сократ помыслил!
– А потом они его предали.
– Нет. Просто из множества мелких не слепить ничего крупного. А вот зависть скатает свой ком. Сократ всех перерос. Кому нужен Сократ-переросток?
– Знаешь, – сказал вдруг Лис, – во сне обязательно должна быть зеленая трава и голубые небеса. На траве надо лежать, а в небеса смотреть. Ты лучше ложись на траву и смотри в небо.
С этими словами Лис исчез, а я ощутил себя лежащим на мягкой траве.
14
– Хочешь вырасти до небес? – спросил меня Лис, и сейчас же земля стремительно ушла вниз, и я увидел только две толстенные колонны – то были мои ноги.
Я поднял голову, и она прошла через облака. Облака остались на уровне моего носа, а над облаками сияло ослепительное солнце.
– А хочешь, станем деревьями? – спросил Лис опять, и сейчас же зашелестела листва, и я понял, что это моя листва, что ветви – руки, а ствол – тело. Было не страшно, но как-то холодно в груди, и в то же время очень– очень радостно.
– А теперь смотри! – воскликнул Лис, и огромная ветка, качнувшись на ветру, прошла сквозь меня. Я огляделся – ветви были везде, но не было того дерева, что я считал только что самим собой.
– Теперь ты – воздух! – прокричал мне Лис. – Ты везде! Множество твоих частиц, охлаждаясь у полюсов, устремляются в южные широты, и тогда получаются бури, ураганы, смерчи, самумы. Ты и есть эти бури. Здорово, правда?
И я сейчас же ощутил себя летящим от полюса к тропикам.
Бам! – и теперь я лежу на земле. Рядом со мной остановился верблюд, а потом – еще один.
Мысли мои потекли очень медленно и лениво.
– А вот теперь ты – камень под ногами верблюдов, – сказал Лис.
– А теперь, смотри! – добавил он, и что-то закипело, заволновалось вокруг, а потом в лицо качнулись водоросли, они покрывали подводные скалы, всюду были кораллы.
– А теперь ты – вода океана, – сказал Лис. – В тебе теперь столько всего. Реки несут в тебя страдания и радости суши и ее обитателей. В тебе ничего не пропадает. В тебе все существует веками. Ты помнишь извержения вулканов, и то, как лава текла в волны, и падение огромных деревьев, что рухнули на землю от старости, и метеоритные дожди, и крики слонов, мычание буйволов и дрожь земли под копытами бесчисленных стад. Ты помнишь все битвы, все взрывы, все крики умирающих. Ты – вода океанов.
В лицо полетели звезды. Вокруг стало темно и спокойно.
– А теперь ты – космос, – вскричал Лис. – Ты пространство между звездами и планетами, между атомами и молекулами. Здесь можно встретить заблудившийся атом и сказать ему: «Здравствуй!» – а потом вдруг ты почувствуешь, как наполняешься звуками, или даже не звуками, а неслышными вибрациями, волнами, будто дыханием. Космос – это место, где живет дыхание звезд. Тут можно почувствовать, как они тянут тебя к себе, или то, как они тебя гонят прочь.
– Зачем ты мне все это показываешь? – спросил я Лиса.
– Я хочу, чтоб ты понял, что твое тело – всего лишь одежда, а смерть – ее смена.
– Ты считаешь, что пора мне подумать о смерти?
– О смерти надо думать всегда.
– Как же тогда жить, ожидая смерть?
– Думать и ожидать – разные понятия. Ее не надо ожидать. Просто придет твое время.
– А тебе не жалко, когда люди умирают?
– Всегда жаль, когда что-то кончается. Детство, например. Смерть для человека – это конец детства. Потом уже нельзя ошибаться. Только одно детство для ошибок. Великая пора.
В этот момент перед нами и появился дракон. У него была жабья рожа и на голове рожки. Он лениво открыл рот, и. струя огня понеслась к нам.
Лис едва успел пригнуть мне голову.
– Бежим! – закричал он мне, и мы побежали по скалам, по ущельям, между деревьями, всякий раз меняя направление.
За нами шел огонь.
– Что это, Лис? – я не узнал свой голос.
– Только заговоришь о смерти, как она тут как тут! – прокричал он мне на бегу. – Это Саиб! Он преодолел прошлое заклятье!
И тут Лис разом остановился, повернулся к надвигающейся стене огня и произнес: «Окалоцитум!»
В то же мгновенье все исчезло, а мы оказались на вершине зеленого холма.
– Фух! – мы с Лисом повалились на землю.
– Он чуть не напугал меня! – сказал Лис, отдышавшись.
– Надо же! – продолжил он, совершенно овладев собой. – Меня еще можно напугать. Если тебя можно еще напугать, значит, не все еще потеряно.
После этих слов Лис исчез.
15
– А вот и я! – сказал Лис.
– Здравствуй! – сказал я.
– Конечно, здравствуй! – отозвался он.
У Лиса вся мордочка светилась удовольствием.
– Ты хорошо знаешь историю? – спросил он.
– Историю? Какую историю?
– Историю человечества.
– Да, но… мне кажется. – неуверенно протянул я.
– Тогда смотри! – сказал Лис, и в то же мгновение мы с ним оказались среди наступающих воинов. Я сам и Лис были одеты в латы, на нас были шлемы, поножи, в руках мы сжимали мечи, а тело прикрывали щитами. Мы шли в строю, потом строй сломался, и мы побежали все быстрей и быстрей, а навстречу нам полетели стрелы, копья, камни, полилось раскаленное масло.
