— Лев, у нас есть часа два, — сказал он. — Надо бы кое-что обсудить. По поводу сегодняшнего вечера.
— Не вдруг, — откликнулся Пушкин. — Сперва мне нужно подремать. Пойду к себе в номер, пострадаю там на сон грядущий от антисемитизма, да и вздремну. А вы меня разбудите через час. Я на втором этаже, в Два Вэ. У меня за стеной все время ебутся, звучно так. Приятно — всюду жизнь. По-моему персонал.
* * *
Щедрин и Рылеев, положив автоматы на ковер номера, забавлялись игрой в техасский холдем — одну из клубных разновидностей покера. Щедрин ждал прихода «трех одного вида», в то время как Рылеев, азартный по натуре, лелеял намечающийся «полный дом». Сделали ставки. Щедрин поменял одну карту, а Рылеев две. Повысили ставку, и еще повысили.
— А я вот не люблю всего этого либерализма, — продолжил Рылеев начатую ранее мысль. — Парады гомиков, и все такое. Сперва гомики, потом муслики тоже парад устроят. Вижу твои пять, набавляю еще три.
Щедрин слегка покраснел, но в свете полевого фонаря, освещавшего в основном стол, перемены в его лице остались незамеченными партнером.
— Вижу твои три… — сообщил он. — И вот еще десять. Нет, двадцать.
— Ну, знаешь ли…
— Нет, видишь…
Оба замолчали одновременно. Из коридора отчетливо донеслось:
— Бррам-бам-бам, бррам-бам-бам… бам! — баритонально, а затем очень чистое, очень сильное меццо вывело на одной ноте:
— Я пришла к тебе против воли. Но мне велено исполнить твою просьбу. Спаси Лизу, женись на ней.
Все стихло.
— Какую Лизу? — шепотом спросил Рылеев. — Твою гёрлфренд зовут Лиза?
— У меня нет гёрлфренд, — растерянным шепотом отозвался Щедрин.
В коридоре снова запели:
— Бррам-бам-бам, бррам-бам-бам… бам!
И однонотным контрапунктом пошло опять меццо:
— И три карты… три карты… три карты…
И снова стихло, уже окончательно. Некоторое время Щедрин и Рылеев смотрели друг на друга.
— Ебаный в рот, — сказал Щедрин, поднимая автомат с пола и бесшумно поднимаясь на ноги.
Рылеев сделал тоже самое.
— Надо посмотреть, — сказал он вполголоса, а потом вдруг крикнул, оглушив и напугав Щедрина, — Кто там?!! Эй!!
— Идиот, — тихо сказал Щедрин, силой воли подавляя страх и переполняясь воинской доблестью. Придерживая автомат правой рукой, он быстро и ловко, почти без шума, подошел к двери, ловким движением взялся за ручку, и рванул дверь на себя. Рылеев припал на одно колено, целясь из автомата в образовавшийся проем.
— Что там? — спросил он хрипло.
— Не видно ни хуя, — отозвался Щедрин. — Ладно. Подожди. Э… Прикрой меня. Черт, фонарик нужен.
Рылеев оглянулся. Полевой фонарь не подходил — слишком тяжелый. Обычный монтерский фонарик лежал на трюмо. Немного поколебавшись, Рылеев опустил ствол и прошел к трюмо, а когда обернулся, в комнате уже находились, помимо Щедрина, еще двое. Долговязый и очень черный в сумеречном свете негр аккуратно и бесшумно укладывал насильственным путем выключенного Щедрина на ковер, а слегка крестьянского вида, как показалось горожанину Рылееву, шатен в элегантном костюме направил автомат Щедрина Рылееву в голову.
— Бросай дуру, — сказал шатен.
— Э…
— Я говорю, дуру бросай.
Рылеев осторожно, левой рукой, перекинул ремень автомата через шею, медленно присел на корточки, и положил автомат на ковер. И в этот момент в номер вперлась темноволосая стерва, виденная им давеча в баре. Уверенным шагом она подошла к Рылееву (он отпрянул), наклонилась, и подобрала автомат. Негр, уложив Щедрина, закрыл и запер дверь.
— Где говорильник? — спросил у Рылеева шатен.
— А?
— Рация, передатчик.
— Эдуард… — позвал негр.
— А?
Негр кивнул в нужном направлении.
— Ага, — сказал Эдуард. — Линка, не застрелись там. Так. Ничего себе.
Аделина и Эдуард одновременно подошли к агрегату. Он был громоздкий, имел множество дисплеев, кнопок, клемм, и рычагов. Эдуард оглянулся.
— Я предупреждал, — сказал негр.
— Ладно, — сказал Эдуард. — Эй, связной, тебя как зовут?
— Валера, — сказал ошарашенный Рылеев.
Негр хихикнул.
— Нам нужно срочно позвонить. Иди сюда, — велел шатен Эдуард.
Связной Валера подошел к агрегату.
— Линка, не верти дурой, — предупредил Эдуард. — Так. Нам нужно позвонить… Милн?… вот по этому номеру, — он взял лист бумаги, поданный ему Милном.
Связист посмотрел на номер.
— Не понимаю, — сказал он.
— Чего тут понимать?
— Это не российский номер.
— Ну и что?
— Код страны…
— Что «код страны»?
— Странный какой-то.
Эдуард глянул на Милна. Милн развел руками.
— Вроде бы… — начал было Эдуард, но сразу замолчал.
— Этот код от страны не зависит, — объяснил Милн.
— Ага, — сказал связист. — Тогда понятно… А это…
— Валера, нам некогда, — сказала Аделина, рассматривая автомат. — Что тут? В фильмах показывают… Ага. Нам некогда, — повторила она, вертя автоматом и глядя на Валеру.
— Э! Э! Осторожно! — Рылеев отодвинулся, закрываясь рукой.
— Связь, — напомнил ему Эдуард.
Рылеев, обойдя полукругом Аделину, присел за агрегатом. Засветились дисплеи, погас контрольный огонек.
— Сейчас он вызовет подмогу, — предупредила Аделина.
— Не вызовет, — возразил Милн.
— Мы же не совсем идиоты, кое-что понимаем и видим, — объяснил Эдуард, следя за действиями Рылеева. — Не так уж это сложно.
Из агрегата раздался гудок, похожий на обычный телефонный. Рылеев снял с крепления наушник и протянул его — от себя. Милн взял наушник, но динамик агрегата почему-то продолжал работать. Это удивило не только Милна, Эдуарда, и Аделину, но, почему-то, Рылеева тоже. Он стал осматривать агрегат, тыкаясь в разные места.
— Шалом, — сказали в динамике.
— Mike, this is Lafayette, man, — ровным голосом произнес Милн.
— Hey, man, long time no see, tiger. Listen…
Связь оборвалась. Очевидно, Рылеев ткнулся куда-то не туда.
— Hello? Hello? Shit.
Милн опустил наушник и мрачно посмотрел на Рылеева.
— Я сейчас налажу, — извиняющимся тоном пообещал Рылеев, хлопоча.
Эдуард взял его за шиворот и поставил на ноги.
— Слушай, сокол, — сказал он. — Техническое совершенство и удобство потребителя нас не интересуют. Нам просто нужно позвонить, и чтобы нас не прерывали. Еще раз прервется связь — я тебя утоплю в сортире по национальному признаку. Я, знаешь ли, славянин без скандинавских добавок. Я так решил.
Рылеев послушался.
— Что за шалом? — спросил Милна Эдуард. — Ваш знакомый — израильтянин?
— Нет, он всегда так отзывается на телефон. Это сбивает с толку всех, включая евреев. Он любит сбивать людей с толку.
Какой-то непонятный, или непереводимый, американский юмор, решил Эдуард.
— Mike, it's me again, — сказал Милн. — Listen, scooter, I need to talk to a friend of yours. You remember, the slightly fucked-up individual from the Upper West Side.
— Indeed.
— Can you put me through?
— I'm afraid I cannot do that, sport. If you could tell me what the problem is, though…
— It's a long story. I'm stuck here with a bunch of others, I don't want to tell you where…
— I know where.
— You do? — Милн искренне удивился.
— Yeah. Never mind. So you've gotten yourself into a fix, and you want Chuckie, of all people, to give you some ideas about how to extricate yourself. I'll talk to Chuckie and then call you back. How's that?
— I'm pressed for time. You can't call me back. Don't you dare.
— Fine. You call me back, then. I might need some time to get Chuckie on the horn, though. Ten minutes?
— Make it five.
— Fine.
— Выключай, — сказал Милн. — Ждем пять минут.
— А кто вы такие? — спросил Рылеев, выключая агрегат. — Вы — американская разведка?
— Всем нынче мерещится американская разведка, — сказал Милн. — Нет, мы культурные работники, просветители. Мы будем мечеть строить тут неподалеку. А то в Белых Холмах мечети нет, это политически неправильное положение. Впрочем, церкви тоже нет.
— Но это как раз вполне правильно, политически, — добавил Эдуард.
— Прекратите пиздеж, — потребовала Аделина. — Эдька, покажи, как обращаться с этой дрянью.
— Вы тут в покер играете? — спросил Милн, пока Эдька учил Аделину квалифицированному обращению с автоматом.
— Мы, да… играли, — сказал Рылеев.
— А в джин рамми умеете?
— Нет.
— Жаль. Я только в джин рамми играю, — объяснил Милн. — В восточнобережных психиатрических больницах это самая популярная игра.
Пять минут прошли. Рылеев снова наладил связь, и снова динамик агрегата продолжил работать по снятию наушника с креплений.
— Tiger, — сказал Майк на другом конце провода, — it's fucking stupid, I know, but Chuck here wants to talk to you in person. Says he needs to know some details. Can you give him details?
— Линка, переводи, — тихо сказал Эдуард.
— Чак хочет знать детали и говорить лично, — перевела Аделина.
— Fine, — сказал Милн. — Chuck speaks Russian, as I remember.
— Yes, he does.
— Tell him to use Russian.
— Why?
— Never mind why.
— Чак будет использовать… говорить по-русски, — перевела Аделина.
