Он кричал, пока не подбежали врачи – две лысенькие старушки в белых тигровых шкурах.
– Заберите ребенка! Заприте в Большом Дупле, чтобы никто не заразился! Ой, ой! Грибов наелась ядовитых!
Старушки подхватили девочку под руки и исчезли: они умели это делать в медицинских целях. Помощник сказал:
– Следите за своими детьми, друзья! Ой, следите! А то вот – вот! Сами видели! Ну и ладно! Да здравствует Великий Лось! Да здравствует пятисотая годовщина нашего ежегодного праздника! Все по домам! В полночь – здесь же, с фонариками! Пока!
Никто ничего не понял, но радостный тон выступающего понятнее понятного дал понять, что ничего понимать не надо, а надо с понимающим лицом до полночи разойтись по домам и внимательно следить, чтобы дети не попадали с деревьев – убьются.
Опушка опустела.
– Глупенькая, – сказал помощник. – Надо же – так выйти! Оно, конечно, животных любить надо… – Лучше, – прервал его вождь, – не надо. Прервал и ушел плакать. Утренник был сорван.
Девочку оставили в дупле совсем одну. Как ее звали, я сказать вам не могу: все дело в том, что у этого племени имена давали людям уже в зрелом возрасте по их любимым словечкам и поговоркам. Про вождя Луненадо вы уже знаете. Кроме того, в деревне были:
Охотник Слевз («Слева заходи!»)
Рыболов Клюй («Клюет, ребята!»)
Помощник вождя Тактих («Так, тихо!»)
Повариха Комудоба («Кому добавки?»)
Звездочет Ещеод («Еще одна!»)
Силач Мамаон («Мам, а он дерется!»)
Что же касается девочки, то она была еще слишком маленькой, чтобы иметь собственные коронные словечки. Она говорила только то, что чувствовала, а чувства никогда не бывают одинаковыми. В общем, имени у нее пока не было. А звали ее просто: «Дочь Комудобы». Она сидела одна в темном дупле среди паутины и шорохов, но ей не было страшно. Кое-что она уже знала и кое-что предчувствовала. Внезапно стало светлее, и на ладони у девочки появился маленький Кто-то.
– Эх! – воскликнул он. – Привет тебе, человек без имени! Нужна помощь?
Девочка улыбнулась.
– Кто ты? И как ты можешь мне помочь?
– Я – Героический Кубик Неждали, и мне все известно! Я знаю, что ты делаешь, зачем и почему, собственно. Но ты допустила Большущую Ошибку!
– Какую?
Девочка поняла, что все это не шутки и приготовилась говорить серьезно.
– А вот такую: никогда ничего нельзя доказывать тысяче человек. Лучше поговорить с одним. Тогда…
– С кем? И как я это сделаю, сидя в дупле?
Неждали рассердился и затопал ногами.
– Не перебивай, когда советуют! Не перебивай! Сейчас мы с тобой сыграем в игру «Если умный – отгадай». Готова?
– Да, – ответила девочка.
– Отлично! От кого сейчас больше всего зависит судьба Лося? Отгадывай!
– От Луненадо, – сказала девочка, но не была в этом так чтобы уж очень сильно уверена.
– Не отгадала! Значит – глупая! Кто такой Луненадо? Да никто! Зависит все от охотника! Я отгадал, я умный. Вопрос второй: как убедить охотника? Отгадывай!
Девочка не знала, как его убедить, и честно в этом призналась.
– Не знаю. Я глупая.
– Ты не глупая, – обрадовался Неждали, – ты и не могла знать секрета Героических Кубиков! Но ты – хорошая, тебе его можно доверить. Итак, – он торжественно расправил плечи, – Невероятный Топорик!
А тем временем молодой и красивый охотник Слевз уверенно шагал по лесу.
В руке у него было копье, за поясом – меч, а за плечами – колчан с тремя стрелами и лук. Еще шапочка у него на голове была.
Хотя Слевз и знал, что уже пятьсот лет разные охотники безуспешно ходят за Лосем, хотя и понимал, что не столько охотится, сколько играет в какую-то странную игру, все равно он мечтал: «А вдруг именно сегодня именно мне повезет? Никому не везло, а мне – именно сегодня?»
Вдруг – тык-бык, что-то засвистело, и перед охотником появился Бегемотный Гиппопотам. Он загородил ему дорогу и улыбнулся:
– Здравствуй, Слевз! За Лосем – это хорошо! Как нога, все болит?
«Откуда он знает про ногу? – подумал охотник. – Странно, странно!»
А Гиппопотам продолжил:
– Я хотел бы поговорить по поводу Лося. Ты не против?
«Если откажусь – убьет или испугает», – решил про себя Слевз, а вслух сказал:
– Было бы интересно!
– Согласен? Отлично. Ну, как ты понял по моему необычному появлению, я – волшебный. Неволшебные ногами ходят, а я – тык-бык – и из воздуха! Поэтому прошу тебя и предупреждаю: не убивай Лося! Вернись домой или подстрели лисицу – только не Лося! А?
– Как бы не так! – осмелел Слевз. – Я всю жизнь мечтал об этом дне и не собираюсь менять планы!
– Но предупреждаю, если ты убьешь Лося, то потеряешь свою любовь. Ты ведь влюблен? – с этими словами Бегемотный Гиппопотам засвистел, превратился в Гиппопотамного Бегемота, а затем и вовсе исчез.
С минуту Слевз стоял, ничего не соображая. Затем начал потихоньку соображать.
«Кто это был? Зла он мне хотел или добра? И откуда ему известно, что я влюблен?.. Неважно! Все неважно! Любовь – не луна, она всегда рядом, и если есть, то уж наверняка никуда не денется. Вперед! За Лосем!»
И пошел Слевз дальше.
* * *
– Ну как? – спросил Неждали – Как мой топорик?
Кубик очень волновался за девочку.
– Я превратилась в кого ты и сказал, но вряд ли убедила Слевза.
Они задумались.
– Ага, – сказал Неждали через одну минуту и шестьдесят три секунды, – значит, любовью и бегемотами его не взять. Попробуем тогда… – и начал что-то нашептывать девочке.
* * *
А Слевз все топал по опушкам и тропинкам.
Страх прошел, и теперь он чувствовал себя героем. Еще бы! Встретить ужасного оборотня, приятно с ним поболтать да вдобавок – не побояться потерять любовь. Это как ни крутите, подвиг! Сказать по секрету, Слевз действительно был влюблен в дочку Луненадо, девушку семнадцати лет по имени Уменделла. Когда он приходил к ней в гости, то гремел Всеми Амулетами, а она делала строгий вид и говорила: «У меня дела!» Отсюда и имя. Ну, если говорить откровенно и без носорогов, то какие у нее могли быть дела? Да никаких не могло – по той простой причине, что делать она ничего не умела. И не хотела. И не делала. Ей нравились Украшения, весенние пляски Молодых Динозавров и внимание Симпатичных Охотников. Так и жила. А Слевза, конечно же, не любила, потому что он был скучный и надоедливый: бывало, притащит убитого носорога и нудит целый вечер: «Ну, съешь на ужин, я же специально для тебя его подохотил!» Или того хуже: рано утром залезет на крышу хижины и шепчет сквозь ветки: «Уменделла, проснись! Новая песня из жизни охотников!» – и затянет своим противным голосом на все помещение:
Шли двенадцать охотников,
Я был главный средь них!
Вдруг как выскочит Кто-Нибудь!
Я как – раз! Ты-ды-дых!
Уменделла! Любимая!
Коль не любишь – влюбись!
У меня жизнь противная,
Как болотная слизь!
И что, скажите, может ответить на это нормальная девушка семнадцати лет? Только: «У меня дела». Думая о том, что терять в данном случае особенно нечего, Слевз углублялся в лесную чащу.
Вдруг все кругом потемнело, да еще так сильно, что ничего не стало видно, и прямо перед Слевзом возникла Ослепительно Красивая Девушка со змеиным хвостом, рыжими усами и недурной прической. Она внимательно рассмотрела охотника и спросила:
– А не хочешь ли ты жениться на мне, Царевне Леса? Жениться и провести всю оставшуюся жизнь в богатстве и роскоши? А? Друг?
«Я тебе не друг!» – подумал Слевз.
– Не хочу я на тебе жениться, – глядя ей прямо в глаза, ответил он, – по трем причинам! Во-первых, за сто динозавренных позвоночников видно, что ты – Лесной Дух и хочешь меня погубить. Во-вторых, я вообще еще жениться не собирался: я молод, талантлив и сочиняю песни из жизни охотников. Ну и, наконец, ты опоздала с предложением: мое сердце уже давно и навеки отдано одной девушке семнадцати лет, до которой тебе в плане красоты – еще превращаться и превращаться!
Слевз сам не ожидал, что сумеет так долго и красиво говорить без рифмы. Обрадовавшись тому, что у него обнаружилась еще одна способность, взобравшись на пенек, он стал еще прямее смотреть прямо в глаза Ослепительно Красивой Девушке. Сумеет она что-нибудь противопоставить его доводам?
Девушка улыбнулась и противопоставила:
– Зря так радуешься, отважный охотник. По двум причинам. Во-первых, ты забыл, что если убьешь Лося, то потеряешь свою любовь… Семнадцати лет… А во-вторых, я предупреждаю тебя со всею серьезностию – утратишь талант к сочинению песен из жизни носорогов…
