И они тихо босо вышли из избы и пошли и встали под сильный светлый ветр благоуханный дальный на высокой жемчужный холм над селом спящим Едрово-Голь…
И тут светлый ветр прибыл словно ждал их и наполнил пьяным сладким шалым крутым крепким воздухом её сарафан и чапан и его волнистую долгую рубаху, как лиющийся парус…
И вначале они привстали на ножных перстах и потянулись ввысь выями как лебеди а потом легко пошли полетели со холма сорвались летуче…
И ветер понес переставил их на другой жемчужный холм…
И Варвара-Фекла-Кутья святая русская вдова только охнула:
— Ох Господи как страшно! как хорошо! как вольно!…
И полетела в маковом малиновом блаженном сарафане своем по холмам чудящим творящим обсыпанным рождественьскими несметными алмазами звезд’а#ми жемчугами…
И Тимофей-Измигул изловчился подпрыгнул и полетел вослед за ней в белой льняной рубахе своей расставив раскидав разметав руки и как бы оберегая перволетящую Варвару-Феклу-Кутью…
…Варвара! Летящая вдова!..
Иль ты Русь сама?..
И куда? куда? куда?..
И они полетели в холмах переславль-залесских…
Далеко далеко далеко…
И искали Святую Роженицу со Дитем Святым Новорожденным в холмах да не находили…
И от холмов переславль-залесских к валдайским холмам их понесло их повело…
И унесло и увело…
О Господь!..
В Нощь Рождества убито темно бездонно все спят на Твоей Руси…
И лишь двое блаженных — Варвара-вдова и Тимофей-юрод летают витают ликуют ликовствуют бродят в лунных святых жемчужных холмах Твоих…
Господь! дай им…
И всем кто спит и не спит в Святой Светлый Ветр на Святой Рождественской Руси!..
Господь!..
Гряди!..
1981
…Однажды дервиш Ходжа Зульфикар вместе с сыном своим Касымджоном-Стволом сидел в пустынной вечереющей ура-тюбинской чайхане и вдруг закрыл глаза словно безумно вспомнил нечто нечто положил руки на голову и долго сидел так…
Куда ушла душа его? куда?..
О какие пределы билась душа его как птица влетевшая внезапно тайно в окно кибитки и бьющаяся о стены слепые?..
О стены вселенной! о которые бьется душа человеческая — а что там? а что там? а что там?..
Там один Аллах!..
И дервиш долго сидел молча молча молча а потом стал шептать древнюю Песнь Саньясина.
И шептали снежные уста его:
— Раздайся песнь! Пой громко эту песню Саньясин! АУМ ТАТ CAT АУММ! Пускай в тебе угаснет жажда жизни!.. Она влечет душу от рождения к смерти и от смерти к новому рожденью!..
Не знают истину все кому грезятся бессмысленные сны: отец мать дети жена верный друг…
Там где ты думаешь найти свободу — ни этот мир ни тот тебе не может дать…
Бесплодны твои искания в святилищах и в книгах…
Я отвергаю жизнь и здесь и там — все небеса и землю и самый ад и все страхи и надежды… Так рви свои оковы отважный Саньясин! Не обращай внимания на то — живет твоя плоть иль умирает уже… Её задача кончена и карма пусть её уносит… Уподобляйся вечно бегущему потоку! АУМ ТАТ CAT АУММ!..
…Дервиш ты вспомнил тысячелетнего монаха Саньясина и вечную Песнь его?
Касымджон-Ствол сказал:
— Какие у него были глаза и волосы, отец?.. Как звучал его голос мимолетный скоротечный преходящий?.. Я знаю песнь его но хотел бы увидеть его во плоти земной пыльной дальной отец!..
Тогда дервиш открыл глаза и убрал покойные руки с головы своей и озарилось лицо его.
И он сказал:
— О блаженное Колесо Сансары Колесо Превращений! запредельное запредельное! запредельное!..
И все мы плывем живем на Колесе необъятном этом!
Истинно сказано: «Великий квадрат не имеет углов а великое Колесо не имеет пределов границ рубежей!»
Но Саньясин сошел сорвался с Колеса и ушел за те пределы и нам его не увидать! ни в образе человека ни в образе зверя ни в образе растенья или камня!
Сын мой смертный Касымджон-Ствол, но там пни свежи и монах бежит за рубежи души души души! да!
А в Последние Времена многие человеки уйдут за рубежи души…
А там Шайтан Сатана ждет алчет их!..
Сын мой, но был в рамитском ущелье монастырь мусульманских монахов мистиков суфиев-аскетов и там был Укульссак-Духна-ЧормазакКаландар и он молится Богу всякий час и ненавидел ночь и сон её, ибо она отнимала его у молитвы, у Бога…
Но весной когда цвели рассыпались дышали в ущелье снежнокудрые безвинные алычи и груши и яблони — он маялся сокрушался ненавидел цвет жемчужный их ибо святые текучие духмяные падучие лепестки соблазняли отвлекали его от молитвы и тайных бесед с Богом его…
И тогда он брал топор лесорубов и рубил деревья цветущие чтоб не мешали ему Бога любить…
И много безвинных дерев он порубил погубил повалил в шумящем обильном цвете их…
Но вот однажды он пришел с топором на вершину горы Рамит-ФанЗвезда и тут увидел одинокое цветущее дерево дикой сливы.
А под деревом бил роился родник и там пила воду из дивных камышовых осиянных лепетных перстов своих вдова Кусс-Камышш-Халва-Ханна из кишлака Гульдира-Сафеддак…
И монах суфий аскет солончак Укульссак-Духна-Чормазак-Каландар увидел вдову спелотелую и родниковую воду протекающую в её перстах и насмерть навек запредельно возлюбил её и руки её и ноги и воду родника в её перстах…
Весна была тогда окрест а на вершине горы блаженной Рамит-ФанЗвезда был веял вешний святой плотоядный пряный от цветущего шиповника и боярышника ветр…
И он гнал гнал гнал Укульсакка-Духну к Кусс-Камыш-Халва и её гнал гнул к нему и аскет от медового ветра и адова соблазна и плотьского блудного внезапного возбешенья на вдову с топором в руках бушующих камнем упал пал пал пал объял усладил взял! айя!..
И все её платья изоры ичиги бусы изорвал — растерзал как памирский белый снежный исполин волк попавший в сеть для алмазного ферганского фазана! айя!…
…Аллах упаси!.. не дай весной встретить покорную спелотелую невнятную вдову на вершине горы блаженной у хрустального родника! не дай!..
Но!.. Дай!.. Аллах!..
Но и в любви аскет суфий Укульсакк-Духна не выпускал из рук топора, а потом опустошенно сказал:
— Кусс-Камышш-Халва ты шайтан! я рубил цветущие безгрешные дерева а надо рубить тебя!.. Ты плотина из валунов камней на реке моей!.. И он изрубил топором все одежды её.
Она сказала:
— Вечный встречный возлюбленный мой Укульссак-Духна!.. Я всю жизнь ждала тебя! Руби меня! Я люблю тебя!.. У оленей гон бывает осенью а у тебя весной! блаженный мой
Укульссакк-Духна!.. Я узнала твой зебб! и теперь не боюсь твоего топора!.. Руби вали меня!.. Олень мой!.. Я насмерть на века люблю тебя!.. Подрубленно поваленно люблю люблю тебя! олень олень люблю тебя!..
И она омылась в роднике и не поднимая не собирая с травы одежд своих счастливых в прах изорванных осиянная нагая нагая нагая ушла. Навек Кусс-Камышш-Халва-Ханна ушла…
А Укульссак-Духна навек насмерть остался у родника на вершине горы Фан-Рамит-Звезда с тунным постылым топором своим.
И он ждал ночи и Плеяд её и Бога ночного своего, чтобы воззвать к Нему и молить о грехе своем…
И ночь пришла и Плеяды притекли и Укульссак пал на колени на вершине горы и стал взывать к Аллаху…
Но Аллах к нему не приходил не приходил не приходил…
— Йыыыы!.. Йыннн!.. Господь мой! что покинул меня? что не слышишь меня? где где где Ты Ты Ты Ты Ты?..
И тут встала древляя зороастрийская звезда любви Тиштар.
Звезда сноп костер огня и она стала жечь поедать жалить УкульссакаДухна, ибо Тиштар — ночное палящее солнце для всех влюбленных на земле, а их мало! да!..
И тут луна встала над блаженной горой Рамит-Фан-Звезда…
И суфий молил звал Бога но Бог молчал…
…Не знают истины все кому грезятся бессмысленные сны: отец мать дети… жена жена жена… вдова… Кусс-Камышш-Халва!.. айя!
И тут Укульссак-Духна увидел, что луна жемчужною парчою пехлевийской мешхедской одинокую дикую цветущую озябающую на горе сливу облила обдала убрала…
И тут монах увидел что у сливы было два дивных округлых девьих женственных женовидных сросшихся ствола.
Двустволая нежная трепещущая молочная жена млечная живая слива цветущая под луной была была была…
И суфий глядел на неё и шептал:
— Слива… двустволая нежная сестра жена алавастровая млечная молочная Кусс-Камышш-Халва-Ханна лунная трепетная я люблю тебя навек!..
Ты не ушла? ты не ушла? ты не ушла? возлюбленная лунная… ты не уйдешь?.. ты не ушла любовь моя!..
