— Игра это или нет, — шипит она, — это было жестоко. Я не говорю, что ненавижу тебя, Кейд, но прямо сейчас… Не стану отрицать, что это не так. — Она разворачивается на каблуках и выбегает из комнаты.
— Да, парень, — медленно произносит Бри, — ты просто ее раздавил.
— Я… я не хотел. Само вырвалось.
— Ты должен извиниться, — говорит Делл.
— Знаю. Я извинюсь.
— Пусть сначала остынет, — говорю я обоим. — Энн нужно время, чтобы она готова была разговаривать.
Кейд в ответ кивает.
Делл долго разочарованно смотрит на сына.
— Нам с мамой нужно ненадолго уехать. — При этом он смотрит на меня с такой нежностью, что я почти забываю, что наша дочь только что выбежала в слезах. — Скорее всего, мы вернемся к обеду, поэтому приготовьте себе что-нибудь поесть. И присматривайте за Энн. Кейд, ты отвечаешь за то, чтобы на ее лице появилась улыбка.
— Хорошо, — бормочет Кейд.
— Да, у меня небольшой сюрприз. Чтобы заработать еще очко, я заказал столик на ужин в «Стефани Инн» — одном из любимых маминых ресторанчиков.
Я чувствую, как сердце подпрыгивает от радости.
— Правда?
— Угу. Подумал, что дети тоже обрадуются, поэтому пойдем туда все вместе. — Он поворачивается к Кейду и Бри: — Ресторанчик на пляже, поэтому я подумал, что мы можем пройтись пешком. Выходим в пять часов, поэтому сообщите Энн, чтобы она тоже была готова.
Кейд— Ты не можешь уйти одна, — говорю я Бри, когда уехали родители.
Она направляется к задней двери в своих шлепанцах.
— Конечно, могу. Смотри! — Сестра открывает дверь и выходит на террасу, не сбавляя шага.
Я бегу за ней.
— А как же Энн?
— Пока мама с папой не вернулись, она — твоя проблема. Не собираюсь весь день просидеть в четырех стенах, когда это не входит в мои обязанности.
Я смотрю ей вслед, когда минуту спустя она на цыпочках пересекает лужайку, выходит на песок и шагает на север по пляжу.
— Отлично! — бормочу я, возвращаясь в дом. — А я тут торчи.
Хотя сам виноват. Если бы я не открывал свой рот, не вспоминал о Тэннере, Энн сейчас бы не рыдала наверху, а мне не пришлось бы с ней нянчиться. Мне очень ее жалко. Я хочу сказать… я не хотел поступить так по-идиотски.
Через какое-то время я поднимаюсь к Энн в спальню, чтобы поговорить, но она меня не впускает. Только отвечает сквозь запертую дверь:
— Уходи, Кейд. У меня нет настроения разговаривать.
Чуть позже я пытаюсь еще раз.
А потом еще раз.
— Прекрасно, — восклицаю я после четвертой попытки, — но только не говори потом, что я не пытался. Да, и за дверью я оставляю твои лекарства. Мама говорит, что ты уже два дня их не принимаешь. Если ты злишься на Тэннера, это совсем на значит, что можно бросить принимать лекарства. И папа сказал, что ты к пяти должна быть готова — мы идем на ужин в «Стефани Инн». В шортах не пускают, но в штанах и шлепанцах — можно. Да, и на всякий случай… я на самом деле сожалею о том, что сказал.
В два наконец возвращается Бри.
Родители приезжают к четырем. Я подумываю рассказать им о Бри, но потом решаю, что не стану и запишу себе еще одно очко за то, что не наябедничал. Энн так и не выходила из комнаты. Она спускается вниз только в начале шестого, после того как ее зовет папа.
— Как ты себя чувствуешь? — спрашивает мама, когда видит, как старшая дочь спускается по лестнице.
— Отлично. — Отлично она не выглядит.
— Вот видите, у нее все отлично, — нетерпеливо произносит Бри. — Теперь мы можем идти?
— Ступайте вперед, — велит ей папа. — Вы с Кейдом.
Мы идем к «Стефани Инн», мама с Энн в нескольких шагах позади от нас.
— Мне показалось, — спрашивает мама у Энн, — или на этой недели ты пару раз морщилась от боли? Ты что-то нам не договариваешь?
— Ничего.
— А сегодня утром, когда Кейд сказал… то, что он сказал, тебе стало больно не только от его слов. Могу поклясться, что ты поморщилась.
— У меня была изжога или небольшая отрыжка. Что-то такое.
— В груди?
— Да, но… это пустяки. Все прошло. Кроме того, врачи предупреждали, что могут быть боли.
— Могут, если состояние ухудшится! Энн, ты должна держать нас в курсе. Может быть, ты слишком перетруждаешься.
— Я вообще ничего не делаю. Только книги читаю на пляже, смотрю телевизор и гуляю.
— И на лошадях катаешься.
— Да, катаюсь на лошадях. Но если это слишком, в таком случае…
Я оборачиваюсь, чтобы посмотреть, почему она замолчала. Энн смотрит на приближающуюся к нам пожилую пару, при этом оба подозрительно улыбаются. Старик держит розу на длинном стебле. Остальные тоже видят эту странную парочку, мы все замедляем шаг, чтобы понять, что происходит.
Поравнявшись с Энн, старик протягивает ей розу.
— Мне кажется, это ваше, — говорит он, и они со спутницей продолжают идти дальше.
— Подождите! — окликает Энн. — За что?
Старик оборачивается, подмигивает сестре, но продолжает идти.
Все в возбуждении толпятся вокруг Энн.
— Почему он подарил тебе розу? — спрашиваю я.
— Наверное, старый лис, — замечает Бри, — любит польстить молоденьким девочкам.
Папа выглядит встревоженным. Он продолжает смотреть вслед пожилой паре.
Мама первой замечает, что к стеблю, как раз под лепестками, привязана небольшая ленточка. На ней крошечная бумажка, как ценник, размером с мой ноготь.
— А это что?
Энн разворачивает записочку.
— Здесь написано «Н». — Она показывает ее всем, чтобы мы прочитали сами.
— Очень-очень странно, — протягивает Бри, когда записка попадает к ней. — Кто станет дарить цветы совершенно незнакомому человеку?
Не успела она это произнести, как мальчик лет восьми отбегает от родителей и направляется прямо к нам, пряча руку за спиной.
— Прошу прощения, — говорит он и достает из-за спины очередную розу на длинном стебле. Протягивает ее Энн и убегает.
— На ней очередная записка, — тут же замечаю я.
Энн продолжает таращиться на мальчика. Когда он подбегает к родителям, они все втроем весело машут нам и продолжают идти по пляжу.
— Здесь написано «Е», — читает Бри. — Н. Е.
Я не могу сдержаться.
— Не!
— Прекрасно, ты умеешь читать по буквам! — невозмутимо заявляет Бри. — Но что же это значит?
Энн переводит взгляд то на розу, то на мальчика, который ее подарил.
— Меня это пугает.
— В груди болит? — тревожится мама.
Энн закатывает глаза.
Еще минуту мы стоим на пляже, глядя на проходящих мимо людей и гадая, не вручит ли нам очередной прохожий розу. В конце концов папа говорит, что нам надо идти, но не успеваем мы пройти и двадцати шагов, как откуда-то появляется женщина и бежит к нам с розой. Не говоря ни слова и не снижая темпа, она протягивает цветок совершенно сбитой с толку Энн.
Что бы здесь ни происходило — точно происходит не случайно.
— Здесь буква «Т», — говорит Энн, прочитав очередную крошечную записку. — Нет.
— Что нет? — удивляется папа.
— Странно, — говорит Бри.
Мама посмеивается:
— Именно так я и подумала.
Следующие двадцать минут действо продолжается: каждые две минуты возникает новый прохожий с розой, к которой привязана записочка. В появлении людей нет никакой закономерности — кто-то юный, кто-то пожилой, кто-то идет один, кто-то с компанией, некоторые в купальниках, некоторые полностью одетые. Единственное, что их объединяет, — они все идут с розами, которые потом молча вручают Энн. Хотя многие улыбаются, а те, что помоложе, смеются.
— «Не то, что ты думае», — медленно читает Энн все записочки по очереди.
— Может быть, кто-то считает, что ты толстая, а не худая, — предполагает Бри.
Энн не обращает на ее слова внимания.
— Я уверена, что еще должна быть, по крайней мере, одна роза.
Когда мы двигаемся дальше к югу, мимо Хейстек Рок, я внимательно изучаю пляж. К этому времени мы все на сто процентов уверены, что где-то в толпе прячется Тэннер. Поэтому неудивительно, что, когда люди впереди расступаются, посредине оказывается один-единственный человек.
И он держит розу.
И улыбается до ушей.
Еще секунду назад папа улыбался, но теперь он вне себя от злости.
— Я же сказал тебе, чтобы ты держался подальше от моих дочерей, — рычит он.
Мы все замираем на месте.
Кажется, Тэннер его не слышит. Он, продолжая улыбаться, направляется к нам. Наконец, оказавшись от Энн на расстоянии вытянутой руки, останавливается и протягивает ей розу.
Она быстро читает записочку.
— «ШЬ», — вслух читает она. — «Не то, что ты думаешь».
Она не успевает ничего сказать, как Тэннер пускается в объяснения:
— Это не то, что ты думаешь, Энн. Девушка, с которой я был, — это моя сестра Лаура. Она живет с отцом в Портленде.
