Тогда же Светка узнала, что беременна, и засобиралась замуж. Ее выдали за обстоятельного, разведенного (но, слава богу, бездетного), крепко стоящего на ногах предпринимателя, занимающегося мелким оптом. Разменяв свою двушку на Печерске, он купил трехкомнатную квартиру в Лесном, в том же подъезде, так как мама не хотела переезжать отсюда. Их проклятую для мужчин квартиру основательно отремонтировали и оставили там маму с бабушкой. Бабушка была уже совсем плоха, и тут уже начались настоящие потрясения в Светиной жизни, а также ее первые уверенные шаги в области медицины.
Вадик увидел ее — всю в белом, с белой коляской, набирающую сообщение на белом телефоне, — когда шел привычным маршрутом от Любушки на угол Братиславской и Киото, где запарковал машину. Он тут же вспомнил, с каким надрывом Светлана Жук кричала в трубку. Когда они поравнялись, Вадик растопырил руки в белых вязаных варежках со скандинавским рисунком, выдыхая облачко пара и совершено искренне улыбаясь, воскликнул:
— Света! Светка, привет!
Она остановилась, в последний раз взволнованно взглянув на телефон, потом с некоторым сомнением посмотрела на Вадика. Он был в джинсах, черных кожаных туфлях, дутой куртке, отороченной мехом, в дурацких варежках и шапке-ушанке.
— Светка! Светка Жук! Ой, а это Соня, да? Неужели Соня? Такое имя красивое, можно посмотреть?
Светлана сделала решительный шаг навстречу, заслоняя доступ к коляске, снова с опаской покосилась на телефон. Сперва Вадик хотел сказать, что они учились в параллельных классах, но вблизи ее лицо выглядело явно не на тридцать, а скорее на все сорок.
— Ты что, Свет, не узнаешь меня? — Он снял шапку, показывая взъерошенные густые черные волосы, стал напряженно морщиться, вопросительно округлив, точно лягушка, глаза золотисто-янтарного цвета.
Светин взгляд беспокойно метался от коляски к телефону, от телефона к Вадику, от Вадика снова к телефону, от телефона к дороге за Вадиком.
— Ну, прости, не узнала, значит, — он вздохнул, надевая шапку. — Я Вадик Смирнов, я на два класса младше тебя учился.
— В сто девяносто второй, что ли?
— Ну да, — в пальцах аж зачесалось от азарта, ведь она могла учиться в сотнях километров отсюда. Все-таки он умеет чувствовать людей. Вадик был очень рад ее видеть.
Светин взгляд потеплел и заново пробежался по его одежде.
— Кажется, я тебя вспоминаю, но это так давно было… я же там до шестого класса только училась…
— Да я тоже потом ушел. Я тебя по хомячкам вспомнил…
— Да нет, хомячки были не у меня, а у Верочки Назарчук, даже не хомячки, а крыски, белые такие.
— А, ну да… да… надо же. А я тут так, по делам, в прошлый раз видел Славку Богдасевича, так он там рассказывал про наших, про тебя сказал, что дочку родила.
— Тю, так вторую уже…
— Да, а первой сколько?
— Дарья уже во второй класс ходит. — Да, классно. Как там вообще? Не болеют детки?
Тут необходимо отступление на тему болезней и Светланиных познаний в области медицины. Началось все с бабушки, которая, по глубокому убеждению внучки, до сих пор жила лишь благодаря грамотно подобранным гомеопатическим шарикам и вовремя приложенным компрессам с различными продуктами жизнедеятельности пчел, а также виртуозно скомпонованным коктейлям из различных кореньев и травам — на святой воде и в нужную лунную фазу. Первая Светина беременность была и впрямь не из легких. Тогда же и начались шоки. Первый — когда с первого по четвертый месяц у нее вот такими комками шла кровь. Она страшно любила эти разговоры, и как-то так вышло, что вопреки своей осторожности, смутно знакомый однокашник, с восторгом и сочувствием выслушавший про здоровье младшего ребенка, сделался объектом, достойным и всех остальных историй тоже.
Так вот, беременность была тяжелой, врачи махнули на нее рукой. Дабы не пересказывать все нюансы этих историй, достаточно упомянуть две ключевые фразы, характеризующие каждый новый изгиб сюжета. Первая: на нее, или на ребенка, или на маму с бабушкой ленивые и ничего не умеющие врачи «махнули рукой». Так было с новорожденной Дарьей, которую действительно волей какого-то злого рока умудрились заразить стафилококком, и у нее в глазках было вот столькогноя, что врачи «махнули рукой» и отпустили их домой под расписку. А вторая: на «Скорой» меня уже знают». На последнем месяце второй беременности давление у нее было стабильно двести на сто сорок, на «Скорой» ее уже знали, а в больнице Светлана не любила лежать, потому что там не врачи, а преступники, она в курсе их методов, с ее анамнезом, в ее возрасте, в конце концов, никто не стал бы с ребеночком носиться, а у нее было и многоводие, и обвитие пуповиной, и много другого, плюс аллергия на все. А что «Скорая»… ну, приехали, ну укололи… Новорожденная Дарья, конечно, «дала нам всем жару». Костик, муж, мотался каждый день к какой-то особенной бабушке в Семиполки — село по Черниговской трассе, — чтобы привезти для ребенка какую-то чудодейственную мазь. Они потом с бабкой как-то там договорились, чтобы доставать лишь ключевые компоненты мази, а все приготовления, заговоры и причитывания Светлана научилась делать сама. Причем ее мазь получилась даже лучше, чем бабкина. А потом Дарья заболела бронхитом. Тоже — словно какой-то злой рок висел над ней (подумал Вадик), ведь не так много детей, наверное, болеют в полтора года обструктивным бронхитом. В результате у нее развилась астма — девчонка ходит в школу только с ингалятором. Приступы такие, что просто фиолетовая вся, до судорог доходит, и каждый раз думаешь, что это уже точно конец… А что врачи? А врачи ничего… Там, в этой болячке, все очень завязано на климате, лучше всего ездить в Евпаторию и в специальные соляные пещеры. И никаких заграниц, никаких курортов — только пульмонологические санатории. Но как там кормят! У ребенка теперь гастрит, плюс холецистит хронический, а это вообще строжайшая диета.
Тут Вадик с вдохновением вспомнил Славкину плитку в д/о им. Сутковского и рассказал, что у него сын тоже настолько болезненный, что приходится на отдых везти с собой все.
Затея с плиткой очень понравилась Светлане. Потому что они стали останавливаться в Евпатории «на квартире» и просто ходить на процедуры, но санаторий ведомственный, то есть приходится платить и за номер с питанием тоже, иначе нельзя. Правда, тащить будет тяжело — ведь они могут ездить только поездом. Дарью укачивает в машине, даже с одного конца города в другой доехать уже проблема. Из-за этого пришлось отказаться от скандинавской гимназии, хотя как же там девочке хорошо было! Но мотаться через весь город на Позняки… Потом Вадик рассказал про Люду, что они с детьми вообще берут с собой все продукты, но им там готовят.
— А куда они ездят? — с некоторой враждебностью спросила Светлана.
— В Египет, кажется, в Тунис…
— Нет, этого я никогда не пойму. Я считаю, что в такие места нужно ехать уже со взрослыми детьми. Там же переезд этот, арабы, кухня их. Это родителям вдвоем поехать, зачем ребенка с собой тащить.?..
Тут у Светланы звонил телефон, она умирающим голосом, с надрывом, стала говорить: «Ужасно… ой, ужасно, даже не спрашивай…», а Вадик вежливо ждал, придумав прекрасный повод для продолжения знакомства.
Он сказал, что у его сына сильнейшая аллергия. «Господи, Света, как я рад, что мы встретились!» И что он вот-вот готов признать традиционную медицину совершенно бессильной, так как то, что выписал врач, таблетки эти, по всей видимости, только «бьют по печени» и ничего больше.
Светлана слушала его с таким трепетно-учтивым выражением лица, мелко кивая, что стало как-то не по себе.
— Ну, да, да, — сказала она, бегая взглядом, — аллергия — это в первую очередь печень, с этого нужно начинать, попить препараты, укрепляющие печень…
— Так вот я и говорю, что очень не доверяю этим препаратам, может, ты что-то толковое подскажешь? Травки там?
О травках можно было говорить часами, но Светлана нервничала и куда-то спешила. Вадик записал ее домашний телефон и помчался в офис, прекрасно успевая к пятничной телелетучке, осуществляемой между американским, французским и украинским офисами с помощью веб-камеры и телефонной системы «aastra». В соседнем офисе, у Люды, праздновали какой-то день рождения, Вадик успел и туда заглянуть на огонек, попутно обдумывая, с кем бы лучше провести этот вечер.
Людмила вцепилась в Вадика прямо в дверях, держа бокал с шампанским в одной руке, а другой рукой доверительно обняв его за плечи. Она была в отличном настроении и слегка не похожа на себя. История с закрытыми семинарами начинала втягивать ее, разбудив охотничьи инстинкты, сделав похожей на кошку, приведя в тонус все, что за годы сытой спокойной жизни успело размякнуть и округлиться. Людмила даже одета была сегодня как-то по-кошачьи: черные атласные брюки и узкая леопардовая блузка с пышным жабо.
