– Ты ведь знаешь, люди всегда говорят: «Все будет хорошо. Все обойдется». Они говорят так, потому что больше ничего не могут придумать.
– Не ищи оправданий.
– А ты даже не пытался.
Парень смотрит вниз, обдумывая положение. Через секунду плевок вылетает из его рта и падает вниз. Молодой человек одет в чёрную кофту с длинными рукавами и капюшоном, надетым на голову. На голове надета бейсболка, из-под капюшона виден только козырёк зеленого цвета.
– Вы оба сумасшедшие, вы это знаете?- говорю я.
– Возможно.
– Вас арестуют.
– И кому это решать?
Он смеется:
– Уж точно не таким, как ты.
А я говорю:
– Не заставляйте меня в этом участвовать.
– Вначале люди верят, но потом понимают правду.
– Не стоит недооценивать противника.
– Сомневаюсь, что здесь все так просто.
– А я иногда именно так и думаю. Долго это не продлится.
Этих людей я воспринимаю как иностранцев. Страна их кажется мне чужой и непонятной.
– Свобода – вот что нам грозит. Я вам советую: нечего ее и пробовать. Увидите, что она приходит, – бегите. А если она искушает вас бежать, оставайтесь на месте.
«Итак, реальность вот вот навалится на меня» – думаю я. – «Неважно – готов я или нет».
Я покладистый человек и допускаю любые убеждения и безумства, лишь бы мне не навязывали их силой.
– Не я сделал Россию такой, какая она есть, – говорю я.
– Возможно, но ты помог ей стать такой, – возражают мне.
Банальность происходящего кажется мне чуть ли не священной. Я вдруг понимаю, что у меня хорошее настроение. Это меня беспокоит.
– Похоже, ты разочарован.
– Конечно разочарован. А ты нет?
– Я особых надежд не питаю. И вам не советую.
– Теперь мы не можем повернуть назад. Особенно после того, что мы увидели.
– Я уже не уверен, что я что то видел.
– Всё это мне вообще не нравится.
– Вы напрасно тревожитесь, поверьте, – уверяют его. – Я бы сразу дал вам знать, если бы ситуация как то касалась вопроса безопасности, вы это знаете.
– Может, власть меняется? Пошли поближе.
– Иногда полицейские оставляют людей в покое с определенной целью.
– Я всегда плыл по течению, – рассуждает он, – но это было главное течение, основное. Плыл, так сказать, с народом. А сейчас сижу на берегу. На обочине. Но, с другой стороны, на обочине тоже со всем народом сижу. При этом учти – я не жалуюсь. Лично мне на обочине хорошо.
– Как мы дошли до такого?
– Что?
– Почему все всегда происходит именно так?
– Да, ладно. Пойдем.
– Мы заслужили этот праздник, – говорю я, на редкость неудачно выбрав время.
– Мужество тут ни при чем.
– Вообще странно, что вы согласились участвовать в таком деле.
– Я согласился не ради денег.
И все же, что случилось? Почему он так дурацки улыбается?
– Что смешного? — подозрительно спрашиваю я.
Я соображаю, что все кричат одно и то же, словно сцена отрепетирована заранее, а напряженные, серьезные лица ясно дают понять: спорить бесполезно.
Меня обманули? Как говорил отец, чтобы определить, обманывают тебя или нет, первым делом нужно установить, может ли человек, с которым ты говоришь, каким-то образом получить выгоду, если солжет. Если ложь ему выгодна, скорее всего, он лжет.
Дошли наконец до сути. Сколько времени? Долго ли еще?
Белое. Ничего, кроме белого. Никаких чувств, эмоций, ощущений. Только белое. Девушки в белых платьях с белыми шарами. Подобное шоу кажется мне абсолютно нелепой показухой. Но, надо признать, смотрится эффектно. Я смотрю на них и думаю о том, что ничего не стоит уничтожить эту юную беспечность. Мне становится страшно.
На самом деле революция уже наступила, и чтобы понять это, нужно только взглянуть на лица этих девочек.
Я вытираю лицо носовым платком, но это мало что меняет. Меня одолевает нервный смех, а потом хочется заорать во все горло.
«Это все на поверхности, – думаю я, – а дальше что? Я скольжу по поверхности, я не вижу ничего другого».
Свобода бывает разная. Я человек выдержанный и стараюсь избегать неприятностей. Мне всегда казалось, что мир, в котором мы живём, был бы намного приятнее, если бы мы научились разговаривать друг с другом вежливо и уважительно.
Я уже ни на что не обращаю внимания. Солнце начинает припекать.
Не может быть, чтобы на этом все закончилось. Должно быть что-то еще. Начинаю понимать, что до сих пор кое-что выпадает из поля моего зрения. Постепенно мысль становится четче и определенней. Когда мы утратил свою свободу? В начале мы были свободны. Обладали возможностью выбора?
В данный момент мы слабы, но мы это преодолеем.
Появляется призыв выбрать новых лидеров. У митингующих появляется страх, что лидеры оппозиции их предадут.
Сожгли портрет президента.
– Видишь, как все просто, – говорит человек с флагом. И уходит.
Несогласность несогласных с самими собой чувствуется на этом митинге. Это ребята в зауженных штанишках, модных очочках, с айпадиками, они из протеста делают моду.
Информации мало. Слишком мало информации. Перформанс, превращение куска обыденной реальности в спектакль. Создание полной иллюзии безопасного ненасильственного развития событий. Нейтрализуют главную силу, которую государство готовит для отражения революции – силовые структуры.
Я не понимаю, что делать с собой. Ничего особенного я и не хочу делать, но есть желание совершить что-то необыкновенное, значительное.
Больше всего ненавижу такие ситуации: когда непонятно ни что происходит, ни что делать.
Отношения русских людей странны и непредсказуемы. Русские гордятся своей странностью. В русских людях нет ничего, кроме страха и хамства. И героизм – от наглости. Мои попытки понять хоть что-то о себе окончились неудачей и разочарованием.
Именно это мы и наблюдаем в последние десятилетия: население, подверженное постоянному воздействию масс-куль¬туры и телевидения, превращается в огромную виртуальную толпу. Эта толпа находится не на площади, а в уютных квартирах у телевизоров, но вся она не структурирована и слушает одних и тех же лидеров и пророков, не вступая с ними в диалог.
Тысячи индивидов, отделенных друг от друга, могут в известные моменты подпадать одновременно под влияние некоторых сильных эмоций или какого-нибудь великого национального события и приобретать, таким образом, все черты одухотворенной толпы. Целый народ под действием влияния иногда становится толпой. Я надеюсь на то, что ошибаюсь. Я действительно надеюсь.
Слово свобода звучит повсюду. Это как бы ответ на фальсификацию выборов — то есть на попытку лишить народ возможности что-то решать. Оратор объявляет людям: вас хотели обмануть. Вас считают за быдло. Но вы — не быдло, вы — народ, и скажете своё слово, от которого зависит всё.
Все эти слова, которые бросают в толпу, не имеют жесткого конкретного содержания. Их функция – сплотить людей в толпу, наэлектризовать привлекательным словом свобода. Ощущение собственного идиотизма - или, скорее, глубочайшей нелепости - стремительно усиливается.
- Вы навсегда запомните эти дни! Они пересекут вашу жизнь чертой! Вы никогда уже не будете прежними! Здесь и сейчас вы стали народом, решающим судьбу страны! Не дайте поставить себя на колени!
А зачем кричать?
Надо только подождать, пока всё кончится.
Постоянное повторение является основным принципом всей пропаганды. Я заставляю себя рассуждать логично.
Упрощение позволяет высказывать главную мысль, которую требуется внушить аудитории, как приказ гипнотизера – приказ без возражения. Утверждение в любой речи означает отказ от обсуждения, поскольку власть человека или идеи, которая может подвергаться обсуждению, теряет всякое правдоподобие. Это означает также просьбу к аудитории, к толпе принять идею без обсуждения такой, какой она есть, без взвешивания всех «за» и «против» и отвечать «да» не раздумывая». Рабочая сила стоит на цыпочках и жаждет своей эксплуатации.
Речь усиливается до рвущего барабанные перепонки звука с помощью микрофонов, громкоговорителей. Этот тип шумной пропаганды должен вызвать чувство всемогущества и правоты.
Политический спектакль, поставленный с применением специальных технических и художественных средств. Он оказывает сильнейшее воздействие на сознание как вовлеченных в толпу людей, так и на зрителей – жителей города и значительной части населения страны, наблюдающих спектакль по телевидению.
Я тоже уже не обдумываю свои действия, а мгновенно подчиняюсь полученному каким-то образом сигналу.
За последние десятилетия СМИ стали важным фактором укрепления нового типа мышления. Они приучали человека мыслить стереотипами и постепенно снижали интеллектуальный уровень сообщений так, что превратились в инструмент оглупления. Этому послужил главный метод закрепления нужных стереотипов в сознании – повторение. Везет тем, кто хотя бы купил лотерейный билет. Организаторы митинга сделали больше. Они добротно подготовили мероприятие.
