— Уезжай так далеко, как только сможешь, Дэвид, — прошептала она. — Может быть, тебе удастся обогнать свою смерть. Но пока ты здесь, она придет за тобой. Уж я об этом позабочусь.
Он развернулся и сделал несколько неуверенных шагов, а потом бросился из сада прочь. Едва он скрылся, как Сидни крикнула:
— Бэй! Бэй, где ты?
Девочка показалась откуда-то с другой стороны сада, совершенно не оттуда, где росла яблоня, и бросилась в объятия матери. Сидни прижала ее к себе, потом они вдвоем подошли к Генри, и Сидни опустилась рядом с ним на колени.
— С ним все будет в порядке, — сказала Эванель.
— Пора тебе прекращать спасать мою жизнь, — проговорила Сидни сквозь слезы.
Генри слабо улыбнулся.
— Пока ты не скажешь мне, в чем ты хотела убедиться тогда на кухне, я не умру, даже и не надейся.
Она не удержалась от смеха. Как он может любить ее, такую скверную? Как может она любить его, такого хорошего?
— Пойду вызову «скорую», — сказала Эванель.
— И в полицию тоже позвоните! Опишите им его приметы! — крикнул вслед Эванель Тайлер и поднял с земли пистолет. — Может, они сумеют поймать этого психа. Какая у него машина, Сидни?
— Он больше не вернется, — сказала та. — Не волнуйся.
— «Не волнуйся»?! Да что с вами всеми такое? — Тайлер посмотрел на них, внезапно сообразив, что все остальные, даже Генри, знают что-то такое, чего не знает он. — Почему он все бросил и убежал? И каким образом яблоко подкатилось ему под ноги, если Бэй все это время была совсем в другой стороне?
— Это яблоня, — сказала Клер.
— Что не так с этой яблоней? Почему я один из кожи вон лезу? Вы что, не видели, что здесь произошло? Нужно записать номер его машины.
Тайлер бросился к калитке, но Клер схватила его за руку.
— Послушай меня, Тайлер, — сказала она. — Если съесть яблоко с этой яблони, то увидишь самое главное событие в своей жизни. Я понимаю, что это звучит дико, но Дэвид, очевидно, действительно увидел, каким образом он умрет. И это обратило его в бегство. Как и нашу мать. Для некоторых людей самое худшее событие, которое произойдет с ними в жизни, самое главное. Он не вернется.
— Ай, брось, — отмахнулся Тайлер. — Я же съел это ваше яблоко, но почему-то никуда не убежал с воплями.
— Ты съел яблоко?! — ахнула Клер.
— Ну да, в тот вечер, когда мы познакомились. Я тогда еще нашел кучу яблок у себя под забором.
— И что ты увидел?
— Я увидел тебя, и ничего больше, — ответил он, и черты Клер, напряженно смотревшей на него в ожидании ответа, разгладились. — А что я дол...
Договорить он не успел, потому что Клер решила поцеловать его.
— Ой, — удивилась Бэй. — А куда подевались все фотографии?
Часть третья
Взгляд в будущее
— Нет, не достать, — сказала Сидни.
Бэй лежала на боку на траве, подложив руку под голову. В то воскресенье она задремала в саду, но, услышав голос матери, открыла глаза. Сидни и Клер приставили к стволу яблони старую деревянную лестницу. Сидни балансировала на верхней ступеньке, пытаясь дотянуться до ветвей, а Клер крепко держала лестницу за ножки.
— Может быть, мне удастся добраться вон до той, — Сидни указала на нижний сук с другой стороны ствола, — если мы передвинем лестницу.
Клер покачала головой.
— Она поднимет ветку, прежде чем мы переберемся туда.
— Глупая коряга, — раздраженно процедила Сидни.
— Эй, я так и знала, что найду вас здесь, — послышался чей-то голос.
Сестры оглянулись. К ним по дорожке шла Эванель.
— Привет, Эванель, — поздоровалась Сидни, спускаясь с лестницы.
На четвертой ступеньке снизу это ей надоело, и она спрыгнула вниз. Юбка ее вздулась, точно парашют, и Бэй не смогла удержаться от улыбки.
— Что вы делаете, девочки? — спросила пожилая дама, приблизившись.
— Пытаемся снять с яблони фотографии мамы, — ответила Клер, хотя ввязалась в эту затею лишь потому, что так хотела Сидни.
Бэй заметила, что Клер вообще в последнее время стала какая-то рассеянная. Вот и сегодня на ней были две разные сережки: одна голубая, а другая розовая.
— Прошло уже шесть недель. Не понимаю, почему она не дает нам забрать их.
Эванель взглянула на черно-белые бумажные квадратики, висящие на верхних ветвях среди листьев и яблок.
— Пускай висят. Это дерево всегда любило Лорелею. Оставьте его в покое.
Сидни подбоченилась.
— Вот возьму и обрежу все ветки.
— Они не ломаются, — напомнила сестре Клер.
— Зато я хотя бы получу удовольствие.
— Она забросает тебя яблоками. — Клер вздохнула. — Может быть, Бэй удастся уговорить ее вернуть снимки.
— Единственный раз нам удалось более-менее близко подобраться к фотографиям, когда Бэй сказала яблоне, что хочет посмотреть, как выглядела ее бабушка, — пояснила Сидни Эванель. — Она опустила ветку, чтобы показать снимок Бэй, но тут же вскинула ее, когда мы попытались схватить фотографию.
Сидни обернулась к дочери, и та поспешила закрыть глаза. После того вечера ей удавалось услышать что-нибудь интересное только тогда, когда никто не подозревал, что она слушает.
— Тихо, не будем ее будить.
— Я вижу, она носит мою брошку, — с нежностью в голосе проговорила Эванель.
— Носит не снимая.
Бэй хотела потрогать брошь, как делала всегда, когда волновалась, но вовремя вспомнила, что все на нее смотрят.
— Что привело тебя сюда, Эванель? — спросила Клер. — Я думала, сегодня вы с Фредом обедаете у Стива.
Бэй приоткрыла один глаз. Теперь все трое стояли к ней спиной.
— Мы и обедаем. Мне уже не терпится. Стив снова собрался приготовить что-то экзотическое. Я тут сказала Фреду, как ему повезло, что в него влюбился преподаватель кулинарии, так он на меня посмотрел с таким видом, будто я сообщила ему, что у него в волосах пчелы.
— Он все еще считает, что должен встречаться со Стивом из-за мангорезки?
— О, уже получше. В последнее время можно подумать, что это я встречаюсь со Стивом. Фред таскает меня с собой повсюду, куда бы они ни пошли. Он отлично проводит время. Он счастлив, просто пока не хочет признаться себе в этом. Но рано или поздно он все-таки это поймет. Я не собираюсь говорить ему, что делать. Стив предоставляет командовать парадом Фреду, что ему и нужно. А я тем временем наслаждаюсь экзотическими блюдами. На прошлой неделе я в первый раз ела улиток! Вот это я понимаю. — Пожилая дама залилась квохчущим смехом. — Люблю геев. Они такие забавные.
— Я рада, что ты весело проводишь время, Эванель, — сказала Клер.
— Фред ждет меня в машине, но я хотела заехать к вам, чтобы дать вам вот это.
Бэй не разглядела, что это было такое, заметила только, как Эванель вытащила из своей сумки что-то, завернутое в белую бумагу.
— Семена перекати-поля? — удивилась Сидни. — Для кого они?
— Для вас обеих. Я должна была отдать их вам обеим. Фред завез меня за ними в цветочный магазин у рынка. Кстати, на рынке я видела Генри. Он покупал яблоки. Выглядит он совсем здоровым. Сказал, что плечо у него заживает неплохо и скоро он будет как новенький.
— Да, он считает, что это из-за яблок. — Сидни с улыбкой покачала головой. — С того самого вечера он поедает яблоки как одержимый.
— Чего не скажешь о Тайлере, — заметила Клер. — Он теперь на пушечный выстрел к яблоне не подходит. Никак не может прийти в себя. Говорит, что, наверное, это единственный полицейский рапорт в истории, в котором утверждается, что яблоня прогнала подозреваемого и никто не нашел в этом ничего необычного.
Все взрослые очень старались скрыть подробности того, что произошло с Дэвидом после того, как он сбежал из сада, от Бэй, но она пряталась за дверьми и прижималась ухом к электрическим розеткам, чтобы послушать, когда они говорили об этом. Ее отца арестовали на подъезде к городу Лексингтон, в штате Кентукки. Спасаясь от полицейской погони, он всмятку разбил свой внедорожник. Когда его, целого и невредимого, вытащили из искореженной машины, он умолял не сажать его за решетку. Твердил, что его нельзя сажать в тюрьму. Он не может. Пусть лучше его убьют на месте. В ту же ночь он пытался повеситься в окружной тюрьме. В заключении с ним должно было случиться что-то очень плохое, и он знал об этом. Должно быть, именно это он увидел, когда съел яблоко, потому-то и сбежал, потому-то и не хотел, чтобы его поймали.
Когда Бэй думала о нем, ей становилось грустно. У ее отца никогда не было своего места. Трудно не жалеть человека, чье существование не имело самостоятельной ценности. Он был сыном безвестных родителей, которые умерли много лет назад, и другом множества людей, которые дружили с ним только из страха. Похоже, все его предназначение заключалось в том, чтобы войти в жизнь ее матери и подтолкнуть ее вернуться домой.
