Во взаимности он тоже почти не сомневался. Причем в серьезно обоснованной. Потому что любую человеческую самку – а тем более такую неглупую девушку, как Семенова-младшая, – привлекают не только внешние данные кавалера, но и его мозги, которые должны обеспечивать будущее их детей.
Кроме того, он уже точно понял – самой Вичке тоже хочется бльших горизонтов.
Именно этим ее не устраивает друг Борис. Он гарантированно не из тех, кто раскроет подобные горизонты перед амбициозной девицей.
Игорю было даже жаль рыжеволосого мужичка. Что поделать, не из всякого биоматериала получаются представители элиты.
Правда, случай в кафе перед Псковом до сих пор царапал его душу.
Возвращаясь к событиям того вечера и проигрывая раз за разом ситуацию с бандюками, Игумнов в мыслях действовал совсем по-другому. Однако зря гнобить себя не стал.
Да, испугался. А кто бы не испугался?
Ладно, Рыжий не испугался. Но это же и доказывает не слишком тонкую душевную организацию Бориса Савченко. Лезть на нож, не испробовав все остальные способы договориться, несколько примитивно. Представители высших каст должны больше беречь себя. Именно потому, что они высшие.
Игорь прервал цепочку собственных рассуждений и выключил компьютер на своем рабочем столе. Настала пора действовать, точно, тонко, и – что немаловажно – быстро: успешность реализации выпавшего шанса зависела в том числе и от скорости его реакций.
Варианты имелись следующие.
Первый – выполнить условия, согласованные с Береславским и Семеновой. То есть сделать фильм-бомбу.
Пробить показ на канале Игумнову оказалось не по силам, все контакты с непосредственным начальством результатов не принесли. Поэтому вариант номер один мог принести Игорю лишь неплохой гонорар за производство грамотного телепродукта. А именно шестьсот тысяч рублей, что примерно равнялось двадцати тысячам американских долларов. Хороший довесок к зарплате.
Особенно с учетом того, что ремонт долгожданной однушки закончен, а мебель еще не куплена.
В принципе, если рассматривать дельце как обычную халтуру, то все можно слепить за полторы недели. С подбором архивных видеоматериалов, съемок в фирмах – поставщиках медицинского оборудования и даже с выездом на место событий, чтобы включить в кадроплан узнаваемые городские виды.
В общем, вариант номер один был самым быстрым, самым безопасным и самым простым – деньги заказчик выплачивал не после показа, а после завершения монтажа.
Один только минус: оценивать стоимость раз в жизни выпавшего шанса в шестьсот тысяч рублей было обидно. Он прекрасно помнил сумму, обещанную за показ фильма.
А значит, появляется вариант номер два – все-таки этот показ пробить. Не на своем канале, так на чужом. Возможно, каком-нибудь маленьком, с крошечным рейтингом и потому не очень контролируемом вертикалью. Поделившись, разумеется, с заинтересованными лицами частью гонорара.
И, наконец, есть третий вариант. Самый туманный. Но и самый золотоносный.
Сумма тендера во время псковской встречи была не раз озвучена. Сумму маркетинговых, а тем более откатов, достаточно легко можно было предположить.
Это уже не двадцать тысяч зеленых. И не двести. И даже не два миллиона. Это по-настоящему крупная игра с по-настоящему высокими ставками.
Но в игре, как известно, участвуют две стороны. И если первая сторона свое предложение уже озвучила, то вторая могла бы, возможно, предложить намного больше.
Вопросы морали Игоря Игумнова терзали не сильно. Легко рассуждать о морали, имея десяток-другой миллионов на надежных счетах. Или, наоборот, не имея ничего и ни к чему особо не стремясь. Игорь не проходит ни по одному из названных вариантов: он не сын миллионера и не мать Тереза. Следовательно, проблему надо решать исключительно из рациональных, то есть экономических, соображений.
Единственный вопрос, как к подобным решениям отнесется Вичка. Ведь ее бизнес-мама – один из главных участников процесса.
Это был действительно вопрос.
Игорь позвонил Вичке и условился о встрече в тихой кафешке на Арбате.
Вичка приехала на пять минут раньше срока, поэтому зашла в близлежащий бутик: девушке, по ее соображениям, надлежало пусть ненадолго, но запоздать.
В итоге, когда вошла в кафешку, Игумнов уже сидел за столиком.
На улице темнело.
Негромко играла непопсовая музыка – какая-то островная этника.
Официант зажег крошечную свечку: и романтично – блики красиво ложились на молодые лица, и полезно – вновь прибывшие сразу от входных дверей видели, какие столики заняты, какие свободны.
– Что будешь есть? – осведомился Игорь.
Вичка заказала совсем немного: кофе да фруктовый салат – грамотно и небескорыстно режиссируемое массовое сумасшествие заставляет восемьдесят процентов девушек независимо от возраста и состояния фигуры бороться за снижение веса.
Игорь к действиям промывальщиков мозгов имел профессиональный иммунитет. В результате чего ему вскоре принесли и жареного мясца, и отличную, тоже жареную, картошечку с лесными грибами.
От спиртного только отказался. Чтобы с гаишниками потом не бодаться. Плюс – новенькое для него соображение – вдруг общение с Вичкой продолжится максимально желанным образом?
Игумнов был вовсе не против этого. Причем не против и возможных последствий такого общения: он даже презервативы перед встречей покупать не стал, нарушив стандартный ритуал подготовки своих романтических свиданий.
А коли мысли пошли о возможных детях, то пусть они появятся не после алкогольного зачатия.
Вичка вряд ли догадывалась о столь высоком настрое мыслей своего визави. Но ей тоже было хорошо и приятно в полутемном кафе.
– Как дела с маминым кино? – спросила она.
– С самим фильмом – нормально, – ответил он. – Кое-что надо дополнительно подснять. С фирмачами проконсультироваться. И, наверное, я еще в город подъеду, виды поснимаю. Чтоб архивом не очень попахивало.
– А с чем ненормально? – Вичка сразу смотрела в корень.
– С показом, ты разве не в курсе?
– Береславский же взял на себя, – удивилась она.
– Вряд ли у него что-то выйдет, – сказал Игумнов. – Я, когда мосты наводил, кое-чего выяснил.
– Что же?
– Там – крепкие ребята. Реально крепкие. Ни на одном центральном канале они ничего подобного не допустят. Если только что-нибудь дециметровое. Или кабельное. И то под вопросом.
– То есть ты думаешь, маму из тендера все-таки выдавят?
– Уверен. И хорошо, если без последствий.
– Жаль. Для нее это будет большое разочарование.
– Жизнь надо принимать такой, какая она есть, – мягко сказал Игумнов. – Нет смысла – с дубиной на танк. Полно других вариантов заработать. Даже на этой же схеме.
– Это как? – не поняла Вичка.
– Ну, например, сдать им тендер в обмен на некую компенсацию. И деньги поимеешь, и друзей приобретешь.
– Подальше бы от таких друзей, – поежилась Вичка, вспомнив ночной звон стекол и искалеченный «Ягуар» Береславского.
– А в нашем мире других не бывает, – спокойно объяснил Игорь. – Как говорится, ничего личного. Только бизнес.
– Интересные ты вещи девушке рассказываешь.
– Это я не девушке. Это я будущему российскому специалисту по пиару и рекламе, – улыбнулся Игумнов. – Девушке я бы совсем другое рассказал.
– Что именно? – Теперь и Вичка улыбнулась.
– Может, пойдем потанцуем? – вместо ответа предложил Игорь.
Музыка из динамиков уже закончилась. Теперь на небольшом электронном фортепиано играл молодой чернокожий парень, одна из аттракций этого кафе. Небыстрая и красивая мелодия заполнила маленький зал. Около крошечной сцены, в полумраке, уже танцевали две пары.
– Пойдем, – согласилась она.
Игорь бережно обнял Вичку и медленно повел ее в ритме, заданном явно кайфующим от собственной музыки пианистом.
Вичка доверилась мягким звукам и крепким рукам Игумнова, но все же еще раз задала свой вопрос:
– Так что бы ты сказал девушке?
– Своей девушке я бы сказал, что готов всю жизнь работать на нее.
– И все?
– И на наших с ней детей.
– И все?
– А этого мало?
– Не знаю, – после паузы честно сказала Вичка. – Немало – точно. Но не уверена, что достаточно.
– А чего в формуле не хватает? – мягко спросил Игорь.
Его руки нежно гладили Вичку, и разрешенная граница их перемещения сегодня была явно большей, чем раньше.
– Ты мне нравишься, – сказал Игумнов, так и не дождавшись ответа. – Очень нравишься.
– Ты мне – тоже, – сказала Вичка.
– Потом поедем ко мне? – спросил он. – За последствия не бойся. Я их даже хочу.
Девушка не ответила.
Они продолжали танцевать, а руки Игоря становились все смелее, благо освещение кафе позволяло.
Когда пианист замолк, они вернулись к своему столику.
– Так чего в формуле не хватает? – вернулся к главному Игорь.
