Каким-то чудом она умудряется заполучить мне билет на последний рейс из Нью-Йорка. К тому моменту, как я узнала все подробности, в Англии уже давно минула полночь, и слишком поздно звонить домой. Так что я посылаю маме сообщение с временем прилёта. Когда она его прочитает, я уже наверняка буду на полпути.
Я занимаюсь запихиванием своих вещей обратно в чемодан, когда мой телефон снова звонит. Я хватаю трубку, удивляясь, откуда у Авы мой новый номер, но это оказывается Тина, ожидающая в Лос-Анджелесском аэропорту вылета в Нью-Йорк.
– Принцесса, скажи мне, что всего этого на самом деле не произошло.
Я отвечаю ей, что всё правда.
– Но никто не уходит от РУДОЛЬФА РЕЙССЕНА. Этот парень – гений!
– Я не оправдала его ожиданий, – говорю я ей. – Мне очень жаль.
– Мне говорили совсем другое. Я слышала, что у тебя были свои идеи съёмки. Ты пыталась говорить ему, что делать. НИКТО не указывает Рудольфу, как ему поступать. Тем более не какая-то девочка, которую я откопала в трущобах.
– Я не была в трущобах! – протестую я. – Я была в Сомерсет Хаузе. Это историческое здание.
– Это всего лишь трущобы по сравнению с тем, где ты сейчас, детка. Или с тем, где ты была в полдень. Я возвела тебя на вершину мира. Ты что – самоубийца?
– Тина, – перебиваю я её, внезапно вспомнив, – Насчёт твоего брата...
– Какого брата? О, брата…
– Он правда был...?
– Тед, у меня на это сейчас нет времени. Я только должна сказать... КАКАЯ ТЫ НЕБЛАГОДАРНАЯ ДЕВЧОНКА. И какая испорченная. И как ты умудрилась спустить в унитаз всё, что я для тебя сделала. Поверить не могу. Меня трясет. Я буквально стою здесь, в центре аэропорта, и дрожу. Я не уверена, что смогу пережить это.
В раздраженном состоянии она довольно пугающая. Её голос поднялся на несколько уровней и бруклинский акцент очень заметен. В звучании больше нет никакого намека на Рио или Рим. Зато есть ощутимый намёк на гнев. Несмотря на это, мне действительно нужно разобраться в истории с её братом. Вы ведь не станете придумывать человека с опухолью головного мозга, просто чтобы убедить кого-то участвовать в модельном бизнесе? Я о том, что жизнь с человеком с серьёзным заболеванием – это совсем не то, о чём стоит врать.
– Ты можешь просто назвать мне его имя? – спрашиваю я.
– О, ради бога. Я завершаю звонок! – кричит Тина. – Но это ещё не конец, Тед Ричмонд. Поверь мне. Я ещё и НЕ НАЧИНАЛА разбираться с тобой.
Так и есть. Она придумала человека с опухолью головного мозга.
Вот это да. Вот как она творит свои чудеса: не гнушаясь ничем. Я невероятно ею восхищаюсь – правда. Я просто не хочу её больше никогда видеть.
Самолет взлетает в тёмное небо над городом. Вскоре я уже лечу высоко над океаном. Весь полёт бодрствую – стираю все мечты, которые наплодила до поездки. Магазины, в которые я собиралась заглянуть на Пятой Авеню. Люди, с которыми могла бы встретиться у Зака Позена и Веры Вонг. Вещи, которые планировала купить. Почему я просто не смогла сделать то, что от меня требовалось – "пламенеть"? Эти деньги должны были изменить мою жизнь, а теперь я даже не могу себе позволить новый телефон. О, погодите. У меня ещё есть мой заработок от Miss Teen. Но что, если Рудольф и правда подаст на меня в суд? Там была куча людей, время которых стоит много денег. Это может мигом уничтожить мои новые сбережения. Что, если я разорена?
И я бросила Аву ради всей этой неразберихи. Моя сестра больна раком. Ник Споук сказал, что я – зло. Думаю, на самом деле, он подразумевал, что я куда хуже. Почему я плачу каждый раз, как думаю о Нике? Он был таким невнимательным и подлым. Он вообще ничего обо мне не знает, да и не пытался узнать даже. Как же я его ненавижу.
Хотела бы я, чтобы мама сейчас сидела рядышком со мной. Она бы меня за что-нибудь отчитала, наверное, но я всё равно чувствовала бы себя куда лучше. Ещё лучше, если бы Ава сейчас была со мной. Я не привыкла пытаться заснуть без неё. Мы думали, что ужасно жить вдвоём в одной комнате, особенно Ава, но у нас была куча тем для ночных разговоров. Так я узнала её куда лучше, чем раньше. Именно так она подговорила меня на множество идиотских авантюр. Если бы я была дома сейчас, я объяснила бы ей, как она сглупила с Джесси. Я бы утешила её. Как-нибудь я наладила бы всё. И она тоже каким-то образом привела бы мою жизнь в норму.
Стюардесса подходит проверить, всё ли у меня в порядке. Очевидно, она понимает, что что-то не так, но я сжалась под пледом и притворилась спящей. Есть, по крайней мере, один плюс в том, что я не стала "трансатлантически популярной" – мне больше никогда не придётся втискиваться в одно из этих узких мест на борту.
Когда самолет подруливает к нужным воротам в аэропорту Хитроу, звонит мама.
– Тед! Ты где? Что случилось?
– Я в норме, – отвечаю я ей, задаваясь вопросом, является ли "в норме" точным описанием моего нынешнего состояния: больная, испуганная и злая на саму себя. – Как там Ава?
– Ох, – вздыхает мама. – Довольно паршиво. Я думаю, Джесси с ней расстался. После его ухода она... ушла в себя. Но что там насчёт тебя?
Я пытаюсь найти какие-то слова, чтобы описать последние пару дней, но "Они не получили фотографию" совершенно не передает суть, а что-то ещё кажется слишком сложным.
– Давай я расскажу при встрече? – предлагаю я.
– Хорошо, – отвечает мама. – Я ухожу на работу, но отец дома. И Ава скоро вернется из больницы. Может, тебе стоит поговорить с ней.
Внезапно сердце чуть не выскакивает у меня из груди.
– Больница? – у неё сегодня не должно быть радиотерапии.
– У них церемония, – говорит мама. – Ну, помнишь? Примерно сейчас начинается. Как бы то ни было, агентство отправило кого-нибудь за тобой в аэропорт?
Из-за всего произошедшего я совершенно забыла о том, что церемония бритья голов уже сегодня утром. О, да, точно: "ты не будешь там для поддержки всех этих детей, больных раком? ". Ай да я. Но у меня, возможно, ещё есть шанс успеть. Я думаю о гламурных Нью-Йоркских лимузинах. Если повезёт, я подъеду на машине до окончания модного преображения. Я могла бы сделать хотя бы пару фотографий.
Я рассказываю маме свой план, и она его одобряет. Но прохождение паспортного контроля занимает целую вечность, а время не ждёт. И никаких встречающих с табличкой. Никаких лимузинов. Разумеется, никаких лимузинов. Зачем бы агентство стало посылать лимузин за "тупой девчонкой, которая не слушала, когда ей объясняли"? Той самой, с "глупым, эгоистичным, инфантильным и непрофессиональным отношением"?
Я вытаскиваю старую сумку со дна чемодана, откапываю свой верный проездной на метро и топаю в подземку.
Никогда раньше не замечала, что поезд метро так медленно едет. Кажется, будто он получает удовольствие от остановок между станциями, просто чтобы позлить меня. Время утекает сквозь пальцы, а я представляю себе Винса и его команду, осуществляющих ритуал бритья голов четверых пациентов, с которыми мы заранее договорились, а затем их модное преображение с помощью Авы, и в конце – как семьи пациентов окружают их, восхищаясь их новыми образами, и забирают домой.
Как только прибываю в больницу, я втаскиваю свой чемодан по ступенькам и бегу в помещения дневного стационара, где должна была состояться церемония. Как я и думала – в комнате тихо и пусто. Только пьянящий запах ароматических свечей ещё витает в воздухе. Среди рождественских украшений сейчас бы неплохо смотрелся плакат "СЛИШКОМ ПОЗДНО".
На одном из стульев лежит позабытый Авин шарфик. Я подбираю его и ощущаю запах её парфюма. Я планировала купить ей кучу духов в Нью-Йорке – ещё одно обещание, которое я не выполнила. Пока я стою так с шарфиком в руках, в дверном проеме появляется Винс. Он немедленно подходит и сгребает меня в свои медвежьи объятия.
– Очаровательное создание! Выглядишь невероятно! Ты посмотри на свои волосы! Но ты пропустила такое восхитительное событие. Было прекрасно. Совершенно прекрасно.
– Держу пари, что так и было, – вздыхаю я. – А как Ава?
– Изумительно. Настоящая звезда. Но, боже мой, такая истощенная. Наверное, поэтому она... – он прерывается и понижает голос. – Болезнь ведь не прогрессирует?
Я мотаю головой.
– Мы пока не знаем. Дело в том, что она только что рассталась со своим парнем.
– Глупышка!
– Точно.
– Кто-то должен ей помочь всё уладить.
– Верно.
Он кладет руку мне на плечо.
– Проводить тебя к ней?
– К ней? Разве она до сих пор тут?
В этот момент в дверях показывается голова медсестры. Я знаю её по моим прошлым визитам сюда. Медсестра кивает мне.
– Ты очень быстро добралась, – говорит она.
– Ну, на самом деле, я опоздала. Я...
– Я рада, что она позвонила тебе. Не пугайся – ей не так плохо, как кажется на первый взгляд.
Не пугайся? Не так плохо, как что? Паника, которая накатила на меня в аэропорту, когда мама упомянула больницу, возвращается назад. Словно она всегда таится в засаде, готовая в любой момент нанести удар, возмещая все те моменты, когда мы должны были заметить что-то серьёзное и не обратили внимание. Что Ава здесь делает?
