Как ни странно, вместо того чтобы радоваться, моя подружка взбесилась еще больше, чем обычно, и навешала на меня всех собак — на мой взгляд, несколько преждевременно. И все же с тех пор минуло два года, а кто старое помянет, тому глаз вон. Нельзя же дуть губы до бесконечности.
Олли, никогда не отличавшийся способностью читать между строк, поворачивает голову и невинно интересуется, как поживает Мэл.
— Я не видел ее целых два года, — зачем-то прибавляет он.
— Заткнись, а?
Перекошенное от злости лицо в зале суда и письмо, в каковом Мэл сообщала, что на всех моих дисках с матчами «Арсенала» теперь записан сериал «Друзья», — вот и все, что я видел от нее за последние два года. По правде говоря, такой расклад вряд ли предвещал нежную встречу, на которую я надеялся после освобождения, и сейчас эта проблема не на шутку меня беспокоила. Я очень рассчитывал потрогать сегодня что-нибудь эдакое с сиськами (а после того, по возможности, набиться на обед), но прошлого ведь не сотрешь ластиком. Мэл недвусмысленно продемонстрировала свою позицию. Мне не остается ничего иного, кроме как попытаться заглянуть к ней в приемные часы, уповая на то, что она не завела себе нового дружка.
Сидя в фургоне Электрика, я размышляю об этих грустных вещах, и тут меня посещает другая мысль. Я бросаю взгляд на часы, потом на Олли и понимаю, что его поведение несколько отличается от моего, и это весьма чудно, поскольку он, как и я, должен был освободиться сегодня утром.
— Во сколько тебя выпустили? — осведомляюсь я.
— Примерно во столько же, около девяти, — отвечает он.
— Не может быть, Ол. Сейчас девять утра, а ты приехал из Суссекса. Так когда ты вышел?
— На той неделе, — к моему изумлению, сообщает Олли.
— На той неделе? Как тебе это удалось? Нам ведь дали одинаковый срок!
— Не знаю. Просто держался тише воды, ниже травы, — пожимает он плечами. — А ты разве нет?
— Шутишь? Последнее, чего мне хотелось в этом паршивом месте, — держаться ниже травы. Только опустишь голову — а там такое! — Меня передергивает от отвращения.
— Да уж, если опустишь голову, сразу ткнешься носом во что-нибудь… кхе-кхе, — хихикает Электрик, человек бывалый.
— Фу, прекрати, — морщусь я, уговаривая свой завтрак не покидать пределов желудка.
Электрик послушно меняет тему разговора, однако новый поворот также не доставляет мне удовольствия:
— Вовремя ты вышел, Беке. У меня куча работы для вас обоих.
— Может, надо было крикнуть про это, пока мы не отъехали от тюряги? — едко замечаю я.
— Чего? — хлопает глазами Электрик.
— Дружище, я только что освободился, а ты уже забиваешь мне место на нарах для следующей ходки!
— Ах да, понимаю, — подмигивает он, — тебе сперва нужно кое-что сделать. Выпить пивка? Приласкать цыпочку?
— Посидеть на горшке за закрытой дверью? — вставляет Олли.
— Последнее очень актуально, — соглашаюсь я.
— Не вопрос, — улыбается Электрик. — Отдохни пару дней, но не слишком-то расслабляйся. Я едва держал голову выше ватерлинии, пока дожидался вас эти два года.
— Судя по всему, твои шкуры за это время тоже не встречались с водой, — фыркаю я, отчего Электрик смущенно нюхает свою подмышку. — Короче, так: я вышел на волю и больше за решетку ни ногой. Никогда. Считай, что я в завязке.
Мои слова вызывают у Электрика одновременно шок и отвращение.
— Что за пораженческие настроения? Первый срок, и сразу поднимаешь лапы? Черт возьми, погляди на меня! Я гуляю туда-сюда всю свою жизнь и до сих пор в игре.
— Да, но это потому, что ты неудачник, приятель, а неудачники именно так и поступают, — говорю я.
Электрик ошеломлен моей дерзостью.
— У меня отлично идут дела, — убеждает он, в доказательство предъявляя руку, на которой блестит поддельный «Ролекс», и золотую цепочку с дешевеньким медальоном.
Я показываю большим пальцем назад, на грязную постель.
— Опять живешь в фургоне?
— Согласись, это дешевле, чем квартиру содержать.
На обратном пути в город мы проезжаем мимо знакомого авто, стоящего на обочине: старый, битый «форд-эскорт» с непременными аксессуарами — спойлеры, лысые покрышки и коп, выписывающий квитанцию на уплату штрафа.
— …нарушение правил безопасности, выезд на тротуар, выезд на полосу общественного транспорта, игнорирование знака, предписывающего остановку, — бубнит Беннет, в то время как Норрис чешет подбородок и переминается с ноги на ногу. — Нарушение правил проезда пешеходного перехода, разворот на участке дороги с односторонним движением, неправомерное использование звукового сигнала вблизи группы школьниц…
— Да ладно тебе, — протестует Норрис. — Видел ту блондинку? Такая горячая штучка! Сам понимаешь, как тут удержаться.
Беннет сдвигает на затылок шлем и взывает к нарушителю:
— Норрис, пожалуйста, не по всем статьям сразу. Так, на чем я остановился?..
— Терри, погоди, зачем разводить эту бодягу, — выдавливает жалкую улыбку Норрис. — Может, взглянешь на мои права? Там все чики-чики. — Быстро оглядевшись по сторонам, он передает Беннету водительское удостоверение.
Беннет опускает глаза и тяжело вздыхает.
— Норрис, ты пытаешься подкупить офицера полиции… пятеркой?
— Чего? — вытаращивается Норрис. — Извини, при себе больше нет, а гребаное пособие выплатят только во вторник. Запишешь в долг, а?
Электрик останавливается напротив дома, где мы с Мэл снимали квартиру. Я уже собираюсь выскочить из машины, когда он вдруг хватает меня за локоть и строит самую жалобную мину.
— Беке, может, все-таки передумаешь?
Даже Олли почему-то переходит на его сторону и давит на старые кнопки:
— Ну же, Беке, два-три дельца, просто чтобы раздобыть деньжат на хороший оттяг.
— Нет уж, спасибо. Если кто не в курсе, я только что оттянулся по полной и продолжения не жажду.
Электрик поджимает губы и ледяным тоном произносит:
— Весьма сожалею, Беке, но ты не оставил мне выбора. Он достает из кармана мобильник и набирает номер, который накорябан на пачке сигарет.
— Не оставил выбора? Насчет чего? Кому ты звонишь? Если это самаритяне, не слушай их. Некоторым очень помогает шаг с крыши небоскреба.
— Алло, это я. Да, он рядом, — сообщает Электрик таинственной персоне, чей номер только что втихаря набрал, потом передает трубку мне. — Держи, он хочет с тобой переговорить.
— Офис Усамы бен Ладена. Чем могу быть полезен? — спрашиваю я трубку.
— Для начала верни компьютеры, которые должен был мне привезти, — говорит голос на другом конце линии.
— Кто это, черт побери?
Уж не Горас ли пытается надавить на меня, после того как я отсидел два года за небольшой редизайн в его конторе? Хрена с два ему! Хотя нет, это не Горас. И не Дорис.
— Адриан, это я, Омит, мать твою, Гассан, — информирует меня голос, — и мне не нравится твой лексикон.
Я сердито зыркаю на Электрика, но старый паршивец лишь жует губами и беспомощно поднимает руки.
— Повторяю вопрос: где мои компьютеры? — вновь спрашивает Омит, уже с нажимом.
— Э-э… мы не смогли их вывезти. Нас накрыли. Мы только что отмотали срок, — отвечаю я, чрезвычайно расстроенный тем, что перешел на «ты» с главным бандюком в Татли.
— Я не об этом. Мне важно знать, где мои компьютеры. Два года назад я сделал заказ твоему приятелю. Заказ не был выполнен, по твоей вине я потерял деньги. И репутацию. Это означает, что ты у меня в долгу, а я свои долги всегда выбиваю. У тебя в запасе один день, — говорит Гассан и кладет трубку.
— Ну, ты, крыса позорная! — Я сую кулак под нос Электрику. — Какого хрена ты втянул нас в эту задницу с Гассанами?
— Чтобы перевести стрелки, — прозаично объясняет тот. — Я не собираюсь бодаться с этими отморозками в одиночку.
— И сколько же «мы» им должны?
— С вас причитается три штуки, но если мы провернем для братьев несколько дел, они простят долг, — спокойно говорит Электрик, как будто этот вариант все решает. Или мог бы решить в принципе.
Что-то подсказывает мне, что Гассаны не заключают коротких сделок, их интересуют лишь пожизненные контракты.
— Ну как, договорились? — бодро улыбается Электрик.
Не знаю, то ли удавить его, то ли радостно хлопнуть по спине (да так, чтоб он поперхнулся), то ли попросить отвезти обратно в тюрягу. На деле я просто тырю у него сигареты и выпрыгиваю из кабины.
— Урод! — в бешенстве кричу я, топая по направлению к дому.
Олли остается в фургоне: обещает Электрику уговорить меня и доводит до его сведения, что освежитель воздуха, подвешенный на салонном зеркале заднего вида, вовсе не освежитель.
— Это средство для унитаза, — просвещает своего пожилого товарища Олли.
— Правда? — удивляется Электрик, с прищуром разглядывая туалетный блок «Харпик», болтающийся на зеркале. — Ну, не важно: пахнет-то вкусно!
