Нечего больше было делать заместителю главного инженера треста Ромсксплав Игорю Саввовичу Гольцову в переулке Пионерском. Он еще раз поглядел на гаражи, на дом, затем сделал широкий хлебосольный жест:
– Василий Васильевич, если вы запрете на замок вашу роскошную черную «Волгу», я мог бы вас прокатить по славному городу Ромску. Пожалуйста, примите приглашение.
Войдя в гараж, Игорь Саввович открыл дверцу «Жигулей», завел мотор, дал сразу большие обороты и по крутой дуге, задним ходом пулей выскочил из гаража, заскрежетав тормозами, стал мертво. Распахнув дверцу, Игорь Саввович таксистским голосом пригласил:
– Будем садиться или нет? У нас время не казенное.
Шофер дядя Вася сел на переднее сиденье, Игорь Саввович закрыл гараж, а когда вернулся на водительское место, дядя Вася опять был таким, каким его Игорь Саввович никогда не видел: задумчивым и печальным.
– Над чем молчим, Василий Васильевич? – бодрясь, спросил Игорь Саевович. – На какую тему молчим, гражданин пассажир?
– Двадцать восемь тысяч наезжено, – сказал дядя Вася, глядя на спидометр автомобиля. – За год и четыре месяца… Молодец Светлана Ивановна, не дает тачке ржаветь!
Игорь Саввович и сам замечал, как жадно, восторженно относится к машине Светлана. Она каждый раз была счастлива, когда садилась за руль, говорила, что машина – ее маленький передвижной домик, такой уютный, такой славный; ей до сих пор странно, что она может владеть этим движущимся домиком, который весь, целиком и полностью, принадлежит ей, Светлане. А он не понимал, почему Светлана – дочь Карцева – так жадна к машине, когда родилась в доме, где не одна машина, а две – «газик» и «Волга» – поочередно подкатывали к дому председателя райисполкома. Отношение жены к машине было загадкой, смешной, нелепой, простительной для женщины и вызывающей у Игоря Саввовича нежную жалость к Светлане.
– Мы новичком будем! – сказал Игорь Саввович дяде Васе. – Город еще не знаем, показывайте дорогу до Ромского педагогического института…
– Пханяняй! – приняв тон Игоря Саввовича, ответил дядя Вася. – Покажем! – Но не удержался, еще раз посмотрел на спидометр. – Двадцать восемь тысяч… Пханяняй говорят, водило! – распоряжался дядя Вася. – Прямо, налево, потом под стрелочку, опять налево… А я и не знал, Игорь Саввович, что вы машину водить умеете… И хорошо водите, Игорь Саввович! – искренне добавил он, когда «Жигули» дали «пороху» по широкой улице Гарибальди. – По-таксистски водите! На стрелочку, на стрелочку, водило!
«Ромский ордена Трудового Красного Знамени педагогический институт имени Крупской» было написано на черной стеклянной табличке золотыми буквами, вокруг которой – что за фокусы! – висели сухие венки с выцветшими лентами. Выйдя из машины, прищурившись, Игорь Саввович рассматривал здание, о котором много слышал от Светланы, но на которое никогда не обращал внимания, прочел надпись на выцветшей ленте одного из венков: «В честь славного пятидесятилетия…» Игорь Саввович вспомнил, что два года назад Светлана звала его на высокие торжества, но он сидел над забавными часами и, сославшись на головную боль, на пятидесятилетие не поехал.
– Василий Васильевич, пройдем вместе к Светлане Ивановне? – предложил Игорь Саввович.
Он пристроился к шоферу, старался идти так, чтобы не быть ведомым, а незаметно повторять путь дяди Васи. Они прошли по длинному, светлому и уютному коридору, освещенному солнечным светом из шестиугольных окон, поднялись на четыре ступеньки, завернули направо и оказались в еще более светлом коридоре с церковными сводами и ложными колоннами. Здесь, как и внизу, было безлюдно, но за одними дверями слышался специфический звук живой аудитории. Дядя Вася остановился, вопросительно посмотрел на Игоря Саввовича, который с усмешкой махнул рукой:
– Ничего. Переживет.
Светлана с заложенными за спину руками ходила по дну аудитории-амфитеатра, говорила громко, по преподавательски отчетливо, и он не сразу понял, что она читает плач Ярославны из «Слова о полку Игореве». Светлана была специалисткой по древнерусскому языку, курс которого читала в институте, а в дни каникул занималась с абитуриентами русским языком – обязательным для экзаменов на литфаке. Игорь Саввович внимательно смотрел на жену, сейчас совершенно незнакомую женщину: прямая и строгая, суховатая и увлеченная, властная и абсолютно раскованная на виду у сотен глаз, она разительно была непохожа на жену Игоря Саввовича Гольцова. Кандидат наук, доцент, Светлана была фокусом, точкой, волшебным блестящим шариком, притягивающим сотни глаз жадных до слов и цитат парней и девчат. Они отлично знали, что Гольцова была второй фигурой на приемных экзаменах и почти все зависело от ее «да» или «нет».
Игорь Саввович иронически подмигнул шоферу дяде Васе, крикнул в распахнутые двери:
– Товарищ Гольцова, на выход!
Медленно, словно после сна, Светлана из лектора превращалась в обычную женщину. Несколько секунд ей понадобилось, чтобы понять: зовут ее, Гольцову. Решительная, гневным шагом она направилась к дверям, вдруг узнала мужа и бросилась к нему, испуганно восклицая:
– Что случилось? Ну, что еще случилось, боже мой, Игорь?
Он сделал два шага назад, чтобы можно было по-прежнему наблюдать жену в некотором отдалении.
– Я рад за тебя, – сказал Игорь Саввович. – Ты хороша за кафедрой, тебе нравится читать «Плач». Поздравляю!
Он замолк, поняв, что может произойти беда – Светлана была близка к истерике. Остановившимися побелевшими глазами она глядела не на мужа, а на шофера Василия Васильевича, словно он и только он мог помочь или, наконец, объяснить, что произошло.
– Успокойся, Светлана! – мягко сказал Игорь Саввович. – Ничего не случилось… Я решил все таки посмотреть, где ты работаешь, увидеть тебя за кафедрой… – Он покосился на дядю Васю. – Василий Васильевич помог мне найти твою аудиторию… Вот и все!
Абитуриенты, оставшиеся без лектора, начали бушевать: кричали, смеялись и даже пели; два или три лица показались в дверях, испугавшись, мгновенно исчезли.
– Мы поедем! – сказал Игорь Саввович. – Мне еще надо заскочить кой-куда… Не будем мешать. До вечера, Светлана!
Игорь Саввович повернулся, пошел по коридору. Спустился вниз на четыре ступеньки, оказавшись на первом этаже, наконец, сообразил, что Светлана работала не на втором этаже, а на полуэтаже. Дядя Вася догнал его в дверях, они молча сели в «Жигули», молча доехали до перекрестка улицы Гарибальди с переулком Пионерским, и здесь Игорь Саввович решительно попрощался с дядей Васей.
– Спасибо, Василий Васильевич! До завтра!
– До завтра, Игорь Саввович! – ответил шофер, но из машины не вышел, а, наоборот, повернулся к Игорю Саввовичу, добро, хорошо, понимающе стал смотреть на него, словно они прощались не до завтра, а расставались навсегда.
– Скоро сорок пять лет будет, как я баранку кручу, Игорь Саввович, – сказал дядя Вася. – Мильон народу перевидел, кто только со мной не ездил! Начальники и подначальники – всех возил! – Он смущенно улыбнулся. – Мне вас, Игорь Саввович, легко возить. Наш брат шофер так и говорит: легкий пассажир!
Шофер теперь смотрел прямо в лобовое стекло.
– Подхалима из меня не сделали, Игорь Саввович, мне бояться некого – хуже не будет, лучше не надо! Годы молчал, сегодня разболтался, так уж все скажу… Вы, Игорь Саввович, на малого ребенка похожи… Ну ничего не замечаете, что вокруг вас делается! Это вам не в обиду, Игорь Саввович! Переживаю я за вас… И знаете что? Бросайте-ка все и валите отсюда куда глаза глядят, пока еще молодой и здоровый… – Шофер дядя Вася махнул рукой. – Как поймете, мне все равно, Игорь Саввович, но от добра говорю… Счастливо вам, Игорь Саввович!
Он вылез из «Жигулей», пошел к черной «Волге» как-то боком, боком, как бегают собаки, если смотришь на них сзади. Забрался быстренько в кабину, дал полный газ – и поминай как звали! Только сизый дымок выхлопа узкой полосой протянулся по переулку Пионерскому.
– Ладушки!
Может быть, они договорились, красавица Рита и шофер дядя Вася, если с разницей в два часа говорили одно и то же Игорю Саввовичу Гольцову – советовали убираться из благословенного города Ромска к чертовой матери. Что они еще знают такое, чего он не знает?
Игорь Саввович завел мотор, доехал до перекрестка, увидев, что улица пуста, начал делать левый поворот, сделал его и только после этого сообразил, что не знает, как выехать на площадь Покрышкина. «Ну и не поедем, – подумал он. – Велика важность – площадь Покрышкина!» Он медленно поехал дальше по улице Володарского, добравшись до перекрестка, обнаружил, что правого поворота нет – можно было поворачивать только влево или ехать прямо. «Поедем влево!» – мирно подумал Игорь Саввович и через километр пути выехал к пристанскому скверу, то есть почти на берег Роми. Произошло это неожиданно, но Игорь Саввович обрадовался. Бросив незапертой машину, помахивая ключами зажигания, он пошел по асфальтовой дорожке: сначала вверх, а потом – вниз. Хотелось увидеть реку, чаек, посмотреть на белые пароходы, на которых давно не плавал, а любил, очень любил. Шипит пар, позванивает в графине пробка, по верхней палубе печатает степенные шаги вахтенный, солнечные блики перемещаются по стенам каюты, и на всем лежит зеленый отблеск воды. Ехать долго и далеко, сидеть по три часа без скуки в ресторане, есть из посуды, меченной золотыми буквами «Ромское пароходство», слушать, как поет палубное радио. Далеко и долго, обязательно далеко и долго…
