Алиса, вы снова благодарите меня за то, что я для вас сделал, но знайте, вы подарили мне прекраснейшее из всех путешествий, которое мог совершить человек. Недели, проведенные с вами в Стамбуле, останутся лучшим воспоминанием моей жизни, и, какое бы расстояние отныне ни разделяло нас, в моем сердце вы навсегда останетесь верным другом. Надеюсь, что однажды навещу вас в этом чудесном городе, а вы найдете время познакомить меня со своей новой жизнью.
Дорогая Алиса, моя верная спутница в путешествии, я также надеюсь, что наша переписка продолжится, хотя и думаю, что письма от вас будут приходить гораздо реже. Мне будет вас не хватать, впрочем, я уже написал об этом.
Целую вас. Друзья ведь так поступают? Преданный вам Долдри
P.S. Забавно. Когда почтальон (кстати, мы с ним помирились, посидев в пабе) вручил мне ваше письмо, я как раз заканчивал свою картину. Хотел вам ее послать, но это нелепо: теперь вам достаточно открыть окно, чтобы увидеть гораздо более прекрасную копию того, над чем я трудился долгие месяцы в ваше отсутствие.
* * *
Алиса закрыла за собой дверь. С двумя чемоданами в руках, маленьким и большим, она поднялась вверх по улице. В ресторане ее ждали Мама-джан, ее супруг и лучший гид Стамбула. Мама-джан взяла ее за руку и подвела к столику, накрытому на пять персон.
— Сегодня ты наш почетный гость, — сказала она, — я взяла человека на время твоего отсутствия, но только пока тебя не будет! Садись, тебе надо поесть перед дальней дорогой. Твой брат не придет?
— Его траулер должен был утром вернуться, надеюсь, он успеет: обещал проводить меня в аэропорт.
— Вас туда повезу я! — возразил Джан.
— У него теперь машина, ему нельзя отказывать, а то насмерть обидится, — сказала Мама-джан, глядя на племянника.
— Почти новая! У нее до меня было всего два хозяина, один из них американец, очень аккуратный. С тех пор как я отказался от денег мистера Долдри и больше не работаю на вас, у меня было много клиентов, и платят они по-королевски. Лучший гид Стамбула обязан возить клиентов по всему городу и даже дальше. На прошлой неделе я возил одну пару смотреть форт Румели на Черном море, мы добрались всего за два часа.
Алиса поглядывала в окно, не идет ли Рафаэль, но все уже поели, а он все не появлялся.
— Ты же знаешь, — сказала Мама-джан, — с морем не поспоришь, а если улов очень хороший или очень плохой, они могут вернуться только завтра.
— Я знаю, — вздохнула Алиса. — Ладно, все равно я скоро вернусь.
— Пора ехать, — сказал Джан, — иначе вы опоздаете на самолет.
Мама-джан поцеловала Алису и проводила ее до красивой машины Джана. Ее муж уложил вещи в багажник. Джан распахнул перед Алисой пассажирскую дверцу.
— Пустишь за руль? — спросила Алиса.
— Вы шутите?
— Я умею водить, ты знаешь.
— Но не эту машину! — воскликнул Джан и подтолкнул Алису в салон.
Он повернул ключ зажигания и с удовольствием прислушался к звуку загудевшего мотора.
Алиса услышала крик «Ануш!» и выскочила из машины. К ней бежал брат.
— Знаю, я опоздал, — запыхавшись проговорил он и уселся на заднее сиденье, — но я не виноват, у нас сеть зацепилась. Прибежал, как только смог.
Джан выжал сцепление, и «форд» покатил по улочкам Ускюдара.
Через час они прибыли в аэропорт Ататюрк. У терминала Джан пожелал Алисе счастливого пути и оставил ее наедине с братом.
Алиса подошла к стойке регистрации, один чемодан сдала, другой взяла с собой. Регистратор велела ей немедленно пройти на паспортный контроль: она последняя, все ждут только ее.
— Пока я был в море, — сказал Рафаэль, провожая Алису к дверям, — я много думал про эту историю с гадалкой. Не знаю, действительно ли она сестра нашей Яи, но, если будет время, тебе бы стоило с ней повидаться, потому что в одном важном пункте она ошиблась.
— В каком? — спросила Алиса.
— Пока ты ее слушала, гадалка сказала, что самый дорогой в твоей жизни мужчина только что прошел у тебя за спиной, так?
— Да, — отвечала Алиса, — это ее слова.
— В таком случае мне жаль, сестренка, но этот мужчина точно не я. Я никогда не покидал Турцию, и меня не было в Брайтоне двадцать третьего декабря прошлого года.
Алиса поглядела на брата.
— Ты, случайно, не догадываешься, кто в тот вечер мог оказаться у тебя за спиной? — спросил Рафаэль.
— Может, и догадываюсь, — задумчиво пробормотала Алиса, прижимая к себе чемодан.
— Хочу напомнить, что тебе еще нужно пройти таможню. Что ты прячешь в этом футляре, который так бережно к себе прижимаешь?
— Трубу.
— Трубу?
— Да, трубу и, возможно, ответ на вопрос, который ты мне задал, — с улыбкой сказала Алиса. Она обняла брата и шепнула ему: — Если задержусь, не сердись. Я обязательно вернусь.
Лондон, среда 31 октября 1951 года
Такси остановилось у подъезда викторианского дома. Алиса забрала багаж и поднялась по лестнице. На площадке верхнего этажа было тихо. Она взглянула на дверь соседа и вошла в свою квартиру.
В ней пахло натертым паркетом. Мастерская была такой же, какой она ее оставила. На табурете у кровати стояли три белых тюльпана в вазе.
Алиса сняла пальто и села за рабочий стол. Провела рукой по деревянной столешнице и взглянула на серое небо Лондона сквозь стеклянную крышу.
Затем она снова подошла к кровати, открыла футляр. В нем лежали труба и тщательно упакованный флакон с духами, который она достала и поставила перед собой.
Алиса ничего не ела с утра, впрочем, она еще успевала сбегать в бакалею на той стороне улицы.
Шел дождь, у нее не было зонтика, но на вешалке висел плащ Долдри. Алиса набросила его на плечи и вышла.
Бакалейщик был рад ее видеть. Он удивился, почему она ни разу не зашла к нему за последние несколько месяцев. Наполняя корзину, Алиса рассказала про долгое путешествие и про то, что скоро опять уедет.
Она получила счет и принялась шарить в карманах, забыв, что это не ее плащ, и в одном нашла связку ключей, а в другом клочок бумажки. Она улыбнулась, узнав билет на ярмарку, который Долдри купил, когда возил ее в Брайтон. Пока Алиса доставала деньги из кошелька, бумажка выскользнула и упала на пол. Алиса отправилась домой, нагруженная покупками: она, как всегда, накупила слишком много всего.
Вернувшись домой, Алиса разобрала пакеты и, глянув на будильник, решила, что пора подготовиться. В этот вечер она собиралась навестить Антона. Она закрыла футляр с трубой и стала думать, какое платье надеть.
Пока Алиса красилась перед маленьким зеркалом в коридоре, ее стали одолевать сомнения: одна мелочь не давала ей покоя.
— Касса в тот вечер не работала, вход был бесплатный, — произнесла она вслух.
Она закрыла помаду, подбежала к вешалке, где висел плащ, и стала шарить в карманах, но обнаружила только связку ключей. Алиса сбежала по лестнице и опрометью бросилась в бакалею. Влетев в дверь, она обратилась к бакалейщику:
— Только что я уронила на пол бумажку. Вы ее не видели?
Бакалейщик сказал, что его магазин содержится в образцовом порядке. Если она уронила бумажку, то искать ее нужно в мусорной корзине.
— Где эта корзина? — спросила Алиса.
— Я только что вынес ее, как и положено, мисс. Мусорный бак во дворе, но вы же не собираетесь…
Не дослушав, Алиса бросилась к двери, ведущей во двор. Торговец в тревоге бросился следом и воздел руки к небу, увидев, как его клиентка, стоя на коленях, перебирает разбросанный мусор.
Он присел рядом и спросил, что за сокровище она ищет.
— Билет, — ответила Алиса.
— Надеюсь, лотерейный?
— Нет, просто входной билет на пирс в Брайтоне.
— Полагаю, он вам очень дорог?
— Возможно, — сказала Алиса, отбрасывая в сторону апельсиновые корки.
— Всего лишь возможно? — воскликнул бакалейщик. — А вы не могли точно в этом убедиться, прежде чем вытряхивать мой мусор?
Алиса не ответила, по крайней мере не сразу. Ее внимание привлек клочок бумаги.
Она взяла его, развернула, прочла дату на входном билете на брайтонский пирс и сказала:
— Да, он мне очень-очень дорог.
Долдри крадучись поднимался по лестнице. Подойдя к двери своей квартиры, он обнаружил на коврике у порога стеклянный флакон и небольшой конверт. На этикетке флакона стояла надпись «Стамбул», а в приложенной записке говорилось: «Я, по крайней мере, сдержала слово…»
Долдри снял крышку, закрыл глаза и понюхал духи. Основная нота была безупречна. Стоя с закрытыми глазами, Долдри перенесся под цветущие ветви церцисов на берегу Босфора. Ему почудилось, будто он поднимается по крутым улочкам Джихангира и слышит, как Алиса звонким голосом зовет его, когда он за ней не поспевает. Он ощутил пленительный аромат земли и цветов, пыли и прохладной воды, струящейся по стертым камням фонтана. Он услышал детские крики в тенистых садах, гудки пароходов, скрежет трамвайных колес на улице Истикляль.
