Солнце подошло к зениту и озарило волны Гудзона золотистым светом. Подплывая к гавани, Итан подумал о Джимми, ведь тот был один в городе и вне себя от горя искал дочь. Итан предложил Джесси позвонить ему по мобильному и встретиться с ним и дал ей свой «Блэкберри». Она вышла на палубу, чтобы сделать звонок. Из-за шума мотора и криков чаек разговора он не услышал, но догадался, что Джесси пыталась успокоить Джимми. Как только они подошли к причалу, Джесси запрыгнула на мостик, вновь полная энергии и хорошего настроения.
— Вернусь через час, — весело пообещала она.
Он хотел было поспорить, но она не дала ему на это времени. С ловкостью, присущей молодости, она резво соскочила с мостков на дорожку. Оказавшись перед синеватыми стеклами Винтер-Гарден, она обернулась и помахала ему рукой. Итан, улыбаясь, ответил ей тем же. Он с радостью убеждался, что к ней вернулась жажда жизни. Он ничего ей не обещал, но был уверен, что проживет достаточно долго, чтобы увидеть, как она станет взрослой. После этой встречи он сам был исполнен надежд и решимости — его переполняло желание жить, и он верил, что судьбу можно изменить.
Жизнь часто похожа на партию в покер: выиграть можно и с плохой картой.
— Теперь мне необходимо уехать, но я не допущу, чтобы это отразилось на наших отношениях.[71]
Последние слова, не слышные зрителю, которые Билл Мюррей прошептал Скарлетт Йоханссон в фильме «Трудности перевода» Софи Копполы
Манхэттен
Гавань Норт-Коув
13 ч 21 мин
Итан остался на яхте один и занялся тем, что приходилось делать после каждого выхода в море: стал проверять шварты и кранцы, мыть мостик и борта, окна и люки. Пока он пытался установить тент над рубкой, ветер усилился, и его задача усложнилась.
— Помочь?
Он поднял голову — в клетчатой рубашке из плотной ткани и кепке «Ред Сокс» перед ним стоял Джимми, приехавший на пристань.
* * *
Джесси миновала лабиринт улиц у Уолл-стрит и вышла к станции метро «Броад-стрит». Перепрыгнула через турникет и спустилась на платформу. Из тоннеля с шумом выехал далеко не новый поезд, и из переполненных вагонов на платформу высыпали пассажиры.
Девочка шагнула в вагон и стала молить Бога, чтобы не появились контролеры.
Она привстала на цыпочки и попыталась разобраться в схеме метро. Через несколько минут состав приехал в Мидтаун, и Джесси решила выйти на Таймс-сквер. Было около двух часов дня, и повсюду ходили туристы. Толпа почти не двигалась, дети плакали, машины сигналили, девушки толкались, чтобы сфотографироваться с Голым ковбоем.[72] Среди этого водоворота Джесси нашла полицейский патруль, который подсказал ей, как добраться до места.
* * *
— И ты взял и отпустил ее?
— Да.
— И даже не спросил, куда она пошла?
Итан и Джимми стояли лицом к лицу на пристани, словно боксеры перед поединком.
— Не переживай, она сказала, что скоро вернется.
— У тебя нет ни малейшего понятия, куда она могла пойти?
— Нет, я ей доверяю, вот и все.
— Ты доверяешь четырнадцатилетней девочке, которая не знает Нью-Йорка и разгуливает одна по Манхэттену?
— Это самый безопасный город в мире, Джимми! Мы уже давно не в 80-х!
— А как же ствол?
— За кого ты меня принимаешь? — ответил Итан, протягивая ему пистолет с перламутровой рукояткой. — Я стащил его у Джесси так, что она и не заметила.
— И гордишься собой?
— Я сказал лишь, что, если бы ты не оставил его у себя, и проблемы бы не возникло. Двадцать лет прошло, и я еще раз советую тебе избавиться от него.
— Ну и наглость!
Несмотря на все свое возбуждение, Джимми немного успокоился.
Уже наполовину убежденный, он поинтересовался:
— И как ты ее находишь?
— Прекрасная девочка — умная, живая и тонко чувствующая.
— Значит, ты знаешь, что сейчас дела не особо хороши.
— Да, я понял.
— Ее выгнали из лицея.
— Да, она рассказала, что ее засекли с травкой.
— Представляешь!
— Ну, мы же тоже курили, — пожав плечами, заметил Итан в ее оправдание.
— Знаешь, ни к чему хорошему это не привело, — возразил Джимми.
* * *
Селин примеряла свадебное платье, стоя перед большим настенным зеркалом в номере гостиницы «Софитель». Сияющее кружевное платье из органзы контрастировало с потухшим взглядом молодой женщины. Она постаралась улыбнуться, но ее лицо скривилось, и ей захотелось расплакаться. Она чувствовала себя усталой, подавленной, лишенной воли и сил. Поглядев в зеркало, она заметила небольшие морщинки у глаз и губ. Ей недавно исполнилось тридцать, а тридцать — это далеко не двадцать. Конечно, выглядела она молодо, но лицо уже потеряло яркость и свежесть, а кожа стала не такой гладкой, как раньше. А дальше будет только хуже. На солнце набежало облако, и в комнате стало сумрачно. На миг Селин представила себе свое горькое будущее: придет старость, тело станет дряхлым, память начнет подводить. Этот день должен был стать одним из самых счастливых в ее жизни, но он скорее походил на траур — траур по молодости. Траур по мечте о любви. Она мечтала о буре чувств, но теперь назад пути нет.
Кто-то постучал. Селин почувствовала себя так, будто ее схватили с поличным. Она взглянула на дверь.
— Войдите.
* * *
— А у тебя дети есть? — спросил Джимми.
— Да, — ответил Итан. — Девочка.
— Правда? И сколько же ей лет?
— Четырнадцать с половиной.
Джимми посмотрел на него и погрозил пальцем.
— Джесси — моя дочь, и тебе ее не отнять!
— Может быть, но ты не имел права говорить ей, будто я ее бросил!
— А ты не имел права вот так исчезать!
Они перешли на повышенные тона. Из-за прошлых обид Джимми, казалось, вот-вот бросится в драку, но Итан примирительно развел руками.
— Я понимаю, вам с Марисой пришлось нелегко, — признал он. — Но все это в прошлом. Сейчас имеет смысл просто перевернуть эту страницу навсегда.
Джимми бросил на него подозрительный взгляд.
— Не считай меня угрозой себе, Джимми. Это ты вырастил Джесси, ты ее воспитывал. Именно ты — ее настоящий отец.
Эти слова слегка отрезвили Джимми, и он успокоился. А Итан продолжал:
— Но все-таки признай, что в нашем неспокойном мире забота всех нас троих, а не только вас двоих, будет для нее лучше.
— Не знаю, — ответил его друг, пожимая плечами.
— Хватит оглядываться на прошлое! Облегчи себе жизнь и пусти в ход деньги, которые Мариса упрямо копила много лет.
— Откуда ты об этом знаешь?
— Это долгая история, — ушел от ответа Итан.
— Послушай, нам твои деньги не нужны.
— Что-то сомневаюсь. Но опять же — эти деньги предназначены не вам, а моей дочери! От них зависит ее благополучие — учеба и ее дальнейшее будущее. Я даже не прошу вас говорить, что это я их передал.
* * *
Селин вытерла слезы.
— Войдите.
Она ожидала увидеть Себастьена или Зоэ, но в номер вошла белокурая девочка лет пятнадцати.
— Здравствуйте, — сказала она.
— Эээ… здравствуйте.
Джесси смущенно приблизилась. Селин не сводила с нее глаз. Это лицо, эти глаза напоминали ей…
— Мне кажется, мы уже встречались. Вы приезжали к нам в Бостон…
— Да, — вспомнила Селин. — Ты была еще маленькой.
— Мне было десять. Меня отправили в мою комнату.
Молодая женщина смотрела на нее, не говоря ни слова, пораженная удивительным сходством с Итаном, которого тогда не заметила. Она настолько не ожидала ее прихода и не понимала его причины, что даже не представляла, что сказать.
— Сегодня у вас особый день, — сказала Джесси.
Селин кивнула.
— У вас очень красивое платье.
— Спасибо.
Джесси поколебалась, но затем решилась:
— Вам покажется странным то, что я скажу. Конечно, уже слишком поздно, и жизнь взрослых гораздо сложнее, чем я могу себе представить…
* * *
Итан с Джимми сидели за столиком на палубе. Светило солнце, и дул ветер, гнавший волну по Гудзону. Прямо как в старые добрые времена они открыли две бутылки пива «Корона». Разговор перетек в более мирное русло и остановился на чемпионате по бейсболу: пару дней назад «Ред Сокс», команда их детства, выиграла матч. Казалось, жизнь вошла в нормальное русло, и будущее выглядело многообещающим, будто и не было этих пятнадцати лет.
