Там я усадил Лариссу за столик под какое-то довольно крупное, ясное дело, сугубо авангардное полотно, в котором среди прочего угадывалось нечто напоминающее парашют. Тут надо сказать, что в это самое время моя Да должна была совершить свой второй в жизни прыжок с парашютом, о чём я знал из её недавней гневной эсэмэски, каковыми эсэмэсками она не прекращала осыпать меня по три-пять штук в сутки, начиная с той ночи, когда я ушёл от неё. Естественно, большинство этих эсэмэсок она писала в состоянии почти перманентного в тот период опьянения, и потому там же, где было рассказано про парашют, содержалось как то, что этот прыжок она посвятит нашей с Лариссой любви, так и обещание того, что она ещё подумает, открывать ли ей парашют вообще. Поэтому когда Ларисса, которая была в курсе предстоящего Да прыжка, просто молча указала мне со значением на довольно крупную надпись на той же авангардной картине, которую сам я сначала не приметил «Должно уже произойти…» меня, понятное дело, весьма ощутимо внутренне передёрнуло. Но… тут стало пора выходить на сцену. Я нежно улыбнулся Лариссе и пошёл выполнять свои прямые обязанности.
Мы исполнили свой так называемый «музыкальный квадрат» (я думаю, вы понимаете — моё любимое сочетание чисел «1» и «6» окружало меня в это время буквально со всех сторон. Ведь и ежу понятно, что Квадрат — это Семёрка, она же — Единица второго порядка, а квадрат «четырёх» — это 16:)), получили зарплату (каких-то жалких 100 баксов на четверых, но во-первых, я опять временно нигде не работал, а во-вторых, что возьмёшь с литераторов, а тем паче с литературоведов) и убрались восвояси.
Основную массу инструментов нужно было закинуть на тачке к Ване Марковскому. Я поднялся вместе с ним в его съёмную хатку на ВДНХ; Ларисса же, вся в известных романтических мечтах, осталась ждать в такси, пилотируемом каким-то грузином. На лестнице Ваня, которому, что греха таить, нравилась вся эта моя история (хули, мир приключений, ебёмте!:)) сказал: «Хорошая Лариса! Мне нравится!» Тут необходима маленькая оговорка. У Вани, как и у всякого высоко энергетичного и максимально щедро одарённого в творческом плане природой самца, конечно была не одна Истинная и совершенно Искренняя Любовь. Такая Искренняя и Истинная, что эмоционального наполнения любой из них с лихвою хватило б на сотню-другую самцов попроще (то же, что о Ване, я могу сказать и о себе:)). Однако была в его жизни история, которая, пожалуй, изменила его много сильнее прочих; такая история, через которую опять-таки весьма узкий круг самцов получает нечто весьма близкое к Инициатическому Посвящению (не путать с банальной Первой Любовью, а тем более — с первым сексом:)). Довольно популярно и при этом же с неповторимыми трогательностью, нежностью и талантом, присущими Ване, эта история изложена в его поэме «Лариса» (http://polutona.ru/index.php3?show=0718024153), ибо именно так и звали ту Прекрасную Девушку. Поэтому-то то, что вся эта, уже моя история, в принципе симпатичная Ване, была ещё и связана с девушкой по имени Лариса, безусловно обладало в его глазах дополнительной привлекательностью.
Заметив, что я тороплюсь поскорей назад, Ваня усмехнулся и сказал: «Ну конечно! А то сейчас увезёт грузин твою Ларису!» с едва уловимым внутренним акцентом на слово «твою».
Дальше… Дальше действительно началась вполне добротная смесь мелодрамы с блокбастером. Мы приехали, вошли уже в мою съёмную комнату и… оба сели на край дивана. Я взял Лариссу за ручку. Нельзя было по-другому. Как говорится, «должно уже произойти»…
Минут через пятнадцать-двадцать Ларисса сказала: «Эх! Ну-у! Зачем ты это сделал?!.» А я сделал всего лишь то, чего три года назад как раз не сделал с Тёмной. Да, тогда я не сделал этого из принципиальных соображений. Сейчас, по прошествии трёх лет, я сделал нечто совершенно противоположное и тоже не менее принципиально.
В решающий миг я… покинул поистине гостеприимное Лариссино лоно. Это её расстроило. Но когда я поступил противоположным образом с Тёмной, её расстроило уже это:). И я не знаю, как правильно в идеале; то есть не знаю, как сделать всё так, чтобы это подходило ко всем случаям жизни.
С одной стороны, когда ты всё-таки не кончаешь в женщину — во всяком случае, при «первом знакомстве» — то ты вроде ведёшь себя как Благородный Рыцарь, элементарно оставляя выбор Прекрасной Даме. Но со стороны другой, я вам честно скажу, с некоторых пор (то есть с той поры, как я действительно стал мужчиной, что случилось со мной, конечно же, много позже, чем я выучился спать с женщинами (это всё само по себе ещё не делает нас мужчинами:))) я просто не верю в существование женщин, способных видеть Мужчину, и уж тем более Благородного Рыцаря, в том, кто оставляет ей выбор.
В ситуации же с Лариссой, в её координатной системе, получилось и вовсе так, будто я с первого же раза наглядно продемонстрировал ей свою позицию в данном вопросе, то есть всё равно, таким образом, не оставив никакого выбора ей:).
Сложно всё. А, впрочем, просто. Просто всё это чепуха, потому что вспомните первый пункт: БЫТИЕ — ИЛЛЮЗИЯ:). (Рентген показывает, что сердце смайлика закатано в презерватив… И вот мне приснилось, что сердце моё — «капитошка»:).)
Мы повторили ещё раз. Я больше не делал того, чего она попросила меня не делать. О да, со мной всегда можно договориться:).
У неё была цель — зачать от меня Ребёнка. Я был не против, хоть это и была изначально не моя, а её игра. Но… что поделаешь. Меня так воспитали/научили, что любая чужая игра безоговорочно заслуживает уважения. А во всех спорных ситуациях — уважения большего, чем игра твоя собственная… «Кодекс самурая» по этому же примерно поводу учит примерно тому же: «Во всех спорных ситуациях без колебаний выбирай смерть!»
Тут некоторые неопытные горячие головы могут начать рьяно фрякать что-то типа того, что, мол, ах-ах, да ведь это же позиция Слуги, Рабская Психология и весь прочий либеральный пропагандистский бред ничтожеств-капиталистов. Нет, скажу я этим трогательно тявкающим кандидатам на аннигиляцию, как раз именно это и есть позиция Господина Истинного, а не слуги вовсе. А всё то, что вы думаете по этому поводу на сегодняшний день — есть всего лишь результат планомерной и грамотной промывки ваших мозгов, начавшейся, в вашем случае, ещё в колыбели, ибо все мы живём в мире, в коем, согласно, впрочем, Высшему Плану, временно допущена безраздельная власть сатаны, ибо… вспомните слова Иоанна Богослова: «Имеющий ум, сочти число Зверя, ибо это число… ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ». Так что вы — те, кто считает, что вышенаписанное есть Рабская Психология — не выёбывайтесь, а ступайте-ка лучше… учиться Истине! Ибо… лучше погибнуть от этой учёбы, чем жить в заблуждении…
Мы повторили ещё пару раз, попили кофе, приняли пищу, попили кофе ещё и покурили на лестнице, возле мусоропровода, обсуждая проблемы Добра и Зла. Точнее то, что Добро существует только как символ, как ориентир и идеал, и только Зло существует здесь непосредственно. Ведь то, что мы сейчас вместе с Лариссой, и нам действительно очень хорошо друг с другом — это Добро, но… это Добро для Лариссы. Для Да — это несомненное Зло.
Я понимаю, что опять же сейчас не говорю ничего оригинального (ибо я считаю, что говорить оригинальное — Зло:)) и для многих в подобном раскладе нет ничего, к сожалению, из ряда вон выходящего, и многие всё это переживали, но… есть, как говорится, один оригинальный нюанс. Я точно знаю, что те, в ком подобный расклад, когда то, что однозначно является Добром для одного, является однозначным Злом для другого, не вызывает глубочайшего и болезненного Чувства Высшей Несправедливости, будут… в скором времени уничтожены и, Господи, СЛАВА ТЕБЕ!
И мы пошли гулять, и мы были всё-таки счастливы. И была весна, и мы целовались на мостах, во дворах и просто на улицах, как в давно уже оставленной нами обоими позади юности.
У Лариссы сломался каблук на сапожке, и мы пошли в обувную мастерскую, где меня «обозвали» её мужем, и ей понравилось это, и она улыбнулась. И я тоже. И вообще не буду вам врать, мне было очень хорошо с этой девочкой и действительно это безусловно была Любовь.
В первый раз она приехала дня на три. Всё это время я не снимал обручального кольца, коим мы некогда засвидетельствовали свой брак с Да. Я обещал ей это. И я сделал это. И Лариса приняла это как данность. Я сказал ей, что обещал это Да и сделаю это, потому что всё «это» мои расклады, а больно ей, и я не могу не сделать того, о чём она попросила меня.
Конечно с парашютом она спустилась вполне благополучно. Прямо скажем, намного успешней, чем когда делала это впервые, 7-го октября 2000-го года, когда при самом приземлении внезапно налетел ветер, и её протащило несколько десятков метров по гостеприимной земле подмосковного Киржача, вследствие чего она сломала себе мизинец на правой руке. Когда мизинец сросся обратно, Да подарила мне свой гипс с отпечатком своих накрашенных губ (он и сейчас лежит у нас на антресолях).
