Адвокат Бамберг взял в руку листок и зачитал просьбу, произведшую на всех присутствующих эффект шипения горящего бикфордова шнура присоединённого к бомбе, готовой взорваться.
– Прошу пригласить свидетеля Галину Гольдштейн.
В зал вошла Галка-давалка, как всегда накрашенная и модно одетая.
Он подчеркнула свою загадочность красной шляпкой с такой же вуалью.
Она отвечала на вопросы судьи:
– Галина Гольдштейн, 1946 года рождения, город Чирчик. Буду говорить правду и только правду.
– Откуда Вы знаете потерпевшего? – спросила судья?
– Я спала с ним постоянно.
Переводчик перевёл:
– Я имела с ним постоянный половой контакт.
Присутствующие в зале заулыбались.
– Ссорились ли вы? Имеется ли между Вами неприязнь?
– Нет, не ссорились, только один раз сказала ему, что он жмот.
Переводчик перевёл, что Соколов скуп.
– Кто имеет вопросы к свидетелю? – спросила судья, и поднялся адвокат Котика:
– Скажите, фрау Гольдштейн, говорил ли Вам Соколов, что он одалживал деньги у Котика, когда и как это было?
– Когда-то я пришла к нему в гости, а он поставил на стол ужасную еду. Я ему сказала, что он жмот, а он в оправдание сказал, что у него нет денег, что он одолжил у Котика пять тысяч…
– Врёт она, три тысячи, – вскочил Соколов.
Судья стукнула молотком, и сделала Соколову замечание.
– Так Вы признаёте что взяли три тысячи, – ухватился за эти слова адвокат Котика.
– Но это было давно, – поймался Соколов.
Адвокат перевёл и судья спросила его:
– Зачем Вы морочите суду голову?
Попросил слова Гособвинитель и началось препирательство между ним, Бамбергом и фрау Миллер.
Оно продолжалось минут двадцать, пока судья не сделала вывод, что не видит состава преступления и выносит вердикт о невиновности
Котика. Заключение будет отправлено по почте в течение месяца. Все судебные издержки должна оплатить проигравшая сторона.
Вера захлопала в ладоши, но сразу же оборвала аплодисменты и подскочила к мужу. Семён не выражал никакой радости. Он так нанервничался за всё это время, что уже и не хватало сил радоваться.
Бамберг сложил в портфель бумаги и подошёл к Семёну:
– Поздравляю с победой!
– Спасибо, если бы не вы, то никакой победы не было бы. Слава
Богу, что всё закончилось.
Не знал Семён, что далеко всё не закончилось, а драматические последствия будут длится ещё продолжительное время.
– Скажи ей спасибо, – Бамберг поискал глазами Галку, но она уже вышла из зала, ну ладно, – я тебе позвоню, когда получу документы.
До свиданья.
Когда Галка вышла на улицу, ей навстречу шагнул с перекошенным от злобы лицом Соколов.
– Это всё, сука, из-за тебя. Я тебе ещё покажу.
– Угрожаешь, говно собачье? Мне недолго вернуться и написать заявление в суд.
– Ты у меня напишешь! – шипел негромко Ефим, боясь, что его услышaт выходящие из здания и о чём-то беседующие Бамберг и Миллер.
– Плевать я хотела на твои угрозы! – громко, чтобы все вокруг слышали, почти крикнула Галка.
Бамберг оглянулся, а Соколов трусливо засеменил в сторону.
Марине позвонила женщина, ухаживающая за матерью, и сказала, что мать в очень тяжёлом состоянии, перенесла очередной инфаркт, и врачи ничего положительного не могут сказать. Марина сразу же договорилась с руководством санатория, что она отлучится на несколько дней за счёт своего отпуска, и ей ответили, что она может отсутствовать столько, сколько ей нужно. Но была одна проблема, которая удерживала её. Она не могла уехать, не предупредив шефа, а он не оставил своих координат, да и искать его не оставалось времени, тем более, что шеф предупредил, что её никто из его окружения знать не должен. Марина решила посоветоваться с Ядвигой, надеясь на то, что та у неё поживёт до её приезда и ответит на телефонный звонок, если он поступит.
Но Ядвига сказала, что в этом нет необходимости, потому, что всё можно наговорить на автоответчик, и по приезду узнать, кто звонил и что сообщил. Марина удивилась простоте предложенного, так как никогда не пользовалась этой услугой телефона, потому что не ожидала никаких звонков. Записав причину своего отсутствия, попрощалась с дочкой, попросила её слушаться Ядвигу, у которой она будет жить это время, на что Света ей ответила:
– Мама, я уже большая и буду жить одна.
– Нет, доченька, в Германии запрещается оставлять детей твоего возраста без присмотра.
Немного покапризничав, Света согласилась. Раздался телефонный звонок, и подняв трубку Марина услышала:
– Это я, узнала?
– Ой, Юра, а я только что записала на автоответчик причину своего отсутствия, – и она ему всё объяснила.
– Хорошо, езжай. Желаю, чтобы мать выздоровела.
– Спасибо большое.
– Я завтра ложусь на операцию, в CardioClinic
Bethanienkrankenhaus, и если всё будет нормально, буду там не меньше десяти дней, после чего поеду долечиваться в Bad Nauheim, в реабилитационный санаторий. Я сам тебе позвоню.
– Хорошо, буду ждать звонка или наговоришь всё что нужно на автоответчик.
– Ну, а если не наговорю, значит операция врачам не удалась.
– Не говори ерунду. Всё будет О-Кей. Ни пуха тебе, ни пера!
– К чёрту!
Марина собралась и поехала во Франкфурт. На одной из улиц, недалеко от остановки метро, припарковала машину и поехала в аэропорт. Ей повезло, самолёт на Одессу отправлялся через три часа и были свободные места. Марина сдала чемодан, присела, чтобы разобраться с билетом и документами. Копаясь в сумке, он увидела перед собой расставленные мужские ноги и подняла голову. Перед ней стоял и нахально улыбался её бывший фиктивный муж и отвратительный тип Соколов. Марина встала, но Фимка так близко стоял, что загораживал ей дорогу.
– Пропусти!
– Хотя бы поздоровалась.
– Много чести, пропусти! Я сейчас позову полицию!
– Смотри, какая стала, – и Соколов сделал шаг в сторону.
Марина пошла, но он шёл рядом.
– Одолжи мне денег, я совсем поиздержался, – но Марина шла молча,
– Я знаю, что у тебя есть чемодан с деньгами. Я видел.
Марина резко остановилась, и со злостью, глядя в лицо Ефиму, проговорила:
– А вот об этом я доложу шефу!
– Я пошутил, ничего я не видел. А ты не знаешь, он ещё во
Франкфурте?
– А что, он был во Франкфурте? -удивлённо спросила Марина.
Поняв, что он проговорился, и может за это понести наказание, стал бормотать что-то несуразное. Уже когда подошли к паспортному контролю, Марина сказала:
– Если человек дурак, то это надолго, – и прошла в зал ожидания.
Она тут же забыла о непрошеном собеседнике, села и стала думать о матери. Марина очень любила свою мать, но так случилось в этой жизни, что она недостаточно уделила ей внимания. Почему в этой?
Разве будет другая жизнь, в которой можно исправить все ошибки этой?
Разве можно оправдаться перед мамой, которая не требует никакого оправдания? Это оправдание нужно ей, Марине, и найти его как будто легко: так же, как мать посвятила ей свою жизнь, жертвуя всем, так же и она посвятила свою жизнь дочери, отодвинув от себя мать. Марине сдавило горло, она достала салфетку и вытерла глаза.
– Вам плохо? – услыхала Марина.
Рядом с ней сидела пожилая женщина и вопросительно смотрела своими большими чёрными глазами в лицо Марине. Лицо женщины располагало к себе своей искренность и состраданием, что Марине захотелось поделиться с ней.
– Нет, спасибо. Я просто всплакнула, потому что получила известие, что мама после инфаркта плохо себя чувствует. Вот я и лечу к ней и очень боюсь, что не застану её.
– Мне это очень понятно. Мама, это то, чего нам всегда не будет хватать. Моя умерла уже пятнадцать лет тому, а я и сейчас за ней плачу. И не потому, что я одна и не с кем поговорить. У меня хорошие дети, муж, но я всегда думаю о ней. Пусть бы сидела рядом и радовалась, что у меня всё хорошо. Я почти всё время общаюсь с ней.
Смотрю телевизор и думаю, что как бы мама радовалась, глядя на это.
Пойду на концерт наших артистов и тоже делюсь с мамой своими впечатлениями. Недавно приезжала Быстрицкая, так я во время её концерта не могла отделаться от мысли, что рядом мама. Вот только не снится она мне. Кто угодно снится. Люди, которых я много лет не видела и не вспоминала, приходят во сне, как наяву, а мама не мнится. Мужу моему его мать снится почти каждый день, и я ему завидую. Правда, она умерла совсем недавно. Мы с мамой дружно жили, но я всё равно всегда думаю, что я её огорчила тем-то и тем-то, не сделала чего-то для неё необходимого. Вот побуду сейчас на её с папой могилке, может и легче станет на душе.
Марина даже немного удивилась, как её мысли совпадают с мыслями этой приятной женщины. Та ей рассказала, что живёт в Дармштадте и если Марина будет там, пусть заходит в гости. Они обменялись номерами телефонов и пошли на посадку в самолёт.
В самолёте Марине досталось место рядом с пожилым мужчиной, которому не терпелось завязать беседу, но Марина отвечала односложно, показывая, что ей не до разговоров, и сосед взял газету, углубившись в чтение.
